Анатолий Вишневский - Время демографических перемен. Избранные статьи
Выдвигая на первый план в вопросе решения проблем народонаселения политику планирования семьи, некоторые наши ученые пытаются опорочить прогрессивные мнения зарубежных и советских ученых, исходящих в этом вопросе из первостепенного значения социально-экономических мероприятий… Так поступает, например, Б. Ц. Урланис и в печати, и в своих многочисленных выступлениях на научных совещаниях. Совсем недавно (20 декабря 1968 г.) в Доме Ученых Б. Ц. Урланис в 1,5‑часовой речи говорил только об ужасах, которые грозят миру, если не будет осуществляться эта мальтузианская политика. Одновременно он старался, как и в других случаях, всячески опорочить прогрессивные мнения зарубежных ученых… а также советских ученых… Ни слова не сказав о том, что виновником высоких темпов роста населения в развивающихся странах и отставания их в производстве продовольствия являются империалистические государства, Б. Урланис заявил, что «в условиях империализма особенно необходима политика планирования семьи», т. е. …он считает, что капитализм можно лечить с помощью лишь этой политики… Б. Урланис каждый раз пугает слушателей своими антинаучными расчетами безудержного роста населения и бесперспективностью решения проблем народонаселения с помощью социально-экономических мероприятий…[345]
В 1974 г. вышла книга Б. Ц. Урланиса «Проблемы динамики населения СССР». Но вышла она в сильно урезанном виде. Цензурой из нее была исключена целая глава, посвященная демографическому прогнозу для СССР. Уже тогда этот прогноз не мог быть очень благоприятным, и, видимо, считалось, что советским гражданам об этом лучше не знать. Для зарубежных граждан этой проблемы не существовало. Прогноз был основан на открытых, опубликованных материалах, любой зарубежный демограф мог сделать такой же прогноз, и, скорее всего, ЦРУ или Бюро цензов США делали это регулярно, как делают и сейчас, тем более при современной счетной технике. А у Урланиса тогда такой техники не было, он проделал огромную работу, как оказалось, впустую. Исключенная глава утрачена, по-видимому, безвозвратно, архив Б. Ц. Урланиса погиб несколько лет назад во время пожара в доме, где жила его дочь.
Одним словом, 1960‑1970‑е годы, на которые пришелся некоторый подъем нашей демографической науки, тоже не были для Б. Ц. Урланиса слишком простым временем. По-настоящему его знания и талант востребованы не были, он не мог не осознавать этого, но это никак не влияло на его донкихотское служение демографии.
Оно проявлялось не только в его исследовательской или публицистической работе, яркий общественный темперамент БэЦэ, как называли его за глаза окружающие, проявлялся и в его научно-общественной деятельности, которая была направлена на развитие междисциплинарных контактов, столь важных для демографии, на объединение специалистов, независимо от их «ведомственной принадлежности», налаживание диалога между ними. В разные годы он был заместителем председателя Научного совета по проблемам народонаселения АН СССР и заместителем председателя Советской социологической ассоциации, принимал активное участие в работе Научно-методологического совета ЦСУ СССР, Экспертного совета ЦСУ РСФСР, редакционного совета издательства «Статистика». С 1939 г. Б. Урланис состоял членом бюро Статистической секции Московского Дома ученых АН СССР, а с 1958 г. стал заместителем председателя секции. Но, может быть, самым важным его вкладом в сплочение всех, кто интересовался демографическими исследованиями, стало создание в 1964 г. демографической секции Московского Дома ученых, бессменным председателем которой он оставался до конца жизни.
Борис Цезаревич был мягким, благожелательным человеком, с ним легко было общаться, в нем не было никакой спеси. Но когда нужно было, он проявлял твердость. Он жил в нелегкое время, когда иметь собственную точку зрения и отстаивать ее перед лицом невежд было очень непросто. Для этого нужна была интеллектуальная самостоятельность, нужно было немалое мужество, умение держать удар. Если бы этих качеств у Бориса Цезаревича не было, он никогда не состоялся бы как ученый. А он состоялся. Было бы лицемерием говорить, что ему ничто не могло помешать. Конечно, мешало, конечно, живи он в ином политическом и идеологическом климате, наверняка сделал бы больше. Но и в том климате, в каком ему приходилось жить, он сделал очень много. Творчество Бориса Цезаревича Урланиса несомненно образует одну из самых ярких глав в истории отечественной демографической науки XX в.
