Андрей Ястребов - Мужчина – модель для сборки
«Слишком поздно! Слишком поздно!» – проорала старая леди весна, помахав на прощание деревянным протезом, перед тем как скрыться в кроличьей норе, напевая при этом: «У природы все мужики уроды!» К чему бы это весна так всполошилась? Есть к чему. Причина в Иронисте-Ипохондрике (вариации: Мозгляк, Слабенько Сконструированный Кошмар, Мальчик-Темная Лошадка, Нахальный Простачок). Тело немощное и неказистое, плоховато скроенное. Он мягок и немного нерешителен в отношениях с женским полом. О чем бы он ни говорил, интонации выдают его неустроенность: «Как вы относитесь к новой мирной инициативе Женевы?» Вопрос произносится столь безрадостно, будто от этих инициатив зависит его жизнь.
На всем его облике печать молчаливой жертвенности, но он не совсем растратил остатки безрадостного остроумия: «Не возражаете, если я вас приглашу в ресторан медленного питания?». Его любовь напоминает веселое музыкальное шоу по мотивам картины Верещагина «Апофеоз войны».
Предположим, тьфу-тьфу, ты нуждаешься, тьфу-тьфу, в пересадке сердца, тьфу-тьфу. Наконец-то наши умельцы на коленочке из всякого подручного материала сделали тебе сердце. Пора срочно вставлять его в твою красивую грудь. Не выйдет. Твой постыдно заурядный избранник разведет такую бодягу о вселенской тоске, такие слезы начнет лить, на такую душевную боль жаловаться, что из сострадания ты отдашь ему свое сердце. Так что береги себя, будь здорова, тьфу-тьфу. Лучше – тьфу на него.
Твоя большая любовь к подобным типам со стороны очень смахивает на таксу. Что-то декоративное, длиннющее, на рахитичных лапках. Бормочут что-то про любовь, пищат-верещат про чувства, как обуянные паникой землеройки. Сейчас им всем нужна женщина. Любая женщина. В данный момент им сгодится любая новая жизнь. Если этих холостяков чуть приголубить, они с потрохами переживаний и надежд сдадутся. А чем они, собственно, хуже других?
Все-таки лучше уже на первую встречу с этими типами захвати что-нибудь колющее, режущее, стреляющее, ударяющее, взрывающее, ошеломляющее – чувство собственного достоинства и юмор.
Если нет серьезных видов на этот тип мужчины, он может быть полезен хотя бы тем, что с ним можно выгулять свои женские чары, отточить искусство обольщения, освоить науку плести сети, по надежности не уступающие тем, что используются для поимки пугливых антилоп.
Этих парней с оговорками можно амнистировать, а вот тех, о ком пойдет речь дальше, – пусть справедливая судьба наградит бесконечным сроком печали. Если, конечно, они на нее способны.
Безнадежные и подлыеПрости, откуда такой дурной душок? Как-то уж очень скверно запахло. Оглядимся. Теперь понятно! Ты в окружении тех, у кого весьма хреноватый любовный рейтинг и репутация стелется по асфальту.
Эти прохиндеи – просто ничтожные зверьки. Даже хуже того – третьесортная шантрапа, водоросли, нечто среднее между дешевым париком и головоногим моллюском.
У нормальных женщин они не вызывают даже желания находиться с ними в одной солнечной системе. У безнадежных и подлых такой вид, будто им перманентно хочется в туалет, чтобы запереться в кабинке и писать на стенах какие-нибудь гадости. Среди них есть интеллектуалы-зануды, неврастенические хлюпики, есть и мужчины физического типа. Легальные пути к сердцу они игнорируют. Все норовят контрабандными тропами добраться до твоего доверчивого сердца: бьют на жалость, сентиментальничают, а затем обворовывают душу и дом.
Здесь может случиться только малокровная история инвалидной любви. А вот тебя так и тянет на всякие благотворительные акции, увидишь кого-либо поплоше, накатит великодушие – в глазах так и светится надпись: «Добро пожаловать в мое сердце, всякий зоологический мусор».
Наконец дошли до холостяков, в которых если и есть что-нибудь приличное, так это то, что они прилично выпивают.
Начинающий холостяк не то чтобы хороший приятель бутылки. Стаж их дружбы часто невелик. Пока. Это «пока» будет настойчиво шантажировать неприкаянного мужчину, и если какая женщина замешкается с появлением в его жизни, он дрогнет и сдастся. Затем жизнь как-нибудь поинтересуется у этого бедняги: «Женщина или бутылка?» В ответ он промямлит что-то неразборчивое, зная, что жизнь уже сама давно все решила.
Все они бытово-увечные – выразительные примеры унылого стандарта неуютной сиротливости. Любовь к одному из них с неистощимым упорством растранжирит твои надежды, финансы и здоровье.
Их опереточные печали самых пронзительных красок, а заботы самых диковинных форм. Они утащат тебя на дно, поближе к самим себе. Знаешь, чему тебя может научить вся эта свора ухажеров: пить в любое время суток, обожать гастрономические экспромты и слушать пошлые тосты. Не тосты даже, а исполненные патетической бодрости призывы к алкогольному действию.
