Елена Прудникова - 1953. Роковой год советской истории
Совершенно новой отраслью в Грузии является машиностроение. Ряд сложных машин выпускают заводы имени Орджоникидзе и имени 26 комиссаров. Осваивает производство станков завод имени Кирова. Батумский машиностроительный завод снабжает чайную и пищевую промышленность машинами, которые прежде ввозились из-за границы.
Исключительный рост имеется в области пищевой промышленности. Для переработки урожая чайных плантаций выстроено 35 чайных фабрик. В 1939 году они выпустили свыше 12,5 тысяч тонн чая. Из года в год растет продукция винодельческой промышленности, заканчивается стройка Авчальского комбината по производству шампанского, мощностью в 4 млн бутылок в год. В несколько раз возросла продукция консервной промышленности. В Батуми выстроен крупнейший комбинат дм переработки цитрусовых плодов, рассчитанный на выпуск 8 млн банок цитрусовых консервов в год…
Шелкомотальные и шелкоткацкие фабрики, среди которых имеются такие крупные предприятия, как Кутаисский шелкомбинат им. Бакрадзе с 2000 рабочих, ежегодно увеличивают выпуск высококачественных шелковых тканей. Выросло производство обуви. Производительность только одной Тбилисской новой обувной фабрики имени Л. П. Берия достигает 6 млн пар обуви в год, а в 1932 году всего в Грузии было выпущено 200 тысяч пар обуви. В Тбилиси заканчивается строительство крупнейшего трикотажного комбината».
Задумано было и превращение Тбилиси в «образцовый социалистический город», но планы этого превращения разрабатывались куда более умно, чем произведенная впоследствии реконструкция Москвы. Берия лично курировал строительство - уж это-то он мог превосходно, все-таки он был строителем не только по призванию, но и по образованию.. При нем же Грузия стала и «курортной столицей СССР» -началось массовое строительство санаториев всех уровней, от центральных здравниц до домов отдыха отдельных предприятий.
Одной из самых трудных проблем предвоенного СССР являлось образование. В конце XIX века уровень грамотности в Грузии составлял всего 20 %, притом, что в целом по стране грамотных было около 50 % населения. Уже к 1938 году республика по уровню образованности вышла на одно из первых мест в стране, а по числу студентов на душу населения обогнала Францию и Германию. В городах начался переход от всеобщего начального к семилетнему образованию, и даже в деревне большинство крестьян теперь умели читать и писать.
…В 1953 году на заседании, посвященном положению в Германии, где тоже в то время был голод и тоже бунты, Берия сказал немецким руководителям потрясающую фразу: «Вы не любите свой народ!» Кажется, теперь понятно, что имел он в виду под этими словами…
В честь кого назвали Серго?
Мог ли Сталин не заметить такого хозяйственника - вопрос бессмысленный. Уже в 30-е годы Берия стал не то что на голову выше прочих региональных руководителей - это другой этаж, причем не соседний. Но и личные отношения между ними были куда ближе, чем принято думать.
Почему-то считается, что «путевку в жизнь» Берии дал Орджоникидзе. Однако Орджоникидзе, председатель Закавказского крайкома, сидел слишком высоко, чтобы заниматься делами двадцатилетнего парня, пусть даже многообещающего. Однако вспомним: где жил Берия в 1921 году и где начинал чекистскую карьеру? В Баку. А первым секретарем ЦК Азербайджана в то время был очень известный большевик - все тот же Сергей Миронович Киров. Познакомились они еще раньше, когда Берия был резидентом военной разведки в меньшевистской Грузии, а Киров там же - представителем Советской России. Кстати, и рекомендацию в члены ЦК в 1934 году дал Берии не Орджоникидзе, а именно Киров. И в этом случае все поворачивается несколько иным боком, поскольку Киров являлся личным другом Сталина, а после смерти жены и самым близким человеком, и его слово значило для вождя много.
Среди воспоминаний Серго Берия имеется одно очень любопытное (и, похоже, достоверное). Зимой 1934 года на XVII съезд партии Берия зачем-то поехал с семьей. После съезда к ним в московскую квартиру пришли гости, в их числе Молотов, Орджоникидзе, Киров - они поздравляли Берию с избранием в ЦК. Потом поехали к Сталину на дачу, причем Серго оказался в одной машине с вождем. На даче Сталин же укладывал его спать - мальчишка потом, когда остался один, отправился «на разведку» и обнаружил, что в доме идет праздник.
Вот и вопрос: где были мама и папа в то время, когда Сталин занимался их ребенком? Зачем вообще Берия брал семью в Москву зимой, далеко не в самое лучшее время для посещения столицы? У мальчика даже теплой одежды не было… Явно он хотел показать жену и сына кому-то, с кем не так просто было встретиться в Москве. Причем этот «кто-то», судя по всему, останавливался на сталинской даче, иначе почему именно у Сталина устроили праздник по поводу избрания Берии в ЦК? Да и во время съезда Сергей Миронович дважды приходил к ним в гости и вел себя как хороший знакомый, если не друг. Кстати, считается, что Берия назвал сына Серго в честь Орджоникидзе. Интересно, откуда такая уверенность?
