Е.Х. Кукридж - Тайны английской секретной службы
Таковы были далеко идущие планы немецкого проникновения. Их исполнители действовали медленно, осторожно, ожидая настоящей работы, которая должна была начаться по сигналу марширующих колонн немецкой армии. Нацистские лидеры не забыли принять меры к тому, чтобы заокеанская деятельность не ограничивалась областью пропаганды и подготовки. Они организовывали и прямые диверсионные акты. Краеугольным камнем нацизма была грубая сила, и Гиммлер в поддержку мирного проникновения намеревался использовать ударные отряды диверсантов, которые должны были, не гнушаясь никакими средствами, подрывать обороноспособность демократических стран.
В беспокойные предвоенные годы в мировой печати время от времени появлялись сообщения о деятельности этих отрядов. Было бы неуместно перечислять их здесь, но стоит вспомнить по крайней мере несколько таинственных случаев, происшедших в Англии, о которых сохранились отчеты в архивах английской Секретной службы.
Тринадцатого апреля 1936 года в печати появилось короткое сообщение Адмиралтейства: «Во время пуска одного из двигателей подводной лодки «L-54», находившейся 8 апреля на верфи в Девонпорте, произошел несчастный случай. Причины его расследуются». Офицеры Особого отдела, которые вели расследование, обнаружили подложенный в картер двигателя гаечный ключ. Если бы подводная лодка погрузилась после того, как двигатель был заведен, катастрофа оказалась бы неминуемой.
Несколько месяцев сотрудники военно-морской разведки вели в Чатаме расследование по делу о диверсии на крейсере «Кумберленд» водоизмещением девять тысяч семьсот тонн. На злополучном линкоре «Ройял Оук» была обнаружена парусная булавка, вставленная в главный кабель. Если бы она осталась там, из строя вышла бы вся электрическая система корабля.
Подобный случай произошел и на подводной лодке «Оберон». Здесь оказалась поврежденной электрическая система перед самым выходом лодки в учебный боевой поход. Если бы повреждение не было обнаружено, произошла бы такая же катастрофа, как на подводной лодке «Тетис» в Ливерпульской бухте.
Организация Лоренца не ограничивалась диверсиями. Делались дерзкие попытки похитить детали различного секретного военного оборудования. Например, кто-то попробовал снять миносбрасыватель с эскадренного миноносца «Велокс» водоизмещением тысяча девяносто тонн, когда он находился на верфи в Чатаме.
Это была беспощадная, но молчаливая битва. Счастье Англии, что благодаря бдительности Секретной службы и Особого отдела у нас не произошел такой переворот, какие были подготовлены сотрудниками Канариса во Франции и других европейских странах. Первые же неудачи по ложили конец дальнейшим попыткам немцев. Видимо, они поняли, что, несмотря на недостаток наступательного оружия, Англия лучше всех в мире владеет оборонительным оружием и способна отразить нападение любого врага.
Особенно упорно немцы пытались раскрыть секрет радара, который, как известно, был изобретен английскими учеными. Ходили слухи; что существует тесная связь между радаром и высокими мачтами, замеченными летчиками «Люфтганзы»[8] на побережье Англии, когда они летели в Кройдон. Если нацисты не сумели раскрыть секрета радара, то это свидетельство верности тысяч рабочих, инженеров, ученых и сотрудников Секретной службы, которые знали все, что относилось к радару, в то время как мир мог только гадать о назначении таинственных мачт.
* * *Гиммлер внес в тайную войну новый специфически немецкий элемент. Он заявил на секретном совещании в Берлине, что отныне шпионаж следует официально провозгласить «священным долгом» каждого немца. Он потребовал обучать приемам шпионажа всех юношей, обладающих соответствующим характером. Шпионскую практику они могли начать дома, сообщая учителям-нацистам о разговорах своих родителей. Лучшие из этих малолетних доносчиков избирались для более важной работы. Испытание проходили десятки тысяч немецких мальчиков и девочек. В «Гитлерюгенде», СА, СС, «Национальной студенческой лиге» и десятках других-организаций немецкой молодежи внушали мысль, что шпионаж, диверсии и убийства — дело чести, если они совершаются во имя государства. Есть все основания думать, что многие из этих детей, которые теперь стали взрослыми мужчинами и женщинами, не отказались от своих убеждений. Они хорошо помнят правило: «Когда необходимо, смирись и жди».
Так геббелььсовский пропагандистский аппарат и различные юношеские организации готовили материал, из которого четыре доверенных лица Гиммлера выбирали людей для обновления немецкой разведки. Квартет состоял из Рейнгарда Гейдриха (впоследствии его заменил доктор Эрнст Кальтенбруннер), генерала Фельгибеля (сотрудник Канариса) и эсэсовских генералов Вульфа и Закса. Все они находились под наблюдением полковника Бухса. Закс был основным действующим лицом. Он занимал должность начальника отдела связи в штабе рейхсфюрера СС и считался специалистом по диверсии. Работа у него была трудная и незаметная. Он стал известным, и то ненадолго, лишь много лет спустя, когда сменил на посту начальника немецкой военной разведки Канариса, замешанного в заговоре против Гитлера в июле 1944 года.
