Виктор ЖУЧИХИН - ПЕРВАЯ АТОМНАЯ
Его одержимость и незнание усталости без всякого навязывания передавались подчиненным, и это способствовало быстрому решению задач, какой бы сложности они не были.
Как некоторые сослуживцы в те далекие времена, так и сейчас досужие историки пытались и пытаются навесить Льву Владимировичу ярлык «вольнодумца» и «диссидента», вернее, человека, способного опорочить все то, что ему не нравилось.
Я хорошо знаю Льва Владимировича, как весьма одаренного ученого, очень честного человека, не способного на незаслуженное или бездоказательное опорочивание кого бы то ни было и даже на помыслы об этом, но в такой же мере и не способного ради собственной карьеры на льстивое поддакивание карьеристам (и такие были у нас).
Его ясные, доказательные суждения о социальных и производственных пороках, которые многие видели, но открыто не обсуждали, высказывались не на кухне или в курилке, а официально, за что не раз над ним нависала угроза опалы, но благодаря пониманию и заступничеству И.В.Курчатова и Ю.Б.Харитона все кончалось благополучно. Многие его высказывания тех лет в дальнейшем жизнь подтверждала полной мерой.
Но вернемся к делу.
Изучение ударной сжимаемости материалов начиналось с разработки заряда ВВ — инструмента, с помощью которого будет создаваться ударная волна в исследуемом материале.
Для получения плоской ударной волны с помощью цилиндрического заряда ВВ необходимо было разработать специальный детонирующий элемент, который бы трансформировал расходящийся фронт, инициированный в одной точке, в плоский. Кроме того, поскольку в первое время завод № 2 (по изготовлению деталей из ВВ) еще не работал, а исследования вести было необходимо, предстояло также изготовление этого элемента собственными силами.
Более сильные ударные волны получаются в сферическом заряде ВВ за счет кумуляции. А для создания сферически сходящейся детонационной волны нужна была фокусирующая система, которую пришлось также разрабатывать и изготавливать своими руками в лабораторных условиях. Надо отдать должное Льву Владимировичу, который {41} смог настолько мобилизовать свой немногочисленный коллектив на решение этих задач, что результаты были получены в кратчайшие сроки. Разработанные в 1947 году заряды долгие годы являлись самыми ходовыми в широких исследованиях ударной сжимаемости различных материалов.
Для получения еще более мощных ударных волн Львом Владимировичем был предложен метод разгона взрывом пластин в плоском случае и оболочек в сферическом. Ударом разогнанных до больших скоростей пластин и оболочек возбуждались в исследуемых образцах очень сильные ударные волны с амплитудой в несколько млн. атм.
Начиная с середины 1947 года вопросам изучения ударной сжимаемости и уравнениям состояния материалов уделялось самое серьезное внимание, и когда наведывалось в наши лаборатории высшее руководство, то первый из его вопросов: "Как идут дела и что нового?" — относился именно к этой теме.
Возглавлял высокую инспекцию всегда Игорь Васильевич Курчатов. Первое мое знакомство с ним состоялось в июле-августе 1947 года совершенно неожиданно на рабочем месте в полупустой лаборатории.
Помнится, стоял я за кульманом, разрабатывал конструкцию какой-то экспериментальной сборки. Вдруг входит большая компания наполовину незнакомых мне людей, надо полагать — высокое начальство, которому Кирилл Иванович Щёлкин давал разъяснения по назначению того или иного лабораторного оборудования и представил меня как первого сотрудника лаборатории натурных испытаний.
Незнакомые назвались. Здесь воочию предо мной и предстал Игорь Васильевич Курчатов, а с ним и Николай Иванович Павлов. О И.В.Курчатове мне много раз приходилось слышать от Л.В.Альтшулера и В.А.Цукермана. Но из их рассказов я представлял себе его совершенно не таким, каким он был на самом деле. Светлое, улыбающееся лицо, блестящие, излучающие теплоту глаза, высокий лоб, высокий зачес русых волос и красивейшая длинная борода. Сам весь в движении, в отличие от его спутников — малоподвижных, спокойных, как будто знающих себе цену.
Поскольку я был растерян при столь неожиданном посещении такой высокой комиссии, то уже и не помню, с чего начался непринужденный разговор о порученных мне делах, как понимаю свою задачу. Я рассказал о своих задумках.
