Карл Маркс - Разоблачения дипломатической истории XVIII века
Вопрос VII. Если мы тщательно исследуем состояние торговли за этот долгий срок, то разве не найдем мы, что в вышеуказанных пунктах эта торговля была для нас не так уж необходима? Во всяком случае, не настолько, чтобы делать выбор между нею и сохранением союзного протестантского государства и, еще менее, чтобы дать нам справедливое основание вести против этого государства войну, которая хотя и не была объявлена, но причинила ему больше вреда, чем объединенные действия всех его врагов?
Вопрос VIII. Если два года тому назад оказалось, что эта торговля приобрела для нас несколько более важное значение, чем прежде, то разве трудно доказать, что это вызвано лишь тем, что царь принудил нас отказаться от нашего старого торгового пути на Архангельск и направил нас к Петербургу, а мы подчинились этому? Таким образом, во всех неудобствах, которые мы испытали в результате этого, разве не следовало бы винить царя, а не короля шведского?
Вопрос IX. Разве не разрешил нам царь в самом начале 1715 г. снова вести торговлю по нашему старому пути на Архангельск? И разве наши министры не знали об этом задолго до того, как наш флот был послан в том году для защиты нашей торговли с Петербургом, которая вследствие такого изменения решения царя стала для нас столь же ненужной, как и прежде?
Вопрос X. Разве не заявил король шведский, что, если мы прекратим торговлю с Петербургом и т. д., которую он считает пагубной для своего королевства, он нисколько не будет препятствовать нашей торговле ни на Балтийском море, ни в каком-либо другом месте? Но если мы не дадим ему этого незначительного доказательства нашей дружбы, то пусть на него не пеняют, если невинным придется страдать вместе с виновными.
Вопрос XI. Разве, настаивая на ведении торговли с портами, на которые король шведский наложил запрет,- торговли, которая, помимо того, что она не нужна нам, едва ли составляет и десятую долю всей нашей торговли на Балтийском море, не навлекли мы на себя таким образом те опасности, которым наша торговля подвергалась все это время? Разве не мы сами вызвали большие затраты на снаряжение нашего флота для ее защиты, а присоединившись к врагам Швеции, разве не дали мы его величеству королю шведскому полное основание для негодования, даже если дело доходило до захвата и конфискации без всякого различия всего нашего имущества и всех наших судов, где бы они ему ни попадались - в пределах его королевства или вне его?
Вопрос XII. Если мы так дорожили нашей торговлей с северными портами вообще, то не следовало ли нам в политике скорее принимать во внимание опасность, угрожающую этой торговле вследствие того, что Швеция приближается к своему упадку, а царь становится полным и единственным хозяином Балтийского моря и всех тех материалов для кораблестроения, которые нам нужно получать оттуда? И не причинил ли к тому же нам царь больших затруднений и убытков в этой торговле, чем та сумма, достигающая лишь шестидесяти с лишним тысяч фунтов (две трети ее, кстати, можно, пожалуй, оспаривать), которая побудила нас вначале послать двадцать военных кораблей в Балтийское море с приказом атаковать шведов, где бы они ни встретились? II тем не менее разве не сам царь, этот весьма честолюбивый и опасный монарх, командовал прошлым летом всем, как его называли, союзным флотом, наиболее значительную часть которого составляли наши военные суда? Это был первый случай, когда иностранному государю было вручено командование английским флотом - оплотом нашей нации. И не конвоировали ли затем эти наши военные суда его" [царя] "транспортные суда и находившиеся на них войска во время их возвращения из Зеландии, охраняя их от шведского флота, который в противном случае мог бы нанести им значительный урон?
Вопрос XIII. Теперь допустим, что, воспользовавшись серьезными и многочисленными жалобами наших купцов на дурное обращение с ними царя, мы, напротив, послали бы наш флот, чтобы показать наше негодование этим монархом, воспрепятствовать его обширным и вредным даже и для нас замыслам, а также чтобы помочь Швеции согласно этому договору и действительно восстановить мир на Севере. Разве не больше соответствовало бы это нашим интересам, не было бы более необходимым, благородным и справедливым и более согласным с нашим договором, и не были ли бы, таким образом, лучше использованы те несколько сот тысяч фунтов, которые эти наши северные экспедиции стоили нации?