Главарь «Гитлерюгенда» Бальдур фон Ширах и нацистский министр просвещения Руст поставляли Заксу людей для учебы в разведывательных школах, созданных во многих городах Германии, в том числе в Гамбурге, Мюнхене и Регенсбурге. Людей, отобранных в эти школы, делили на две части. Более образованных и умственно развитых обучали методам разведки, а тех, у кого мускулы были развиты в ущерб мозгу, — диверсионной работе. Термины «тайный агент» и «диверсант» не равнозначны, однако нацисты сумели смешать многие понятия.
Школы, с такой тщательностью организованные Заксом и его друзьями, были интересными заведениями. После войны мне довелось на окраине Гамбурга посетить одну из этих школ Она помещалась в скромном четырехэтажном здании, принадлежавшем якобы школе секретариата нацистской партии. Раньше это была гимназия для дочерей прусских офицеров. Здание занимало большую территорию и было скрыто от глаз прохожих высокой каменной стеной, увитой плющом и хмелем. Судя по хаосу, в котором оставили это место его перепуганные обитатели, в панике бежавшие перед наступлением союзников, нетрудно было представить, что там творилось, когда нацистский орел распростер свои крылья над четырьмя пятыми Европы.
* * *— Продолжим! Так что тебе сказал герр Сорау?
Спрашивавший был типичным эсэсовским головорезом, мускулистым, грубым, начинавшим толстеть. Он направил револьвер в живот человеку, который никак не мог прийти в себя после внезапного пробуждения в середине ночи.
— Ах, так… Молчишь? По мы умеем обращаться и с такими, — сердито проворчал эсэсовец, не получив от своей жертвы ответа. Последовал удар рукояткой револьвера по подбородку. Содрогнувшись, человек молча опустился на пол. Удары сыпались один за другим, но он молчал. Его продолжали бить, пока он не потерял сознания.
Тогда эсэсовец обратился к третьему человеку который все это время спокойно стоял на пороге.
— Ладно, с него хватит! — коротко сказал он, — Пусть его подлечат, а когда он придет в себя, скажите ему, что он прошел испытание. Надеюсь, это воодушевит его.
Подобные сцены происходили в гестаповских тюрьмах всей Европы. Но эта существенно Отличалась от них: и жертва, и истязатель были правоверными нацистами. Так происходило последнее испытание, предусмотренное курсом разведки, — будущий шпион должен выдержать пытки, но не выдать того, что под величайшим секретом шепнул ему преподаватель несколько часов на зад.
Такому испытанию подвергался каждый шпион. Вот с какими людьми приходилось иметь дело английской контрразведке.
Закс тщательно подбирал преподавательский состав. Начальником школы, которую я посетил, был доктор Генрих Курц. Этого опытного агента хорошо знала английская Секретная служба, В 1938 году он был выслан из Соединенных Штатов, но до этого успел обучить Лили Каролу Штейн — Мату Хари Нью-Йорка. В начале войны сотрудники военной контрразведки выследили и арестовали эту способнейшую шпионку.
Шпионская школа Курца располагала специальными кабинетами, аудиториями, прекрасной лабораторией, гимнастическим залом и отлично оборудованным общежитием. На ее территории находился тир, а также дома и мосты для проведения практических занятий по диверсии. Когда учащийся впервые переступал порог школы, его подвергали физическим наказаниям и непрерывным допросам «третьей степени», а опытные провокаторы пытались убедить его в том, что в системе нацизма не все благополучно.
Понятно, что учиться в этой школе было нелегко. Учащийся постоянно находился начеку, а весь день его был до отказа заполнен теоретическими занятиями и физическими упражнениями. Распорядок дня не оставлял ни одной свободной минуты. Перед завтраком физическая зарядка, уроки по практической химии, лекции о взрывчатых веществах, о материалах невидимого письма, о сборке миниатюрных радиоприемников и чтение карт; после завтрака лекции о зажигательных веществах, о подготовке зарядов к взрыву, радиотелеграфии и шифрах. В четыре часа дня был перерыв для спортивных игр, заключавшихся в том, что на учащихся нападали люди, вооруженные палками и дубинками, и они отражали это нападение с помощью приемов джиу-джитсу. Учащегося превозносили, если ему удавалось до полусмерти избить своего противника. Вечером читались лекции по диверсии. Демонстрировались модели таких уязвимых мест, как мост Хелл Гейт в Нью-Йорке, основные лондонские мосты через Темзу, мост Гоулден Гейт в Сан-Франциско и правительственные центры Лондона и Вашингтона. Инженеры указывали места, в которые удобнее всего закладывать мины и динамит.
