Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Питкернское преступление
— Дай мне то, чего я прошу, и я заставлю весь архипелаг признать твоего Бога.
— Ты станешь христианином?
— Одним из первых.
— А они?
— Я прикажу им поступить так же, в промежуток времени между восходом и заходом солнца.
Сделка была заключена.
Нот немедленно обратился к евангелическим обществам королевства, которые послали его в Океанию, и немедленно же, во славу Божию, ему прислали все необходимое, чтобы Помаре мог снова завладеть островом.
Ружья, порох и пушка были присланы, и два новых пастора сопровождали эту евангельскую посылку в виде подкрепления, так как если бы король сдержал слово, то предстояли тысячи крещений.
Что касается Помаре, то он свято выполнил условие; в день прибытия боевых припасов он крестился в присутствии всех жителей Муреа, которые сначала ничего не поняли в капризе их властелина; но Помаре не делал ничего наполовину и решился сейчас же освятить свое принятие новой веры. Вот как он за это принялся.
Приказав принести себе черепаху — животное, на которое наложено строжайшее табу и которое можно было приготовлять только внутри марае, отделив известную часть для бога, — он приказал сварить ее так же просто, как и остальных животных, не сохраняя части для Оро.
Жрецы и народ ожидали, что гром небесный поразит короля за дерзкое нарушение табу, или, по крайней мере, его задушит черепаха, которую он ел таким святотатственным образом.
Верховный жрец Оро был возмущен и старался поддержать народное недовольство.
Помаре между тем нашел черепаху отличной и, вопреки всем предсказаниям, самым спокойным образом переварил ее.
Народ начал смеяться, а жрецы повесили носы.
Дело, однако, этим не кончилось.
Помаре приказал принести на берег моря всех идолов, находившихся в большом марае, и, встав с места, сказал народу такую речь:
«Эти статуи, которые вы видите — только воображаемые боги, ни добрые, ни злые, одинаково неспособные делать добро или зло… вот, смотрите, делайте так».
Сказав это, он столкнул идолов ногой в воду. Толпа, как всегда, видя бессилие тех, кому она так долго поклонялась, начала осыпать павших богов оскорблениями. Конечно, надо сказать правду, что таитяне уже давно знали, чего держаться относительно культа Оро и трюкачества его жрецов. Однако, до того знаменитого дня, когда Помаре благодаря боевым припасам, доставленным ему пасторами, открыто принял новую веру, миссионеры не могли приобрести себе на островах ни одного последователя.
Многих молодых проповедников, державших себя вольно, пришлось удалить; что касается старых, то над ними смеялись, называя их пупуру (обожженные волосы), без сомнения, по причине рыжего цвета волос, которым туманный Альбион наделяет своих детей. Одним словом, обращений не было; старых богов считали за ничто, человеческие жертвы уже давно прекратились, поклонение богам было самое приятное, состоявшее из цветов и обильных возлияний померанцевого вина; народ отлично знал, что подарки богам, состоявшие из плодов и диких свиней, съедались за сценой жрецами. Народ еще делал вид, что верит в могущество Оро, в наказания за святотатство, в значение табу, но в сущности он смеялся над всем этим, и так как старых богов видели насквозь, то естественно, что и новый Бог не мог внушить к себе доверия.
Однако, желая подражать королю, а в особенности получить ружья и патроны, весь остров крестился.
В два дня крестилось три тысячи жителей Муреа.
Чтобы ускорить дело, проповедники поставили на возвышении бочки с соленой водой и, вооружившись подобием метлы из листьев кокосовой пальмы, окропляли этой первобытной кропильницей затылки неофитов, проходивших мимо партиями от восьми до десяти человек зараз.
Умнее всех оказались жрецы сверженных богов; привыкнув питаться приношениями, они возымели гениальную мысль; чтобы спасти свое пропитание, бедняки просили у миссионеров позволить им служить новому Богу. Последние поняли все выгоды этого союза и были в восторге; после двух недель, ушедших на обучение, новым проповедникам дали в руки Библию и посвятили в пасторы.
Вот каким образом водворилось в Океании христианство, но можно положительно сказать, что это была одна пустая формальность. В сущности туземцы остались так же равнодушны к новой вере, как были равнодушны к той, которую оставили. Впрочем, почтенные проповедники достигли того, чего желали, то есть возможности мирно торговать на этих островах и посылать в Лондон громадные грузы перламутра, жемчуга и кокосового масла. Они мирно пользовались этой привилегией до того дня, пока католические миссии, завидуя их успеху, в свою очередь не выступили на сцену.