Смуглянка-судьба так и бросает на тебя недвусмысленные взгляды, хочет предупредить об угрозе. Куда там! Ты вся в чувстве и алкоголе. Уши развесила, слушаешь тосты, их мать.
Если есть у этой шушеры какие-либо отличия, то заключаются они не в сомнительном качестве этих недоумков, а в количестве тостов, которые ты услышишь за вечер: слабаки сломаются на десятом тосте, кто посильнее – будет вдохновляться до утра.
Изучим портреты тех, кто дрогнул, сдался, превратился в какие-то мужские объедки. Переходим к самым гадким: Парни-Барахло, Люмпен-Женихи. Сейчас речь пойдет о тех, с кем твоя любовная затея будет не просто абсурдна, но кошмарна. Эти засранцы посадят тебя на любовную диету пигмеев-лилипутов.
Ну, какие новости в Нью-Йорке? А в Лондоне? Ну, хорошо, в Подольске? Твоя взяла, сократим географию: на улице? Тоже не знаешь. Все ясно – уже пару месяцев ты слушаешь Прохвоста-Застольника (вариации: Пьянь-Цицерон, Люмпен-Жених). Природа наградила его даром дешевого красноречия и самодовольной улыбкой. Ты и моргнуть не успеешь, а уже все налито: «Рюмочка первая всегда немного нервная. Слишком долго ждали, ну, вперед, погнали».
Ты уже настроилась, что он произнесет что-нибудь банальное типа «между первой и второй перерывчик небольшой». Что ты! У этого ловкача свой репертуар, безграничный по рифмоплетской пошлости и убожеству образов. Зато действует и еще как действует: обрати внимание и восторгнись – как он точен в счете:
«Перерывчик не велик – застольный нам закон велит: ненасытные утробы требуют повторной пробы».
От зубов отскакивают прыгучие глупости:
«Ой, прохладно грудным клетьям – требуется рюмка третья. Чтобы в счастьи жили мы – разбирайте стаканы€».
Не успела опомниться, а тут и следующий тост подоспел: «Что скажу я вам, ребята, все мы на маршруте к пятой. Позабудь тоску и грусть, водочку прими на грудь».
С таким иного нельзя было ожидать. В твоей голове уже шумит мысль: «Я становлюсь животным. Не то что бы ручным – пальчиковым. Сижу в спичечном коробке, а он меня самой себе как жука показывает». А твой ухажер неугомонно декламирует: «Хорошо же вместе нам, милые ребята, Все заботы – просто хлам – наливай по пятой».
Приглядись к нему, в его душе даже комарику негде крылышки расправить, а этот показательно пылкий субчик верен своей застольной партии. Сейчас он впадет в тему заботы: «Подошла шестая рюмка, девоньки, поправьте юбки… Что-то слишком откровенны ваши голые колены». И хвать тебя за коленки! Тебе, признаться, уже все равно, потому что вдогонку звучит:
«Чтоб исчезли все хворобы, чтобы счастье было всем, чтобы были мы здоровы – здравствуй, рюмка номер семь».
Заносчивый, неуживчивый, грубый, он сделается лирическим, сентиментальным и бросится призывать: «Отдохни, забудь дела, помечтай о мае. Вот к нам в гости забрела рюмочка восьмая».
В этом балбесе все великолепно. Только в отрицательном смысле! Сейчас он примется исповедоваться: «Эх, здоровья нет уже от водочки проклятой. Надо дать подкорм душе – лейте по девятой». Ты отчего-то подумаешь, бессвязно так подумаешь: «Жизнь соткана из уловок…» Рассмотрим такую рабочую гипотезу: он тебя любит… Загляни лучше в завтрашний день и поймешь, что в перспективе любви лишь воспоминания. Признаться, они весьма приманчивы для воображения… «Пора, – подумаешь ты, – теперь прыгаю с ума…» Сколько всяких глупостей передумаешь. В этой грустной комедии тебе досталась роль простушки.
Не забудет он и своих однокорытников. Тотчас последует еще один перл потасканной мудрости: «Мужики все в похвальбе, как жирные гусята. Други, мы же на гульбе. Дернем по десятой».
Уже за полночь, а торжество в разгаре, сквозь дымное марево до тебя доносится: «Пусть же эта рюмка не последней будет. Кто захочет выпить – пусть меня разбудит». А у тебя свербит в голове: «Все невыносимо омерзительно и совершенно несовместимо с жизнью». Безрассудная и беспечная, как ты права!
Ты думаешь, что это последняя рюмка. Что ты! Все только начинается. Завершился первый цикл вакхического застолья. Впереди – второй, третий и т. д. На этом фильм «И т. д.: убей себя и все вокруг» не закончится. Твой прохвост выпивает столько… Очень много. О подобных алкогольных аппетитах не могут помыслить даже самоубийцы.