Берия мог заменить вождю Кирова в политическом плане - но не в личном, конечно. Друзьями они со Сталиным при двадцати годах разницы и кавказском менталитете стать не могли, тем более что Берия по характеру был человеком стеснительным. Однако вождю он был близок, о чем свидетельствуют, например, его фотографии со Светланой - Сталин не имел обыкновения позволять всем и каждому фотографироваться со своей дочерью. Да и другие нюансы тоже…
Вождь, например, контролировал, как Берия живет. В сентябре 1936 года он приехал в Тбилиси, пришел к нему домой. По воспоминаниям Серго, осмотрел квартиру, сказал: «Скромно живешь, молодец!», но потребовал, чтобы первый секретарь перебрался в отдельный дом. Резон в этом был -обстановка в стране обострилась, а особняк охранять гораздо легче, чем квартиру в многоэтажном доме. Да и в случае удачного покушения жертв меньше.
А после переезда в Москву и вовсе началось нечто странное. Вот еще несколько отрывков из воспоминаний Серго. Когда его отец уехал из Закавказья, Нина Теймуразовна отказалась покинуть Тбилиси. Сталин пришел к Берии в гости, осмотрел квартиру, спросил, где жена. Услышав ответ, страшно возмутился. Вызвал начальника охраны Власика и велел тому отправиться в Тбилиси и привезти семью товарища Берия. Власик поехал сам, лично, и решил вопрос просто, дав 24 часа на сборы. Но «инспекции» продолжались и дальше. Серго вспоминает:
«Когда мы переехали из Тбилиси в Москву, отец получил квартиру в правительственном доме, его называли еще Домом политкаторжанина. Жили там наркомы, крупные военные, некоторые члены ЦК. Как-то в нашу квартиру заглянул Сталин: "Нечего в муравейнике жить, переезжайте в Кремль!" Мама не захотела. "Ладно, - сказал Сталин. - Как хотите. Тогда распоряжусь, пусть какой-то особняк подберут".
И дачу мы сменили после его приезда. В районе села Ильинское, что по Рублевскому шоссе, был у нас небольшой домик из трех комнатушек. Сталин приехал, осмотрел и говорит: "Я в ссылке лучше жил". И нас переселили…»
Нет свидетельств, чтобы вождь так настойчиво и систематически опекал кого-либо еще. А это говорит о том, что относился он к Берии более внимательно, чем к прочим.
И еще один нюанс. Василевский, начальник генштаба, в годы войны вспоминал, что чем ближе человек стоял к Сталину, тем больше ему приходилось выносить от вождя несправедливости. А уж Берии доставалось, как никому другому, об этом вспоминают многие…
Так кто был преемником Сталина?
Это все так, штрихи к портрету. Вернемся, однако, к проблеме «наследника». В 1938 году Берия стал наркомом внутренних дел - но уже тогда Сталин, как мы помним, предложил ему перебраться на жительство в Кремль, что наркому было явно не по рангу. В 1941 году, перед войной, Берия был назначен заместителем председателя Совнаркома. Но дело не в чинах. Заместителей Сталин имел много, однако не все они были равноценны и равноправны. Кто есть кто, показала война.
Перед войной властная пирамида в СССР строилась по весьма своеобразному принципу, напоминающему матрешку. ЦК руководил партией, Совнарком - государством, партия тоже пыталась руководить государством, и страна от такого осуществления власти упала бы замертво, если бы не рулила всем одна и та же группа людей: члены Политбюро занимали крупнейшие государственные посты, наркомы были членами ЦК и пр. Внутри руководящей группы распоряжалась всем другая, поменьше, внутри этой пряталось еще более узкое руководство и т. д. А в самом центре находились Сталин и еще кто-то - самое узкое из всех узких руководств. В 30-е годы это была «двойка» - Сталин и Молотов. А в 1941-м?
Обратимся к хронике последнего предвоенного дня. Вечером 21 июня у Сталина в Кремле собралось совещание, посвященное ожидаемому в эту ночь нападению Германии. Участников было довольно много, однако нас интересует не кто там присутствовал, а кто остался, когда все ушли. Их было четверо: сам Сталин, Молотов, Берия и Воронцов, военно-морской атташе в Германии (и, естественно, по совместительству разведчик). В одиннадцать часов они покинули кабинет. К сожалению, опубликован только журнал приема посетителей, но не журнал передвижений самого Сталина, однако нетрудно догадаться, куда все отправились (кроме, может быть, Воронцова), - как обычно после поздних заседаний, в кремлевскую квартиру Сталина, обедать. В 5 часов 45 минут Молотов и Берия снова появились в сталинском кабинете, на сей раз вместе с наркомом обороны Тимошенко, начальником Генштаба Жуковым и начальником Политуправления РККА Мехлисом. По-видимому, с ними пришел и вождь.
