Питер Хопкирк - Большая Игра против России
«Ястребы» одержали победу, и позднее выяснилось, что они были правы, требуя сохранить Читрал. Весной 1898 года на позициях на Памире один из офицеров 60‑го пехотного полка — капитан Ральф Коббольд узнал от соседа, русского офицера‑пограничника, что у них есть приказ немедленно захватить Читрал в случае эвакуации британцев. Были разработаны «очень подробные планы» в расчете на такую возможность, и русский офицер тайно посетил Читрал, чтобы изучить систему обороны и маршруты подхода. Информатор Коббольда добавил, что планы захвата Читрала «постоянно обсуждаются за обеденным столом у губернатора Ферганы», а другие русские офицеры говорили, что рассматривают настоящую границу с Афганистаном как «чисто временное соглашение» и «ни в коем случае не постоянное». Коббольда очень впечатлило то, как хорошо русские информированы о режиме и обустройстве на британской и афганской сторонах границы. Он объяснял это «интенсивной системой шпионажа, которую ведет российское правительство вдоль границ Индии», и добавлял: «Доверенные люди инкогнито постоянно снуют между русской границей, Кабулом и Читралом, собирая и передавая всевозможную информацию, касающуюся вопросов безопасности». Русские офицеры, которых он встречал, «все ждут воины с большим нетерпением», — сообщал он.
Как уже отмечалось раньше, служившие на границе русские офицеры часто вели разговоры о войне. Это было одним из способов поддерживать моральный дух. Разработка же планов нападения и сбор разведданных — просто часть рутинной работы штабных офицеров в большинстве армий. Более того, позволяя каким‑то сведениям достичь ушей британцев, они успешно вынуждали их держать в Индии больше войск, чем требовалось на самом деле. Это было частью Большой Игры. Русские получили все, что хотели. Они не только сохранили обширное южное пограничье, но и оказались бы в выгодном положении, если бы дело дошло до войны с Британией. После вековой экспансии царская империя в Средней Азии наконец достигла своих пределов. Но англичане, которых в прошлом так часто водили за нос, были в этом еще далеко не убеждены. В Большой Игре еще предстояло провести последний раунд. В который раз Игра опять сдвинулась на восток — теперь на Тибет, таинственную землю, долгое время закрытую для иностранцев и защищенную от любопытных взоров самыми высокими горами на свете.
36. Начало конца
Англичане еще не осознали, что мысли нового царя Николая занимали сейчас куда более грандиозные видения, чем аннексия Читрала или даже завоевание Индии. Под влиянием своего министра финансов графа Витте он мечтал открыть для России весь Дальний Восток с его обширными ресурсами и рынками, прежде чем те достанутся другим хищникам. Таким образом, тот стал бы его Индией, а Россия существенно увеличила бы свою экономическую и военную мощь. Витте знал, как подогреть мечты своего суверена о золотом будущем России. «От берегов Тихого океана и высот Гималаев, — заявлял он, — Россия будет доминировать не только над делами Азии, но и Европы тоже». И хотя его главный проект значительно увеличил бы ресурсы России, это не влекло за собой никакого риска, тем паче прямой угрозы войны — так он, по крайней мере, думал. Пытаться вырвать Индию у британцев — одно, а заморозить ее торговлю — совсем другое.
План Витте предполагал строительство самой большой в мире железной дороги. Она должна была протянуться на 4500 миль через Россию, от Москвы на западе до Владивостока и Порт‑Артура на востоке. И работа уже началась одновременно с обоих концов будущей магистрали, хотя ее завершения не ждали еще по крайней мере лет двенадцать. Витте высчитал, что по окончании строительства магистраль будет способна перевозить товары и сырье из Европы до Тихого океана и обратно вдвое быстрее, чем морским путем. Таким образом, рассуждал он, это привлекло бы не только российские, но и зарубежные торговые перевозки, тем самым серьезно угрожая конкуренцией морским маршрутам — артериям британской экономики. Но было еще и нечто гораздо большее. Железная дорога дала бы возможность России эксплуатировать огромные, но все еще неиспользованные ресурсы неприветливых и пустынных районов Сибири, через которые она пройдет. Жителей перенаселенных районов европейской России можно было бы перевезти по железной дороге на работу и ее строительство на востоке, а также на заселение новых городов, которые вдоль нее возникнут. Ее роль могла оказаться решающей и во время войны, поскольку по рельсам без риска вмешательства флотов Британии или любой другой страны можно со скоростью 15 миль в час гнать войска и боеприпасы в восточном направлении, к Дальневосточному театру военных действий.
