Газета Завтра Газета - Газета Завтра 36 (1188 2016)
Дело — прежде всего в правильной организации процессов производства-потребления. И здесь опыт наших предков просто бесценен.
Не будем касаться античной Гипербореи и раннесредневековой Гардарики (страны городов), согласно всем историческим свидетельствам, располагавшихся на территории современной России. Обратимся к временам создания собственно русской цивилизации — а это середина XIV века, эпоха малого ледникового периода, когда традиционные методы ведения хозяйства, социального и государственного устройства переживали кризис по всей Европе, усугублённый эпидемиями "Чёрной смерти" 1346-1369 годов (Европа и Византия потеряли, по разным оценкам, от трети до половины своего населения). Именно на эти годы приходится жизнь и деятельность одного из величайших и самых почитаемых русских святых, Сергия Радонежского.
Помимо своих духовных подвигов, а также связанных с ними дел церковного и государственного устройства, святой Сергий совершил и великий цивилизационный подвиг, создав новую модель гармоничного духовного, политического и экономического устройства в виде монастырской общины. Впервые организованная им в виде Свято-Троицкого монастыря (ныне — Троице-Сергиева лавра под Москвой), эта модель очень быстро была воспроизведена его учениками и последователями в сотнях других монастырей, покрывших буквально всю территорию Московского и сопредельных с ним княжеств, ставших основой современной русской цивилизации. Здесь организовывали процессы земледелия и ремесленного производства, здесь учили и лечили окрестных жителей, здесь, в случае необходимости, защищались от нападений иноплеменных, здесь разрешали конфликты и споры внутри общины. Расположенный у самого Северного полярного круга Спасо-Преображенский монастырь на Соловецких островах, основанный уже в 1429-1430 гг., — сохранившийся до наших дней образец потенциала этой формы общественного устройства.
Для русской цивилизации монастыри, созданные святым Сергием, сыграли ту же роль, что для европейской цивилизации — корабли Колумба и Васко да Гама. Эта же "монастырская" модель стала образцом для артелей и ватаг русских землепроходцев, после сокрушения поволжских ханств в середине XVI века уже через 100 лет дошедших до Тихого океана и начавших осваивать Аляску и Калифорнию. Параллельно Московское царство (с 1547 года) распространяло своё влияние и на запад, где ему противостояли Речь Посполитая, Швеция и Османская империя с её сателлитами, объединяя земли бывшей Киевской Руси. Процесс этот шёл чрезвычайно тяжело: в начале XVII века, в годы Великой Смуты, Москва стояла на грани уничтожения, но "запас прочности", заложенный в её фундамент святым Сергием, был настолько велик (а осада Троице-Сергиевой лавры закончилась весьма символичной победой её защитников), что интервенты были изгнаны, а всего через несколько десятилетий, после Переяславской Рады 1654 года и возвращения Киева, Московское царство снова получило право именоваться Россией. На те же годы приходится расцвет "златокипящей" Мангазеи, русского города, более сотни лет существовавшего за Северным полярным кругом.
Быстрый рост мощи государства и необходимость противостоять новейшим европейским военно-политическим технологиям привели к "секуляризации" российского государства и российского общества в начале XVIII века, "петровским реформам" и постепенной трансформации русской цивилизации. Как известно, Екатерина II закрыла едва ли не больше монастырей, чем это было сделано за годы Советской власти, конфисковав их земли и собственность "в пользу государства". При ней же были разрушены традиционные сословные связи, что привело сначала к быстрому, взрывному "выбросу" освобождённой энергии воинского сословия, а затем — к почти вековому, после Отечественной войны 1812 года, кризису "дворянского государства", который закончился революциями 1917 года.
Одним из явных проявлений этого кризиса был "южный вектор" российской политики, выразившийся в постепенном присоединении Кавказа и Средней Азии. Следует признать, что, несмотря на все усилия, ни "русифицировать", ни "советизировать" эти территории и этноконфессиональные общности, их занимающие, не удалось. После уничтожения СССР в 1991 году российское государство словно вернулось в "ситуацию 1650 года", не имея при этом ни объединяющей его идеи, ни объединяющей его силы, ни объединяющей его экономики.
