Елена Прудникова - Катынь. Ложь, ставшая историей
…Вернёмся к рассказу Генерального прокурора.
«Однако пока не удалось отыскать следственные дела на расстрелянных военнопленных и протоколы Особого совещания при НКВД СССР, хотя на их наличие в то время (апрель — май 1940 г.) указывают многочисленные косвенные доказательства».
Забегая вперёд, скажем, что эти дела не найдены и по сей день.
«Кроме того, из показаний свидетелей — бывших ответственных работников НКВД СССР усматривается, что имелось постановление ЦК партии за подписью Сталина о ликвидации через УНКВД польских военнопленных, содержавшихся в Козельском, Осташковском и Старобельском лагерях.
В связи с этим прошу Вашего поручения общему отделу ЦК КПСС проверить наличие архивных материалов (возможно, совместных решений ЦК ВКП(б) и СНК СССР по указанному вопросу и копии их передать в Прокуратуру СССР».
Тогда их не нашли — помешал ГКЧП и последующие события. Отыскались они лишь полтора года спустя, уже в другой стране — август 1991 года их обнаружение не отменил, а всего лишь отсрочил…
Расследование ГВП делится на две части — до 2 августа 1993 года и после него. Именно этим днём отмечено «заключение комиссии экспертов ГВП по уголовному делу № 159», полностью признавшее вину СССР в расстреле польских военнопленных.
По форме это, впрочем, не юридический документ, а псевдонаучная статья для журнала вроде «Огонька» (кто не верит, может найти этот документ в интернете и прочесть самостоятельно).
Об уровне исторических знаний «экспертов» говорит следующая фраза:
«Институт особых совещаний, созданный… постановлением Президиума ЦИК СССР в 1934 г., был внесудебным, с правом рассматривать дела о так называемых контрреволюционных преступлениях и назначать за них высшую меру наказания — расстрел».
Анализировать этот текст неинтересно, бессмысленно, да и не нужно. Любопытны здесь лишь два момента. Первый — это общее число жертв, а именно 22 тысячи. Точнее — 14 522 расстрелянных из лагерей и 7305 — из тюрем, а всего 21 827 человек. Почему этот факт стоит отметить, станет ясно из следующей главы.
Второй момент — квалификация совершённого преступления.
«Итак, И. В. Сталин (дальше идёт длинное поименное перечисление должностных лиц. — Авт.)… исполнявшие преступные распоряжения коменданты, шофёры и надзиратели тюрем, другие лица, принимавшие непосредственное участие в расстрелах… совершили геноцид, военные преступления и преступления против человечества (человечности), на которые не распространяется срок давности.
В связи с тем, что в настоящее время из числа выявленных преступников в живых остались П. К Сопруненко и Д. С. Токарев, надлежит решить вопрос об их ответственности, в частности об их аресте, привлечении к судебной ответственности, а в случае признания их виновными — наказания в России, не дожидаясь вынесения этого дела в Международный суд в Гааге, как предлагает польская общественность».
Вот вам и причина сговорчивости старых чекистов. Прокурорам было чем их припугнуть — скамьёй подсудимых, судом и расстрелом. Может, кто-нибудь и сомневается, что тогдашние правоохранительные органы рискнули бы это сделать — Сопруненко и Токарев явно не сомневались. Им самим, может статься, и нечего было терять, но антисталинский психоз, царивший в обществе, обеспечивал позор для семьи, а то и «оргвыводы» — увольнение с работы детей и внуков, потерю квартиры, в которой живут… Многое могла придумать власть для человека, который отказывался выполнять её требования. И ради чего? Доказательства-то ведь всё равно найдутся…
30 марта 2006 года Владислав Швед встречался с генерал-майором юстиции Валерием Кондратовым и руководителем следственной бригады по делу № 159 полковником юстиции Сергеем Шаламаевым. Своё впечатление от рассказанного ими он сформулировал так:
«Следственная бригада ГВП с самого начала была нацелена на правовое оформление политического решения президента СССР Горбачёва о признании виновными бывших руководителей СССР и НКВД. В период президента Ельцина подобная трактовка катынского преступления ставила своей целью подтвердить „бесчеловечность“ советского режима. Следствию также было предписано ограничиться исследованием событий лишь марта — мая 1940 г.
