Газета Завтра Газета - Газета Завтра 32 (1081 2014)
С 1970-х годов развитие ведущих стран определяет V технологический уклад. Его локомотивные отрасли связаны с микроэлектроникой, телекоммуникациями, малотоннажной химией, технологиями работы с массовым сознанием. В военной области к "театрам военных действий" добавились информационное пространство и, отчасти, космос. Начала развиваться концепция сетецентрических войн (многие её элементы сыграли важную роль в Войне в заливе (Ирак, 1991 год)).
Эти перемены не были в должной степени оценены советскими специалистами и руководителями - ядерное оружие создавало иллюзию полной защищенности, - а затем страна втянулась в бесплодные разрушительные реформы. Цена "пропущенного" Россией технологического уклада огромна. Сейчас нам трудно оценить насколько.
Военная сфера, экономика, геополитика ведущих держав в интервале 2015-2050 годов будет определяться VI технологическим укладом. Его ключевыми технологиями, вероятно, станут биотехнологии, новая медицина, нанотехнологии, новое природопользование, полномасштабные технологии виртуальной реальности, роботехника, высокие гуманитарные технологии. Вероятно, основными сферами противоборства в ходе развития этого уклада станет сознание и нанопространство.
Научно-технической основой развития VI уклада является технологическая платформа Socio Cognito Bio Info Nano (SCBIN), которой в странах-лидерах уделяется огромное внимание. Во главе угла стоят гуманитарные технологии, которые позволяют наиболее эффективно использовать потенциал отдельных людей, групп, социальных структур. Главным оказываются люди.
Приведем пример. Экономика, основанная на знаниях, опирается на генерацию изобретений, нововведений, инноваций, альтернативных технических решений на разных этапах разработки изделия, а затем на процедуру экспертизы и отбора лучшего. На языке кибернетики это называется управление разнообразием в процессе разработки.
Например, при изготовлении изделия на этапе эскизного проекта привлекаются 10 фирм, каждая из которых предлагает и развивает свой путь решения поставленной задачи. Затем через год проводится экспертиза, анализ сделанного ими и отбираются три лучших исполнителя для выполнения технического проекта. Затем через год ещё раз проводится экспертиза и сравнение технических проектов на основе которых и выявляется победитель, получающий заказ на разработку рабочей конструкторской документации.
К сожалению, этот разумный путь очень плохо дается отечественной бюрократии, обслуживающей ОПК. Она стремится на первом этапе выбрать одного "любимого" исполнителя и целиком положиться на него. Однако, как правило, в начале разработки неизвестно, что окажется лучшим, и, уменьшив разнообразие, "поставив на одну лошадь", мы получаем намного худшие результаты, чем могли бы, и не развиваем научно-техническую среду ОПК, создавая и поддерживая конкуренцию.
В последние 10 лет в центре внимания оказались когнитивные технологии - инструменты работы со знанием, которые позволяют коллективу вырабатывать более эффективные и точные решения, чем каждому его члену по отдельности. Эти исследования, начатые в 1970 году в Институте прикладной математики им. М.В. Келдыша Академии наук (ныне ИПМ РАН) в научной школе академика И.М. Гельфанда, позволили выделять, формализовать и эффективно использовать скрытое знание выдающихся специалистов, работающих в разных областях, в компьютерных системах поддержки принятия решений. Это направление нашло развитие в концепции когнитивных центров, которые в настоящее время разрабатываются и создаются в интересах различных организаций в ИПМ.
Пока такие инструменты используются в отечественном ОПК недостаточно. С одной стороны, важность подобных систем недооцениваются в высших эшелонах власти. С другой стороны, как показало обсуждение этого комплекса проблем в Общественной палате РФ, в настоящее время в силовых структурах и органах государственной власти не хватает 17 тысяч аналитиков. Именно их и стоило бы ориентировать на новую технику, а не на оборудование, в котором реализованы наработки предыдущего поколения управляющих систем.
В определении тенденций развития военной техники огромную роль играли не только военные инженеры и аналитики, но и фантасты, футурологи, специалисты, занимающиеся междисциплинарными исследованиями. Особого внимания заслуживает прогноз Станислава Лема, который он дал в 1986 году в статье: "Системы оружия двадцать первого века или эволюция вверх ногами".
