Британцы, впрочем, не владеют монополией на могильный юмор. Ведь есть еще евреи.
Во время погрома Хаима прибили к дверям собственного дома.
– Тебе больно? – спрашивает сосед.
– Только когда смеюсь, – отвечает распятый Хаим.
Еврейский юмор – оружие возмездия судьбе и миру, но англичане, живя на острове, привыкли к безопасности. Хозяева морей, британцы и на суше чувствовали себя уверенно. Однако, победив внешних врагов, на которых можно свалить всю ответственность, они остались наедине с врагом внутренним – роком, непобедимым, как старость.
Английский юмор – удел победителей, обнаруживших, что все победы – пирровы. Упершись в общую для всех стенку, англичане нашли национальный компромисс: обложили ее ватой уюта и украсили смехом абсурда. Я бы и сам хотел так жить и так шутить.
Восток
Переложения из Лао-Цзы
Восток, во всяком случае, Дальний, для меня начинается и кончается даосами. Они писали просто, но глубоко, глубоко, но просто. Это литература гениальных эссе, превзошедшая различия между стихами и прозой, между субъективным опытом и безличной природой, между своим временем и нашим. Их тексты годятся любой эпохе. Вместо логики, абстрактности и системности такой Восток предлагает эмоциональность, конкретность и бессвязность. Фрагмент вместо целого, наблюдение вместо вывода, метафору вместо определения и “как” вместо “что”. Поэтому старых китайцев можно перекладывать на любой язык, пока их изречения не появятся на майках и бамперах машин.
⁂
Неназванное вечно,
имена рождают вещи.
Тот, кто свободен от желаний, знает о тайне,
Тот, кто погряз в них, видит лишь ее проявления.
(Гл. 1)
⁂
Бытие и небытие создают друг друга.
Трудное и легкое поддерживают друг друга.
Длинное и короткое описывают друг друга.
Высокое и низкое зависят друг от друга.
До и после следуют друг за другом.
Поэтому Мастер
делает не делая
и учит не поучая.
Вещи появляются, и он не мешает им;
вещи исчезают, и он не задерживает их.
Он создает, но не владеет созданным,
творя, не ждет результатов.
Когда труд окончен, он забывает о сделанном.
Поэтому все достигнутое остается в нем.
(Гл. 2)
⁂
Мастер учит,
опустошая ум и наполняя нутро,
смиряя честолюбие и укрепляя уверенность.
Он помогает людям избавиться
от всего, что они знают,
от всего, к чему они стремятся.
Он внушает сомнения тем,
кто думает, что их лишен.
Не вмешивайся,
и все само займет свое место.
(Гл. 3)
⁂
Дао черпать – не исчерпать.
Это – бездонный колодец,
пустота, полная бесконечных возможностей.
(Гл. 4)
⁂
Рождая добро и зло,
Дао по ту сторону того и другого.
Не судя,
Мастер принимает всех.
Дао как кузнечные меха:
чем больше в них пустоты, тем они сильнее,
чем чаще их сжимают, тем лучше они работают,
чем больше об этом говорят,
тем труднее это понять.
Лучше просто держаться середины.
(Гл. 5)
⁂
Дао как поле.
Пустота его подобна материнской утробе.
Оно рождает всё,
но плодородие Дао не прекращается.
Пользуйся им, и оно никогда не истощится.
(Гл. 6)
⁂
Мастер подобен воде.
Ко всем добра, она ни с кем не спорит.
Другие стремятся вверх,
вода – вниз,
и этим она похожа на Дао.
Будь как вода:
селись ближе к земле
и мысли глубже.
Не победить того, кто не спорит.
(Гл. 8)
⁂
Слишком полная чаша
переливается,
слишком острое лезвие
ломается.
(Гл. 9)
⁂
Рождать, не пытаясь завладеть рожденным,
творить, не рассчитывая на результат,
вести, не пытаясь давить, –
вот верх достоинств.
(Гл. 10)
⁂
Тридцать спиц в колесе,
но лишь промежутки между ними
позволяют двигаться повозке.
Из глины делают сосуды,
но лишь ее отсутствие
позволяет ими пользоваться.
Окна и двери прорубают в доме,
но лишь пустота внутри него
позволяет в нем жить.
Мы работаем с бытием,
но пользуемся небытием.
(Гл. 11)
⁂
Яркое слепит,
громкое оглушает,
острое притупляет вкус,
азарт оглупляет,
от страстей вянет сердце.
Мастер видит то, что снаружи,
но доверяет тому, что внутри.
(Гл. 12)
⁂
Провал не опаснее успеха.
Надежда не лучше страха.
И страх и надежда
рождены иллюзорным “я”.
Когда мы не отделяем себя от мира,
чего нам бояться?
на что нам надеяться?
(Гл. 13)
