Роберт Маккаммон. Рассказы (СИ) - МакКаммон Роберт Рик

— Нет. Вы ошибаетесь. В прошлый вторник я весь вечер был дома, — он сглатывает, по-прежнему пытаясь справиться с болью. — Я каждый вечер провожу дома.

— Во вторник, — продолжает «менеджер», — в восьмом часу вечера вы сели на паром в Статен-Айленд вместе с пожилым бородатым мужчиной. При себе у него был чемодан. Как звали этого мужчину и что лежало в чемодане?

— Это нечестно, — шепчет Расс. — Я уже ответил на вопрос. Теперь ваша очередь.

— О, я вас обманул. Собственноручно дать вам оружие против самого себя? Ну уж нет. Я повторяю: как звали старика и что было у него в чемодане?

К своему удивлению, Расс с презрительной ухмылкой отвечает:

— Авраам Линкольн. Геттисбергская речь.

«Менеджер» слегка наклоняется вперёд. Расс слышит, как что-то трещит, будто полиэтиленовая пленка.

— Вы, — раздается голос из самого центра прожектора, — выиграли суперприз. За то, что не сказали нам абсолютно ничего, вы получаете… — он делает неопределенный жест правой рукой.

Расс вздрагивает от звука бензопилы у себя за спиной.

Снова трещит полиэтилен: двое мужчин за столом прикрывают лица прозрачной плёнкой.

Звук бензопилы приближается. Запах бензина перекрывает все остальные запахи — рвоты, пота и ужаса.

— Пожалуйста, — умоляет Расс, загнанный в ловушку лучами прожекторов. Обрубок правой руки безнадежно дергается в воздухе. — Прошу вас… в чем я виноват?

— Вы существуете, — говорит «менеджер», но Расс едва ли слышит его слова из-за шума приближающейся пилы.

Все заканчивается быстро.

Человек с бензопилой — настоящий профессионал, у него большой опыт. Это не составляет ему труда. Это его работа.

Кровь заливает полиэтилен и белые стены. Кровь брызгает на потолок и стекает по полу. Кровь заполняет все пространство, — кровь, которая бьет из самой середины тела Расса Трусдейла, разрубленного пополам. Кровь, кровь, кровь, а над ней — бледное лицо с застывшей гримасой ужаса, лицо, которое будет мучиться своим последним вопросом до тех пор, пока время не сотрет с него плоть. Или пока это не сделает огонь в печи крематория, расположенного в подвале этого здания, через каких-то пятнадцать минут.

Ещё один человек исчез из этого странного мира. Несчастные одиночки исчезают каждый день.

Все кончено, пила умолкает, человек с голосом менеджера по продажам выключает прожекторы и говорит своим спутникам:

— Что ж, друзья, стоит отметить… у этого человека богатый внутренний мир.

Все смеются. Это случается не так часто, но все же иногда случается, и каждый раз он говорит одно и тоже.

— Я бы сейчас пива выпил, — говорит он им. — Холодненького. Нужно обмыть. Кто со мной?

Все согласны. А кто платит?

— Разумеется, я, черт вас побери, — говорит он и вздыхает так, как вздыхают люди, выполнившие свою работу, несмотря на трудности. — Следующий все нам выложит, — уверяет он и поводит плечом, словно сбрасывая навалившийся вес.

Все уходят, и в комнате появляются двое уборщиков в оранжевой спецодежде и респираторах; они уносят разрубленное пополам тело. Его части они складывают в полиэтиленовый мешок и везут на каталке со скрипучими колесиками к лифту цокольного этажа. Дело сделано, и четверо нелегальных иммигрантов принимаются орудовать тряпками; они работают до тех пор, пока комната не принимает свой первозданный, чистый и сияющий, белоснежный вид.

Перевод: А. Домнина

УНЧЖ ИНК

Итак, в 9 часов 30 минут одного октябрьского вечера Даг Дженнингс стоял там, где ему сказали стоять, — в Ньюарке, штат Нью-Джерси, на парковке, которую огораживал сетчатый забор с витками колючей проволоки поверху. Попасть на парковку и выехать с неё можно было только мимо считывателя кредитных карт. По сторонам от Дага виднелись огни нескольких магазинчиков, однако в большинстве своём вокруг маячили лишь тёмные постройки отчаявшегося города: пустые раковины и покрытые граффити — этим языком озлобленных и обездоленных — стены.

