Марк Солонин - Разгром 1941 (На мирно спящих аэродромах)
На этом фоне ситуация с потерями самолетов и экипажей в советских ВВС выглядит по меньшей мере странно.
Впрочем, все эти «странности» меркнут рядом с самым удивительным — огромным числом самолетов, пропавших без вести («не вернулся с боевого задания»). Потери по этой категории представлены в нижеследующей таблице 28.
Таблица 28
1941 г. 1942 г. Истребители 1400 / 32 2469 / 64 Бомбардировщики 1582 / 39 1049 / 72 Штурмовики 372 / 70 1290 / 77Примечание: первая цифра — число самолетов, вторая — процент от общего числа боевых потерь.
Цифры ошеломляющие. В 1942 году «пропавших без вести» самолетов больше, чем сбитых в воздушных боях, сбитых зенитками, уничтоженных противником на аэродромах, вместе взятых. По штурмовикам — втрое больше. Как такое может быть?
Учитывая структуру советской бомбардировочной авиации (на две трети состоявшую из ближних бомбардировщиков «Пе-2» и лишь на одну треть из дальних «ДБ-3ф», которые к тому же крайне редко улетали в глубокий тыл противника), такие пропорции потерь необъяснимы даже для бомбардировщиков. И уж тем более невероятными представляются они применительно к штурмовикам «Ил-2». «Илы» воевали непосредственно над полем боя, выполняя задачи огневой поддержки наземных войск. Штурмовики могли штурмовать позиции противника только днем, только при хорошей видимости; «ночная штурмовка» была невозможна в принципе. За редкими исключениями, каждый «Ил-2» был виден тысячам глаз, место и причина его падения также были видны. Наконец, выяснение конкретных причин потери боевого самолета необходимо вовсе не для удобства будущих историков, а для совершенствования конструкции, бронезащиты, оборонительного вооружения, тактики применения.
Не менее удивительны и цифры в строке истребителей. Половина (47,4%, если быть точным) всех самолето-вылетов советских истребителей — это прикрытие наземных войск и тыловых объектов, т. е. то, что происходило на глазах у десятков тысяч людей. 37% от общего числа вылетов истребителей — сопровождение своих ударных самолетов, т. е. тех же самых «Пе-2» и «Ил-2», «работавших» по переднему краю. Единственная ситуация, при которой пара (звено) истребителем могло бесследно пропасть, это «свободная охота» в оперативном тылу противника. На этот вид боевой деятельности советские истребители израсходовали всего 2,7% от общего числа вылетов — примерно такой и могла бы быть доля «пропавших без вести» истребителей в общем числе потерь. Фактически же она оказалась в 10–20 раз больше.
Что это было? Ответа на этот вопрос автор не знает. За неимением ничего лучшего, готов предложить читателю гипотезу. А именно — невнятная формулировка «не вернулся с боевого задания» стала эвфемизмом, заменившим в донесениях 42-го года аналогичный по «достоверности» эвфемизм 41-го года («уничтожены ударом противника на аэродроме базирования»). С помощью этой лукавой цифры «сводили концы с концами» в отчетах, маскируя и халатность командования, и чудовищно высокую аварийность, и то, что в приказе, подписанном самим Сталиным, просто и без обиняков называлось «скрытым дезертирством». Самым убедительным аргументом и пользу того, что огромная доля «пропавших без вести» самолетов вовсе не является непреложным законом войны, является динамика изменения этого параметра (см. Приложение 9). Если в 1942 году «не вернувшиеся с задания» самолеты составили 70% от общего числа боевых потерь, то в 1944 г. эта цифра снижается до 25%, в 1945 года — до 23%.
Многое в понимании событий лета 41-го года проясняется, если сравнить потери люфтваффе в начале войны на Восточном фронте и в 1944 году, в том году, когда, по общепринятой версии военной истории, «советская авиация завоевала прочное господство в воздухе». Самыми тяжелыми для немцев были потери июля и августа 1944 года (на земле развернулись две грандиозные, одни из наиболее успешных, наступательные операции Красной Армии: Белорусская и Львовско-Сандомирская). Люфтваффе безвозвратно (и ото всех причин) потеряло тогда 647 и 520 самолетов соответственно. И это — пиковый уровень потерь. Сравнивая его с показателями лета 41-го, мы обнаруживаем, что среднесуточные безвозвратные потери лишь приблизились, но так и не достигли уровня (24 самолета вдень) июня 1941 года. В целом за весь 1944 г. немцы безвозвратно теряли в день по 13 самолетов; и это, заметьте, считая небоевые потери, которые составляли не менее 20–25% (порою — гораздо больше, до 40%) от общего числа безвозвратных потерь. С учетом этого важного уточнения мы приходим к удивительнейшему выводу: среднесуточные потери боевых самолетов люфтваффе в 1944 году лишь немногим превышали потери 1941 года.