Вопрос XIV. Если охрана и защита нашей торговли от шведов была единственной и подлинной целью всех наших действий, касающихся положения дел на Севере, то как же случилось, что в позапрошлом году мы оставили восемь военных кораблей в Балтийском море и в Копенгагене, когда там у нас уже не было никакой торговли, нуждающейся в защите? Почему прошлым летом адмирал Норрис, хотя у него и голландцев вместе было двадцать шесть военных кораблей и они, следовательно, были слишком сильны для того, чтобы шведы могли предпринять что-либо против конвоируемых ими наших торговых судов, в течение более двух месяцев лучшего времени года находился в Зупде, не конвоируя наши и голландские купеческие суда до тех нескольких портов, к которым они направлялись, вследствие чего они задержались в Балтийском море до тех пор, пока возвращение не могло не стать, как это и оказалось, весьма рискованным для них, а также для самих наших военных кораблей? Не будет ли мир склонен думать, что на все эти наши действия большее влияние тогда оказывала не мнимая забота о нашей торговле, а надежда принудить короля шведского к бесславному и невыгодному миру, по которому герцогства Бремен и Верден должны были быть присоединены к ганноверским владениям, или какие-нибудь другие подобные намерения, чуждые, если не противоположные, истинным и старинным интересам Великобритании?"
"Статья XVIII. Поскольку для охраны свободы мореплавания и торговли в Балтийском море представляется выгодным сохранение прочной и верной дружбы между королями шведским и датским; и так как прежние короли шведский и датский не только в силу гласных статей мирного договора, заключенного в копенгагенском лагере 27 мая 1660 г. (В газете ошибочно "1610". Ред), и взаимной ратификации этого договора обоюдно обязались свято и нерушимо соблюдать целиком все постановления, содержащиеся в указанном договоре, но и незадолго до заключения договора между Англией и Швецией в 1665 г. совместно заявили... Карлу II, королю Великобритании,., что они будут искренне... соблюдать все... статьи упомянутого мирного договора,., после чего Карл II, при одобрении и согласии обоих вышеупомянутых королей, шведского и датского, вскоре после заключения 1 марта 1665 г. договора между Англией и Швецией, а именно, 9 октября 1665 г., взял на себя гарантию этих соглашений... И поскольку между... королями шведским и датским вскоре после этого, в 1679 г., был заключен в Лунде, в Сконе мирный договор, которым специально повторяются и подтверждаются договоры, заключенные в Роскилле, Копенгагене и Вестфалии,.. то если короли шведский и датский согласятся нарушить эти договоры в целом или одну или несколько из содержащихся в них статей и если, таким образом, кто-либо из этих королей сам или через других осмелится, тайно вознамерится или попытается предпринять что-нибудь посредством открытого нападения, нанесения какого-либо ущерба или посредством какого бы то ни было вооруженного насилия во вред личности, провинциям, территориям, островам, имуществу, владениям и правам другого, которые в силу столь часто возобновлявшихся соглашений, заключенных в копенгагенском лагере 27 мая 1660 г., а также содержавшихся в... мирном договоре, заключенном в Лунде, в Сконе в 1679 г., предоставлены каждому, чьи интересы предусмотрены мирным договором,- то в этом случае... король Великобритании... в силу этого договора обязуется прежде всего в качестве посредника выполнить все те обязанности друга и союзного монарха, которые могут содействовать нерушимому соблюдению всех этих часто упоминавшихся соглашений и всех содержащихся в них статей, а следовательно, и сохранению мира между обоими королями. Если тот король, который первым нанес такой ущерб или вред, или совершил какое-либо нападение вопреки всем соглашениям или вопреки какой-нибудь из содержащихся в них статей, не посчитается с предостережением,., то... король Великобритании... окажет пострадавшему помощь, как определено и установлено для подобных случаев настоящими соглашениями между королями Великобритании и Швеции".
"Вопрос. Не говорит ли нам эта статья вполне точно, как устранить помехи, которые могут встретиться нашей торговле на Балтийском море в случае раздора между королями шведским и датским, заставив обоих этих государей соблюдать все мирные договоры, заключенные между ними от 1660 до 1679 г., и в случае враждебных действий одного из них вопреки указанным договорам, оказав помощь другому против нападающей стороны? Почему же мы тогда не используем столь справедливое средство против зла, от которого мы так жестоко страдаем? Может ли кто-либо, даже будучи пристрастным, отрицать, что король датский (Фредерик IV. Ред), хотя на вид и казался искренним другом короля шведского (Карла XII. Ред) со времени заключения Травендальского мира до его выступления из Саксонии против московитов, непосредственно после этого совершенно несправедливо напал на него, недостойно воспользовавшись роковой битвой под Полтавой? И не является ли таким образом король датский нарушителем всех вышеупомянутых договоров и, следовательно, истинным виновником тех помех, которые наша торговля встречает на Балтийском море? Так почему же мы, во имя божие, не помогаем, согласно этой статье, Швеции против него, а наоборот - открыто высказываемся против подвергшегося нападению короля шведского, посылаем ему вызывающие и угрожающие ноты при малейшем его преимуществе над врагами, как мы поступили прошлым летом, когда он вступил в Норвегию, и даже даем нашим судам распоряжение открыто действовать против него совместно с датчанами? (Перед публикацией следующих ниже заключительных абзацев III главы данной работы Маркса в № 19 "The Free Press" от 20 декабря 1856 г. редакция газеты воспроизвела заголовок настоящего памфлета. Ред.)