Даг стоял так, как ему было велено, — лицом к багажнику своей машины, которую он загнал на свободное место, предварительно убрав оттуда оранжевый дорожный конус, про который ему сообщили заранее. Во внутреннем кармане его пиджака лежал простой конверт без подписи, внутри конверта — пять тысяч долларов сотенными купюрами.

Даг ждал. Где-то минут через пять он услышал шум подъезжающей машины. Его предупреждали, чтобы он стоял на месте и не двигался. Машина остановилась. Открылись и захлопнулись две автомобильные дверцы.

— Обернитесь, мистер Дженнингс, — послышался слегка приглушенный молодой голос.

Даг подчинился. На двух мужчинах, припарковавших свой чёрный «мерседес» сразу за машиной Дага, были надеты хэллоуинские маски — те самые, сквозь которые можно видеть, но при этом нельзя разглядеть лиц. Все равно, что сквозь дым смотреть. Оба мужчины были одеты в джинсы, черные куртки и бейсбольные кепки тёмных тонов.

— Пароль, — произнес тот, кто велел Дагу обернуться.

— Атака, — ответил Даг.

Вперед шагнул второй мужчина.

— Карточка, — сказал он, и Даг отдал ему карточку.

Оба незнакомца носили черные перчатки.

— Деньги, — прозвучал следующий приказ, и Даг отдал конверт.

— Хорошо, — произнес первый. Он подождал, пока его напарник пересчитает наличку, подсвечивая купюры карманным фонариком, поскольку лампы на стоянке еле-еле разгоняли темноту.

— Все верно, — последовал вердикт.

— Послушайте, — сказал Даг. — То есть… Я должен спросить… Откуда мне знать, что дело выгорит?

— Мы вам это гарантируем. Если непосредственные результаты вас не устроят, послезавтра вечером вы сможете встретиться с нами здесь же в то же самое время. И тогда вы получите назад половину своих денег.

— Хорошо… но… я бы желал внести ясность. Я не хочу никого насилия. Это совсем не то, что мне нужно.

— Мы знаем, что вам нужно, — сказал второй человек в маске. — Это наша работа.

— Здесь наши дела закончены, — проговорил второй незнакомец.

Не сказав больше ни слова, они сели обратно в «мерседес». Пока они отъезжали, Даг успел скользнуть взглядом по номерному знаку: Мичиган.

Он вывел свою машину с парковочного места, затем снова выбрался наружу и поставил дорожный конус туда, откуда взял, — как и должен был поступить согласно полученным ранее указаниям. Расплатившись кредитной картой за недолгую парковку, Даг покинул стоянку через открывшиеся металлические ворота и направился обратно в Манхэттен, где жил со своей девушкой Клариссой на Западной 39-ой улице.

Я все делаю правильно, говорил он себе, пока вел машину. Да, уверен, что правильно. Я не мог допустить, чтобы все продолжалось в том же духе. Нельзя было дать этому ублюдку сорваться с крючка. Ну уж нет. Ни в коем, блин, случае. Когда он об этом думал, его руки сильнее сжимали рулевое колесо: ярость была ещё слишком свежа.

Все началось сегодня утром, в офисе. «Рог изобилия»… Пятьдесят сортов попкорна и все время появляются новые…Чпок-чпок-чпок… Доставим его вам сегодня же вечером, где бы вы ни были… Рекламное агентство заполучило для своих ТВ-роликов Анджелину Джоли… Она обожает попкорн… Кто бы мог подумать?

Но этот ублюдок… Этот Джейсон Шеффли… Он его подставил. Отнял работу по управленческому учету, которой Даг занимался больше года… Этот мерзавец повсюду распускал о нем лживые слухи… О да, это однозначно делал Шеффли… Будто бы Даг пьет на работе (абсолютная ложь, черт возьми!) и прочие нелепицы… А ещё Шеффли был из тех скользких, пронырливых выпускников Йеля, которые могут продаться кому угодно — например, Марку Юрбину, главе бухгалтерского отдела… И вот теперь Даг застрял в своей рабочей ячейке, в то время как Шеффли обзавелся табличкой с именем на двери и кучей дополнительных денег в придачу, а Даг с Клариссой лишились возможности переселиться в лучшее жилье.