Самуил Лурье - Взгляд из угла
Не так уж он был хорош, дорогой усопший. Особенно - в последние месяцы перед кончиной: сильно сдал. Но все-таки эта самая буква Н развевалась над ним не зря.
Независимое было телевидение? О, нет - всего лишь негосударственное. То есть самим фактом своего существования наводило на идею, что есть на свете вещи, для большинства людей более дорогие и важные, чем интересы администрации. Здравый смысл, например. Или человечность. Да и правда, в конце-то концов, хотя с чем ее едят и какая от нее польза - едва ли кто скажет.
От прикосновения любого из этих лучей произвол нервничает, наливается злобой. Будучи очень страшен, выглядит прежде всего уродливым. И даже смешным. И мы смотрим на своего неумолимого владельца как бы свысока - словно и вправду настоящие люди.
НТВ - прежнее, упраздненное - давало зрителям иногда такую иллюзию. За что и поплатилось особенно: жизнью после гражданской смерти.
Мы и раньше видели, как это делается, но на этот раз получилось наглядно до тошноты: из обращения изъяли немногих, а с остальных просто сняли лица - и через некоторое время выдали новые, словно взамен потерянных очков.
Ничего, привыкли. Вот, пляшут на именинах старой вывески.
Я так понимаю, что педагогический замысел экзекуции в том и состоял, чтобы лишний раз опозорить журналистику. Начальство говорит народу: нашел, кого слушать! тварь дрожащую, к тому же продажную.
Само развращало, а теперь глумится. Припоминаю знаменитый телемост с Америкой - кажется, тот самый, где бедная местная женщина так искренне вскричала: "В Советском Союзе секса нет!" - то ли другой.
В общем, там случился такой эпизод. Американцы упомянули про академика Сахарова - что сослан, дескать, в закрытый для иностранцев город Горький.
Владимир Познер - он дирижировал советской аудиторией - прямо возликовал. На его лице заиграла торжествующая улыбка, яснее всяких слов говорившая: наивные! запутались в сетях буржуазной пропаганды! это же надо - договориться до такой чепухи! Но ничего - по крайней мере, от этого заблуждения мы сейчас вас избавим!
И, повернувшись к залу, он вопросил чистосердечнейшим из голосов: ну, товарищи, ну, скажите, пожалуйста, - разве есть в нашей стране какие-то закрытые города? хоть один назвать можете?
Зал, в свою очередь, разразился добродушным смехом: дескать, до чего эти американцы легковерные, прямо как дети, - здорова же ихняя пресса врать - ишь, чего удумали - закрытые города...
А я в приступе бешенства чуть не разбил экран. Кричал этому Познеру разные слова, как живому. Города перечислял...
Откуда взяться другой журналистике? Откуда возьмется другая аудитория?
Чем хороша государственная пресса? Вовсе не только тем, что, приукрашивая характер своего нанимателя, о чем-то умалчивает, что-то выдумывает. Главное - она регулярно устраивает в мозгу потребителей коротыш, представляя суету произвола буквально как мудрость. Приучает население к логике, в которой не действует закон исключенного третьего. Когда два противоположных утверждения считаются справедливыми оба. Выковырнем террористов из пещер - не допустим депортации Арафата! Будучи в полном праве нанести, если потребуется, превентивный удар, сурово осуждаем атаку Израиля на базу террористов в Ливане! Сокращая армию, полностью сохраняем разнарядки по призыву. Школьная программа перегружена - добавим как обязательный предмет военную подготовку...
Не знаю, куда смотрит наука нейрофизиология. Тут ведь верная Нобелевская премия: стоит только исследовать под микроскопом, какие процессы происходят в так называемом сером веществе в подобные моменты. Тем более что результат общеизвестен и весь налицо. Взгляните на так называемого советского человека. Нельзя ведь не согласиться, что при многих достоинствах (неприхотлив, стоек в бедствиях и т.д.) бедняга не очень умен.
Скажем мягче - в странах, где существует государственная монополия на информацию, процент глупцов гораздо выше нормы. Соответственно, в таких странах произвол и блаженствует под именем порядка. Заколдованный круг.
Порядок - это святое. А свободной прессы не бывает: это вам скажет любой советский человек. Так что нечего грустить об НТВ. И наплевать, что в Москве вот на днях сорван международный фестиваль документальных фильмов про чеченскую войну. И забыть, как умер Юрий Щекочихин.
И потом, разве это не свобода печати, когда позволяют печатать, что ее нет? Что ее ненавидит население, от прокурора до бандита?
Пока я писал эту заметку, в Тольятти зарезан еще один журналист: должно быть, вышел на след убийц своего предшественника.
20/10/2003
Идиллия
Некоторые судебные учреждения вот-вот переведут из Москвы в Петербург: чтобы наш бедный город почувствовал себя тоже немножко столицей.