По большому счёту, такая ситуация сохраняется и поныне — даже с учётом того, что теперь в кризисной ситуации оказался практически весь мир, в то время как современная Россия "дно" такого кризиса преодолела в конце 90-х годов и поэтому находится в относительно выигрышной ситуации. Тем не менее ни перспектив, ни связанного с ними желания вернуться к "формату империи" у России нет, а "юго-западный" вектор её развития всё явственнее сменяется "северо-восточным". Приоритетом которого должно стать освоение и развитие Сибири, Дальнего Востока и русского Севера — гигантских территорий, где в настоящее время живёт около 1/7 части населения страны. А это означает не только строительство новых городов, дорог и промышленных предприятий — это означает и создание новых смыслов, новых систем ценностей ( с учётом того, что порой новое — это хорошо забытое старое).
Как известно, неиспользуемый ресурс очень быстро становится проблемой. Поэтому России предстоит взвалить на свои плечи бремя полярных сияний, не дожидаясь, когда это за неё сделают другие цивилизационные и государственные системы, которые под прикрытием различных экологических, культурных и правозащитных проектов с конца 80-х годов активно приступили к деятельности в этом направлении. Речь идёт не об экстравагантных предложениях американцев "купить у России Сибирь", как некогда они "купили Аляску", но о куда более прозаических и реализуемых проектах. Так, под эгидой WWF (World Wild Fund, Всемирный фонд дикой природы) и других международных организаций, на российском Севере создан целый анклав территорий, фактически находящихся вне зоны действия законодательства РФ. Активно финансируется из-за рубежа деятельность общественных и прочих "некоммерческих" "неправительственных" организаций, взявших на себя функцию "представлять интересы коренных и малых народов" Севера, Сибири и Дальнего Востока. В рамках действующей Конституции РФ 1993 года "Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории" (ст.9, п.1). Несомненно, такая конституционная формулировка способствует разобщению народов, проживающих в Российской Федерации и входящих в её состав, — особенно на богатых ресурсами и малозаселённых территориях Севера, Сибири и Дальнего Востока, о которых идёт речь.
Ситуация на данном направлении стала изменяться только за последние годы, причём это выражается не только в изменении статуса НКО и НПО на территории РФ, но и в смене режима взаимодействия с ними со стороны государственной власти.
Разумеется, важную роль играет при этом и укрепление военно-стратегического потенциала Российской Федерации для защиты своей территории. Хорошо известно, что даже в советской Арктике в 50-е—60-е годы, а затем в 90-е годы находили следы присутствия иностранных войск — видимо, не только осуществлявших разведку, но и отрабатывавших высадку на российское арктическое побережье.
Полноценное освоение и развитие русской Арктики — это проект, сопоставимый с космической и ядерной программами вместе взятыми, а то и превосходящий их. Согласно данным бывшего министра геологии СССР Евгения Козловского, в настоящее время Россия использует не более 15-20% своего разведанного и экономически обоснованного к добыче ресурсного потенциала, но для этого только в зоне Крайнего Севера, Сибири, Дальнего Востока необходимы инвестиции в сумме, эквивалентной более чем 2 трлн. долл., — с формальной окупаемостью в течение 25-30 лет. Кстати, знаменитый Транссиб, построенный в 1891-1916 годах, формально "окупился" только к середине 70-х. Однако без него, как представляется, было бы невозможно ни сохранение единства Российской Федерации в 90-е годы, ни победа в Великой Отечественной войне, ни даже разработка богатейших нефтегазовых месторождений Сибири.
Будут ли участвовать в реализации проектов подобного уровня зарубежные государства — например, США, Китай и Япония, а если да — то на каких правах и в каком объёме? Этот вопрос пока остаётся открытым, хотя в проспекте деятельности Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (AIIB) российское направление заявлено в качестве одного из приоритетных. Но для того, чтобы от слов перейти к делу, необходима комплексная и системная программа реализации "полярного вектора" на государственном уровне, к которой можно подключать зарубежные страны и международные организации, но никак не иначе.