Между тем Помаре обучал своих людей обращаться с оружием, которое ему дали, и ждал удобного случая напасть на Таити.
Как раз в это время с Таити приехали два вождя, предлагая Помаре возвратиться на этот остров, ставший жертвой анархии, и снова овладеть своими древними правами. В наступившем кризисе все партии одинаково желали его возвращения. Со времени его изгнания остров действительно стал жертвой самых ужасных беспорядков. Вместо того чтобы хоть как-нибудь упорядочить управление завоеванными местностями, вожди только и знали, что грабили.
Все полевые работы были заброшены, и население принялось с азартом за дистиллирование корня ти (dracona terminalis), который давал спирт. Весь остров превратился в обширную дистиллировальную мастерскую, и дикари проводили все свое время в том, что напивались; потом, когда им надоедало пить, они приходили в дикую ярость, бросались один на другого и поднимали резню прямо тут же, на месте их кровавых оргий.
Помаре, слушая все эти подробности, подумал, что настало время возвратиться, не боясь сопротивления, и действительно, он встретил очень мало препятствий; но, желая прекратить беспорядки, царившие на всем острове, он был принужден в результате всеобщего восстания еще раз скрыться на Муреа и даже чуть было не был убит в то время, когда садился в пирогу. С ним не было его воинов с Муреа, которых он не хотел приводить в соприкосновение с таитянами, боясь, что последние заразят их пьянством, и Помаре уехал с твердым намерением огнем и мечом уничтожить это гнездо возмущения. Заговорщики, в ярости, что Помаре ушел из их рук, начали обвинять друг друга в измене и от слова скоро перешли к делу.
Жители Атагуру, вечные враги Пори-Уну, живущих на северо-западе острова, напали на них, разбили войско и истребили их вождей и лучших воинов.
Тогда появились жители полуострова Терану и, объявив себя на стороне победителей, начали грабить вслед за ними. Так что скоро богатейшие округа, Таити и Фаа, долины Фаатагуа, Матаваи и Вапайамо превратились в места скорби и нищеты; когда все было уничтожено или разрушено, когда не осталось более ни людей, ни хижин, победители стали спорить о добыче и, не будучи в состоянии сговориться, подрались между собой.
Помаре нашел этот момент подходящим для того, чтобы снова вмешаться; он высадился на Таити с тремястами воинов, хорошо вооруженных, а главное, хорошо дисциплинированных, и, чтобы показать им, что надо умереть или победить, Помаре сжег все двадцать пять пирог, на которых они прибыли, и оставил из них только две, которые под его начальством отправились дальше, чтобы скрыться на берегу реки Фаатагуа. В одной находилась пушка, и при ней англичанин по имени Джо, которого Помаре назначил адмиралом и командующим артиллерией; в другой пироге находились тридцать воинов, которые должны были защищать батарею Джо.
Едва окончились эти приготовления, как со стороны Норэ, явился большой отряд хорошо вооруженных таитян, горя желанием сразиться с небольшой кучкой воинов Помаре; с другой стороны, через Атагуру, многочисленные банды воинов, с распущенным знаменем Оро, приготовились поставить короля между двух огней.
Но Помаре не растерялся; он разделил свой отряд на три колонны, которыми командовали знаменитые воины Ануа, Упа-Пару и Гитоти. Небольшой же резерв находился под командой Машне и его жены Помаре-вахине, одетой в хорошую кольчугу из ромага и вооруженной мушкетом и пикой.
Начался бой. Особенно ужасна была первая схватка, в которой весь авангард Помаре был смят. Множество лучших воинов, составлявших его, были выведены из строя. Упа-Пару спасся, оставив в руках врагов клочки своего передника.
Тогда по приказанию Помаре оставшиеся колонны отступили к резерву. Тут началась упорная битва. Скоро у солдат истощился весь запас патронов, и они взялись за холодное оружие.
Среди всех сражавшихся Помаре выделялся своим ростом, храбростью и силой ударов, но и он уступил бы перед численным превосходством, как вдруг, испустив свой воинственный клич, он бросился с горстью верных воинов в самую гущу боя; после этого условного сигнала заговорила пушка Джо; искусно брошенная бомба вдруг разорвалась в задних рядах неприятеля и произвела страшный беспорядок; в то же время сидевшие в засаде бросились во фланг таитянам и заставили последних отступить.