Лем предвидит тупик, связанный с огромной ценой и небольшим числом образцов стратегического вооружения - динозавров IV технологического уклада (стратегический бомбардировщик В2 - 2,5 млрд. долл., авианосец - 10 млрд. долл.). Использование одного такого "образца" может нанести неприемлемый ущерб крупной стране и, в конечном счёте, изменить историю человечества. Развитие систем вооружений, вероятно, пойдёт на других уровнях и в других направлениях:
- удешевление оружия ("дешёвое побеждает дорогое" подобно тому как противотанковые управляемые реактивные снаряды (ПТУРсы), будучи в 1000 раз дешевле танка, по сути, остановили эволюцию этого вида вооружений);
- обезлюживание боевых действий (человек оказался самым слабым звеном во многих системах вооружений - его слишком долго и дорого учить и трудно защитить), машины должны бороться против машин;
- уменьшение размеров образцов оружия и рассредоточение боевых машин (от беспилотников и команд роботов, готовых к коллективным действиям, до "умной пыли" и микроорганизмов, способных нанести противнику больший ущерб, чем собственному населению).
Следствием этого анализа является осознание важной бифуркации, происходящей в сфере вооружений. Наиболее востребованными становятся лёгкое оружие (снайперские винтовки, бронежилеты, пистолеты, нелетальное оружие и т.д.) в сфере "люди борются против людей" и "безлюдное оружие" - "машины борются против машин (организмов)" (беспилотники, роботы, компьютерные вирусы, генетическое оружие).
Другой вывод - появление возможностей для "криптовойн" и "медленных войн". При таком образе военных действий цели достигаются намного медленнее, чем в обычных войнах, но, как правило, незаметно для более слабого противника, не располагающего технологическими возможностями атакующей страны. Ослабление противоборствующих сторон происходит в результате "странных" эпидемий, эпизоотий, "стихийных" бедствий, чрезвычайных ситуаций, снижения эффективности управления войсками и государственного аппарата, ухудшения здоровья и деградации системы образования, применения техник информационного воздействия на народ и элиты. Грань между войной и миром стирается. "Оранжевые революции" показывают, что прогресс в этой области оказался стремительным.
На украинской войне, как и во многих других локальных конфликтах, огромную роль играют снайперы. Однако снайпер - это прекрасный данные, отличный наставник и годы тренировки. В настоящее время в США прошла испытание "умная пуля", которая может наводится по лазерному лучу и менять свое направление в ходе движения к цели. Точность попадания на дистанции 2 км при этом увеличилась на 98%. Иными словами, имея такое оружие, каждый солдат приобретает возможности снайпера.
Важнейшей сферой военного противостояния стало информационное пространство. Эрик Сноуден рассказал, что в настоящее время США имеют возможность следить за разговорами, электронной почтой и смс-сообщениями более 1 миллиарда человек, включая первых лиц многих государств. По оценкам экспертов, в известной операционной системе Windows около 50 тысяч ошибок (уязвимостей). Разведка использует 1-1,5 тысячи, присматривая за тем, что делают люди, вызывающие у них интерес. Поэтому, не располагая эффективной защитой своих компьютерных систем, мы оказываемся прозрачными для своих возможных противников. К сожалению, в России компьютерные войска были созданы на 20 с лишним лет позже, чем во многих других странах. Остается надеяться, что в этой, крайне важной области, мы не только медленно запрягаем, но и быстро ездим.
Советский оборонный комплекс, полагаясь на ракетно-ядерный щит, считал приемлемым догоняющее развитие ("мы сделаем то же самое, что и лидеры, но через 10 лет") и следовал "стратегии сильного" (создание сравнимого потенциала и оружия для любого уровня конфликта и всех вариантов боевых действий).
В настоящее время такой подход неприемлем - если валовой внутренний продукт (ВВП) СССР составлял около 60% от ВВП США, то сейчас российский ВВП составляет лишь 12% от американского. Отсюда следует, что мы вынуждены следовать "стратегии слабого": создавать асимметричные угрозы возможным противникам и не догонять, а опережать в нескольких очень точно выбранных направлениях.
Выдающийся военный теоретик Карл фон Клаузевиц предложил чеканную формулу, утверждающую, что война - это продолжение политики другими средствами. Вторая половина XX века убедила, что в нынешней реальности даже не пополнение арсеналов, а только разработка новых типов оружия является очень эффективным инструментом политики. Она расширяет зону стратегической неопределённости и увеличивает риски потенциальных агрессоров.