Тут Игорь Васильевич неожиданно посоветовал:
— Скоро в твоих руках будет натурный заряд, вот и попробуй с его помощью проверить данные, которые выдает Л.В.Альтшулер.
И тут же спросил, контактирую ли я с ним. Высказав свое удовольствие моим утвердительным ответом, он посоветовал составить Альтшулеру серьезную конкуренцию — при этом и дело пойдет веселей, и результаты в споре будут рождаться истинные.
42
Из рассказов я уже прекрасно представлял себе роль И.В.Курчатова в атомной проблеме, поэтому никак не мог представить, что руководитель такого ранга при первой же встрече с начинающим инженером может интересоваться волнующими только меня мелочами, к тому же незамедлительно давать практические советы по устранению создаваемых этими мелочами препятствий. Его живой интерес не только к ходу наших дел, но и к их обычным рядовым подробностям укреплял веру в совершенную необходимость нашей работы, в положительный результат наших исканий, заставлял серьезно задуматься обо всем, чем мы занимались, придавал духу и энергии.
Подробные деловые посещения объекта И.В.Курчатовым происходили регулярно почти каждый месяц с подробным просмотром и анализом результатов, полученных со дня последнего посещения.
Поражали меня в И.В.Курчатове не только эрудиция во всех областях науки и техники, не его исключительно дельные советы; поражала его изумительная память. Посещая нас спустя один-два месяца и интересуясь ходом наших дел, он вдруг задавал вопрос:
— Помнишь, как в прошлый раз мы не смогли найти выход из такого-то тупика? Ну что, тебе до сих пор не удалось это сделать? А что, если попробовать вот так? Думаю, на этот раз выйдет!
Иногда ему поплачешься, мол не идет дело так как надо, неудачи преследуют на каждом шагу. А он в ответ весело посоветует:
— Ты плюнь давай-ка на неразрешимую задачу, займись чем-нибудь другим, а через какое-то время опять возвратись к ней. Наверняка дело с места сдвинется.
Разговоры с ним прибавляли нам опыта и знаний, воодушевляли нас в нашей работе.
Встречи с Игорем Васильевичем происходили не только в лабораториях, но и на площадках во время проведения взрывных экспериментов. Правда, в таких случаях сверхбдительная стража, опережая всех, приказывала к приезду Курчатова припрятывать взрывчатку куда-нибудь подальше, что, конечно, не проходило им незамеченным.
Однажды произошел весьма курьезный случай, положивший конец этим действиям. Будучи очень наблюдательным, при очередном посещении площадки Игорь Васильевич вдруг спросил одну из сотрудниц лаборатории Альтшулера Милицу Ивановну Бражник:
— Скажи, голубушка, а где у вас заряды, с которыми вы производите эксперименты, что-то я их ни разу не видел?
— А мы их прячем в лес к Вашему приезду: таково распоряжение начальства.
Разразился гомерический хохот всех присутствующих, велено было немедля вынести из леса все заряды и установить на поле, где им положено быть.
43
Пока проводились простые взрывные опыты с небольшими зарядами и плоской ударной волной, то, в основном, решались методические вопросы, отрабатывались электрические схемы, конструкции экспериментальных узлов, осваивалась измерительная аппаратура, которая (как отмечалось выше) изготавливалась в лабораториях своими силами.
Работы, связанные с изучением ударной сжимаемости материалов (железа, алюминия, урана и др.), развернулись в особо больших масштабах с начала 1948 года. К этому времени и был отработан модельный сферический заряд ВВ. К нему прямо на месте испытания приклеивалось мастиками множество фокусирующих элементов. Подрыв его осуществлялся электродетонаторами искрового действия, включенными в цепь подрыва последовательно.
Хотя в полевых условиях подобные сборки отнимали много времени, они все-таки позволяли оперативно проводить экспериментальные работы, поскольку изготовление зарядов без помощи заводов позволяло значительно сэкономить время.
Сборка в полевых условиях требовала большой осторожности и внимания и была, пожалуй, самой опасной операцией всего эксперимента. При недостаточном контроле за температурой разогреваемой мастики иногда происходило загорание заряда, но, к счастью, все обходилось благополучно.
По получаемым во взрывном опыте значениям скорости ударной волны и массовой скорости строились графические зависимости этих величин друг от друга. По ним определялись предельное сжатие и скорость звука в сжатом ударной волной металле.