В этой связи версия о причастности нацистов к расстрелу польских офицеров осенью 1941 г. в Катынском лесу следователями ГВП не рассматривалась. Свидетельства, противоречащие „заданной сверху“ версии, игнорировались. Соответственно, следователи ГВП вынуждены были некритически отнестись даже к внутренне противоречивым показаниям тех свидетелей, которые формально подтверждали официальную версию».
Об обстановке, в которой проводилось расследование, вспоминает генерал-майор в отставке В. М. Крук, бывший в 1992–1999 годах помощником Главного военного прокурора.
«Я хорошо помню пропольский ажиотаж, в обстановке которого начиналось расследование. С первых дней делались глубокомысленные намёки о „верных сведениях“ из спецслужб и Администрации президента о расстреле польских офицеров именно сотрудниками НКВД, что уже однозначно указывало на заказной характер инициирования этого расследования.
Из общения с руководителями структур ГВП, имевших отношение к расследованию, было понятно, что поставлена чёткая задача — обосновать и найти способ доказать причастность лично Сталина и НКВД к расстрелу польских офицеров, а версию о расстреле поляков немцами вообще не рассматривать. Эту команду чётко понимали на всех уровнях и принимали к действию…
…У меня сложилось впечатление, и оно впоследствии подтвердилось, что и настоящего прокурорского надзора за расследованием этого дела практически не осуществляюсь. Я имею в виду надзор со стороны наших органов прокуратуры. Зато плотный контроль за следованием заранее выбранной версии осуществлялся польской стороной.
О какой независимости и беспристрастности расследования можно говорить, когда всё, начиная от писчей бумаги до множительной техники, следственной бригаде поставлялось польской стороной. Не секрет, что ездили в командировки, на отдых под их патронатом. Постоянно ходили в Дом дружбы, в польское посольство, на регулярные фуршеты, руководители группы находились с рядом польских официальных лиц более чем в хороших отношениях. Это объясняет, почему польской стороне, помимо официально переданных документов, масса материалов передавалась неофициально, почему так называемую научно-историческую экспертизу фактически делали польские специалисты, основываясь на своём видении проблемы. Впервые эта экспертиза увидела свет именно в Польше, а не в стране, в которой проводилось расследование…»[171].
Если это не коррупция — то что тогда такое коррупция? Впрочем, возможно, всё это проделывалось из большой и чистой любви к польскому народу, в знак признания заслуг перед которым после окончания работы членов следственной группы наградили польскими орденами. Однако гражданство прокуроры почему-то не сменили. Интересно, почему?
P.S. А расследование ГВП, между прочим, продолжалось ещё 11 лет и кончилось весьма оригинально. 21 сентября 2004 года Главная военная прокуратура, теперь уже Российской Федерации, объявила о прекращении дела. В марте 2005 года главный военный прокурор России Александр Савенков сообщил журналистам, что дело в отношении должностных лиц, признанных виновными, прекращено в связи с их смертью, что нетрудно было предсказать ещё в 1991 году. Но дело не в этом.
Общество «Мемориал» тут же послало запрос в ГВП и получило совершенно потрясающий ответ, фрагменты которого мы приводим. Во-первых, уголовное дело по событиям более чем полувековой давности практически всё засекречено:
«Уголовное дело состоит из 183 томов. В соответствии с Законом РФ „О государственной тайне“ признано, что в 36 томах „Катынского“ уголовного дела подшиты документы, в том числе постановление о прекращении уголовного дела от 21 сентября 2004 г., содержащие сведения, составляющие государственную тайну, и имеют гриф „секретно“ и „совершенно секретно“. Кроме того, 80 томов указанного уголовного дела по заключению Комиссии включают документы, содержащие конфиденциальную и служебную информацию ограниченного распространения, и на них поставлена пометка „Для служебного пользования“, 67 томов уголовного дела документов с указанными грифами не имеют».
То есть засекречено не только большинство томов дела, но даже постановление о его прекращении! Трудно даже представить, что же накопали там прокуроры?!
Что бы они ни накопали, какой-то состав преступления во всём этом был, ибо