Это очень странный факт. Он совершенно не укладывается в привычную нам со школьной скамьи схему: в начале войны — полное господство в воздухе у немцев, в конце войны — у «краснозвездных соколов». Действительность оказалась гораздо сложнее. Строго говоря, никакого «господства в воздухе» — если под этими словами понимать немедленное уничтожение вражеского самолета, посмевшего подняться в воздух, — не было достигнуто ни одной из сторон. 250 тысяч вылетов, которые смогла произвести советская авиации за первые три месяца войны, серьезные цифры боевых потерь немецких самолетов — все это абсолютно несовместимо с традиционным тезисом о «безграничном господство в воздухе» немецкой авиации. Летом — осенью 1941 года в небе войны присутствовали две противоборствующие силы. Да, одна из них действовала значительно эффективнее, другая не смогла даже реализовать свое численное превосходство, но ни одна из сторон так и не добилась решающего успеха.
Не смогла завоевать «господство в воздухе» (в указанном выше смысле этого термина) и советская авиация. В том числе — и на завершающем этапе войны. Даже тогда, когда численное превосходство советских истребителей стало выражаться двузначными числами (что произошло главным образом благодаря усилиям бомбардировочной авиации союзников, систематические налеты которой вынудили командование люфтваффе передать в систему ПВО Германии большую и лучшую часть истребительной авиации).
Обратимся еще раз к утомительной для восприятия статистике. В 1944 года истребители люфтваффе произвели на Восточном фронте 69775 вылетов. Безвозвратные боевые потери — 839 самолетов, т. е. один сбитый истребитель на 83 вылета. Бомбардировщики и штурмовики выполнили 226502 вылета. Безвозвратные боевые потери — 1342 самолета, т. е. один сбитый на 169 вылетов. (131) Даже со всеми оговорками о неизбежной неточности этих данных, даже будучи уменьшенными в два, в три раза, цифры количества вылетов немецких самолетов, приходившихся на одну потерю, дают предельно ясную картину. О каком «господстве в воздухе» можно говорить в ситуации, когда вражескому самолету дозволялось десятки (или даже сотни!) раз подняться в воздух и атаковать советские войска?
Безвозвратные потери советских истребителей в 1944 году почти в 4 раза превосходят потери немецких истребителей, потери бомбардировщиков и штурмовиков в 3 раза превосходят потери противника (см. Приложение 9). Истребители люфтваффе, средняя численность которых в небе над Восточным фронтом не превышала 500 единиц, сбили как минимум 2900 советских самолетов. Если к этому числу добавить хотя бы половину от «не вернувшихся с задания», то общее число реальных (а не заявленных!) побед немецких истребителей доходит до 3800. Даже если считать, что все до единой боевые потери немецких самолётов связаны с действиями советских истребителей, то и при этом заведомо нелепом предположении, получается, что советские истребители сбили порядка 2200 самолетов противника — вдвое меньше, чем их немецкие оппоненты. И это — в условиях огромного численного превосходства. О каком «господстве в воздухе» можно тут говорить?
В качестве конкретной иллюстрации к сказанному приведём пример одной операции конца 1944 г. По всем правилам науки она называется «Петсамо-Киркенесская стратегическая наступательная операция». Речь идет о боевых действиях в Заполярье поздней осенью (с 7 по 29 октября) 1944 года. Из множества других мы выбрали именно эту операцию потому, что она происходила на изолированном участке фронта, в весьма короткие сроки, благодаря чему становится возможным корректный учет численности группировки и потерь сторон.
Непосредственное участие в операции с советской стороны приняла 7-я Воздушная армия (747 боевых самолетов, в том числе 308 истребителей), а также ВВС Северного флота — 275 самолетов, из них 160 истребителей. Всего 1022 боевых самолета, в том числе 468 истребителей. Группировка 5-го Воздушного флота люфтваффе, противостоящая советским ВВС на Крайнем Севере, имела на тот момент 169 боевых самолетов, в том числе 66 истребителей в составе двух авиагрупп (III/JG-5 и IV/JG-5). При таком соотношении сил советские ВВС потеряли 142 самолета, противник — 63 самолета. (137) Самым же главным результатом операции стало то, что обе упомянутые выше истребительные группы люфтваффе смогли сохранить большую часть личного состава и организованно перебазироваться на аэродромы западного побережья Норвегии…