Но не только этим Витте соблазнял впечатлительного Николая, расписывая картины будущего. В 1893 году, за год до вступления Николая на престол, проницательный санкт‑петербургский буддистский лама, бурят‑монгол по имени Петр Бадмаев, представил Александру III честолюбивый план привести под российскую руку часть китайской империи, включая Тибет и Монголию. Это можно было сделать, уверял он Александра, без риска войны и сравнительно недорогой ценой, разжигая массовые восстания против уже ослабленных и всеми нелюбимых маньчжур. Для этого он предложил основать под своим руководством торговую компанию, чья истинная цель будет состоять в том, чтобы подстрекать тамошние народы выступить против иностранных правителей. Впрочем, Александр план отверг, сказав: «Это так фантастично… что трудно поверить в возможность успеха». Но графа Витте это не остановило: после смерти Александра он использовал план для пробуждения экспансионистских мечтаний у Николая. И, похоже, в этом преуспел. Была основана компания Бадмаева с начальным капиталом в два миллиона рублей, а Николай высказал своему военному министру генералу Куропаткину пожелание прибавить к российским владениям Тибет. Примерно в это время в Калькутту стало поступать все больше донесений о тайных российских агентах, обычно бурят‑монгольских подданных царя Николая, путешествующих между Санкт‑Петербургом и Лхасой. Все они, по‑видимому, были связаны с таинственным Бадмаевым.
Совпадение это или нет, неважно. Значение махинаций Бадмаева на Тибете оттеснило на второй план события в Монголии. Там, в Монголии, в другом районе Дальнего Востока, главные европейские державы были заняты схваткой за обломки умирающей Маньчжурской империи, а заодно и всего, что попадется под руку. Первыми в наступление двинулись немцы, стартовавшие в колониальной игре последними, — они опасались, что другие страны монополизируют рынки и ресурсы всего мира. Для начала они постарались заполучить где‑нибудь на северном побережье Китая военно‑морскую базу и станцию загрузки углем для своего нового дальневосточного флота. Убийство китайскими бандитами в ноябре 1897 года двух немецких миссионеров дало им для этого предлог. Карательные войска, посланные кайзером Вильгельмом, захватили окрестности Кяочоу, известного впоследствии как Циндао, на который, кстати, к тому времени уже положили глаз русские. У Пекина не оставалось выбора, и он предоставил Германии в аренду на 99 лет и базу, и соответственные угледобывающие и железнодорожные концессии. В ходе последующих столкновений выгодные концессии заполучили Англия и Франция, а Россия, изображая из себя защитника Китая, получила незамерзающую военно‑морскую базу Порт‑Артур и прилегающие внутренние районы. Несколько позже Россия добилась еще одной важнейшей стратегической уступки — согласия связать железной дорогой Порт‑Артур с наполовину законченной Транссибирской магистралью. Соединенные Штаты также ввязались в дальневосточную схватку, приобретя в 1898 году Гавайи, Уэйк, Гуам и Филиппины, на овладение которыми претендовали также Россия, Германия и Япония.
Пока все это происходило на периферии Большой Игры, в самой Индии произошло событие, оказавшее большое влияние на саму Игру. Вице‑королем Индии был назначен отъявленный русофоб Джордж Керзон. Успевший к 39 годам получить звание пэра, он достиг тем самым воплощения своей детской мечты. Само собой разумеется, «ястребы» пришли в восторг: взгляды Керзона по поводу российской угрозы Индии были прекрасно известны. Он был убежден, что конечная цель устремлений Санкт‑Петербурга, к которой русские двигались шаг за шагом, — господство во всей Азии. Это был безжалостный процесс, которому следовало противостоять на каждой стадии. «Если Россия имеет право на эти амбиции, — писал Керзон, — то Британия имеет еще большее право, нет, она просто обязана защищать свои приобретения и противостоять даже незначительным вторжениям, которые являются только частью большого плана». Он был уверен, что остановить российский паровой каток можно только твердым противостоянием. «Я не считаю, — объявлял он, — что неодолимая судьба влечет Россию к Персидскому заливу, Кабулу или Константинополю. К югу от определенной линии в Азии ее будущее в большей степени зависит от наших, а не от ее собственных действий». Едва ли надо говорить, что его назначение вице‑королем встревожило Санкт‑Петербург.