Как это лестно! Дежурный пикейный жилет по местному радио полностью одобрил:
- Это, - говорит, - очень, очень повысит статус Петербурга!
Представляете? Прибываешь в отдаленную местность - или не столь отдаленную - хоть в Магадан, хоть в Лондон - и при первом удобном случае скромно так вставляешь - мол, санкт-петербургские мы. А в ответ - взрыв ликования: ну, как же, как же, кто же не знает Санкт-Петербурга! Это город, где функционирует Высший арбитражный суд!
Только, думаю, на этом останавливаться нельзя. Больно момент подходящий. Надо попользоваться, пока не миновал. Похоже, у руководства проснулась историческая совесть.
Вспомнили, видать, что Москву произвели опять в столицы не от хорошей жизни. Что ленинский Совнарком поступил с Петроградом, как Остап Бендер - с мадам Грицацуевой: тайно сбежал, когда запахло жареным. (Серебряных ложечек прихватил - не сосчитать.) Ну, а как опасность миновала, - к тому времени Сталин уже оценил преимущества кремлевской стены. Нет ведь в Европе, да и в Америке, другой такой правительственной резиденции: ни Тохтамыш не страшен, ни Руцкой.
(Для полного комфорта немножко недоставало большой тюрьмы: приятней, когда все необходимое - под рукой. Но на секретном метро до Лубянки - минута лёту.)
Теперь уже смешно было и думать о переезде: в Зимний, что ли, дворец? К которому каждый может подойти буквально вплотную - не с набережной, так с площади? Тем более, скоро изобретут гранатометы и "стингеры"... Нет уж. Мы не цари. Цари не мы. Дураков нет. Да к тому же, по словам Горького, съезд крестьянских депутатов покрыл весь дворцовый паркет плотным и высоким слоем кала. И вазы все наполнил. Конечно, если приказать - отмоют, а все равно противно.
Так и осталась Москва столицей нашей родины. А теперь, значит, вздумала выплатить просроченные алименты? Отлично. Мы - за.
Но только, как писала (и напечатала) в семидесятые годы одна ленинградская поэтесса: "Посиди со мною вместе в лопухах. Ничего не надо делать впопыхах".
Давайте, правда, составим разумный план совместных действий. Чтобы потом опять всё не переигрывать.
Судебные учреждения мы, разумеется, берем. Место для них предуготовлено самой судьбою. Но об этом чуть ниже. В первую очередь, необходимо вернуть на место прописки те госорганы, по которым до сих пор тоскуют их, так сказать, каменные футляры. Сохраняя, между прочим, как верные вдовы, бессмысленный звук дорогих имен...
Короче, вы всё поняли: не будет счастья ни Москве, ни Петербургу, пока Главный штаб не вернется в Главный Штаб и Академия художеств, ясен перец, - в Академию Художеств. Точно так же понятно и ежу, что Совет Федерации, коли он у нас - сенат, должен заседать в Сенате. И кого дожидается здание Священного Синода - тоже, знаете, не бином.
Переезд осуществится, уверяю вас, легко. Никаких особенных препятствий. Оперативная связь, конечно, не нарушится - все-таки на дворе XXI век, даже духовные лица, не говоря о военных, без ноутбука никуда. Ну, а если кто физически страдает от невозможности поцеловать руку патриарху или еще кому, - Октябрьская железная дорога обещает прямо с этой осени пустить новые, комфортабельные, скоростные поезда специально для деловых людей. Там, наверное, даже туалетной бумаги хватит на всех: скоростные же. Раз в неделю съездил - приложился к руке или плечику - вернулся. Чаще-то, я думаю, и сейчас не получается: много вас таких.
Вы скажете: в Академии художеств - только московских и не хватало, там такая теснота. Не спорю. Но на этот случай у нас приготовлен очаровательный сюрприз. На Мойке, где она встречается с Пряжкой, пустует, неуклонно разрушаясь, дворец великого князя Алексея Александровича. Чудное здание. Работал архитектор Месмахер с командой учеников барона Штиглица. Приют сказочного принца! Какие башенки с флюгерами! Г-ну Церетели - или кто там главный - понравится. Конечно, окна разбиты, по залам гуляют ветер и дождь, вензель великого князя на каменных гербах переделан в серп с молотом, - но мраморные лестницы сохранились, и уже сняты со стен, обитых телячьей кожей, фотографии членов Политбюро. Помещался НИИ, потом здание досталось московской фирме, уже частной; та вот уже лет пятнадцать спокойно ждет, когда шедевр архитектуры совсем разрушится, чтобы освободившийся участок выгодно перепродать. А вот фиг им! Кстати, дворец окружен прекрасным садом: словно нарочно для Церетелиевых скульптур...