Борис Цезаревич Урланис умер 14 июля 1981 г., чуть больше месяца не дожив до своего 75‑летия. За два года до смерти, видимо, уже предчувствуя ее, он написал свое «краткое завещание». «Мой маленький утлый кораблик с алыми парусами, сотканными из слов правды жизни и любви к людям, – писал он, – десятилетиями носился по волнам безбрежного океана, стараясь привлечь внимание к науке, которой я посвятил свою жизнь. За всю мою длительную научную деятельность… я не получил никаких наград, никаких почетных званий, никаких орденов, никаких премий. Моими вполне удовлетворяющими меня наградами являлись долгая жизнь, любимая семья, сознание выполненного долга и широкое общественное признание. Будьте счастливы! Б. Урланис, 9 августа 1979 г.».
«Знать, понимать, оценивать, изменять»[346]
Андрей Гаврилович Волков – одна из центральных фигур отечественной демографической науки последней трети XX в., когда эта наука возрождалась и развивалась в СССР и в России после периода почти полного ее исчезновения. Фигура центральная и в то же время как бы стоящая особняком.
По казенным советским меркам, анкета Андрея Гавриловича всегда выглядела не очень презентабельно. Не член КПСС. Не доктор наук. Не профессор. Иногда ему случалось выезжать за границу, но очень редко, в обойме «выездных» он не был; поездки стали частыми лишь тогда, когда исчезло само деление на выездных и невыездных. Но, странное дело, все это никак не отразилось на его весе и авторитете в отечественной научной среде, охотно или неохотно, но это признавали и доктора, и профессора, и обладатели партийных билетов и престижных постов. На протяжении десятилетий трудно было представить себе, скажем, всесоюзную или общероссийскую научную конференцию по демографии или смежным дисциплинам, где бы не было секции, возглавляемой А. Волковым, – и это всегда означало знак качества, его секции неизменно принадлежали к числу самых посещаемых.
Почти 40 лет – с начала 1964 по 2003 г. – Андрей Гаврилович возглавлял созданное им научное подразделение: вначале лабораторию, затем – отдел, позднее – отделение демографии в Научно-исследовательском институте статистики центрального статистического ведомства страны – в начале академической карьеры А. Г. Волкова это было Центральное статистическое управление СССР, в конце ее – после неоднократной смены вывесок – Госкомстат России. Автор более 200 опубликованных работ, член переписных комиссий всесоюзных переписей населения, на протяжении многих лет – заместитель председателя Научного совета по проблемам демографии и трудовых ресурсов АН СССР, а затем Российской академии наук, многолетний председатель демографической секции Центрального Дома ученых…
Этот перечень можно было бы продолжать, но стоит ли? Наверняка среди демографов, работавших в России одновременно с А. Г. Волковым, можно найти людей с более увесистым послужным списком, с более высокими степенями и званиями, с бóльшим урожаем лавровых венков. И все же я беру на себя смелость и ответственность утверждать, что никто из тех, кто участвовал в нелегком деле становления, а точнее восстановления советской и российской демографии, особенно в 1960–1980‑е годы, не внес в него вклада, равновеликого вкладу Андрея Гавриловича Волкова.
Если в этом есть какой-то секрет, то это – секрет его личности, в которой слились внутреннее достоинство потомственного русского интеллигента, преданность своему делу, неприятие – ни в жизни, ни в науке – пошлой посредственности, отсутствие суетного карьеризма, умение жить, не кроя свою жизнь по официальным идеологическим лекалам. Как никто другой, А. Волков умел держать планку высочайших требований к тому, что делал он сам или люди, с ним работавшие.
Может быть, разгадка этого секрета, по крайней мере отчасти кроется в непростой семейной истории Андрея Гавриловича. Его краткая автобиография, хранившаяся в отделе кадров с начала 1960‑х годов, гласит: «Я, Волков Андрей Гаврилович, русский, беспартийный, родился 11 мая 1931 г. в Москве, в семье служащего. Отец – Волков Гавриил Андреевич, по происхождению крестьянин, и мать – Волкова Татьяна Николаевна – оба литературоведы по специальности. В настоящее время отца нет в живых, мать – на пенсии». Эти сведения, совершенно верные, нуждаются, тем не менее, в дополнительных комментариях.
