Газета Завтра Газета - Газета Завтра 41 (1193 2016)
Ещё о Быкове: "Вы, вероятно, не знаете его категорического неприятия государства Израиль. Почитайте, начнёте уважать". И читать не буду, и уважать не стану. У него, как сказано выше, неприятие и Советского государства, и нашей героической истории. А евреи имеют право на своё государство. Как и русские — на своё Советское, которое они создали и отстояли потом и кровью.
Но вот совсем о другом, но с той же учёной проницательностью профессор пишет: "Русский поэт Симонов написал такие стихи о жене-еврейке, что они стали известной песней". Я мог бы ограничиться одним вопросом: с чего вы взяли, что еврейка? Но всё же задам ещё один. Мать Валентины Васильевны Серовой — народная артистка РСФСР Клавдия Михайловна Половикова, урождённая Диденко, видимо, украинка. Я помню её на сцене Театра Революции (потом им. Маяковского). А отец Серовой — Василий Иванович Половиков. Почему дочь у таких родителей должна получиться еврейка? Вы, Слуцкий, сами-то при еврейских родителях не чукчей родились?
Из моей статьи следовало, что в каждой нации есть недостойные её люди, например, шовинисты. И если шовинист клевещет на мой народ, лжёт о нашей истории, оскорбляет нас, то я, как сын своего народа, имею право, даже обязан дать ему отпор, тем более если это человек даже и мелкий, но известный, и занимается своим провокаторским делом публично. Это я и сделал сейчас по отношению к нескольким клеветникам.
А Аркадий Слуцкий прислал пространный протест, в котором задаёт мне 27 вопросов. Я считаю, что нет нужды отвечать на все. Ну, в самом деле, надо ли отвечать на такие вопросы: "Вы уверены, что большинство русских думают, как Вы?" Да кому же не ясно, что есть вопросы, по которым большинство русских думают одинаково, например, по вопросу возвращения Крыма, но есть и такие, по которым люди думают по-разному, это давно известно: одному нравится поп, другому — попадья, а третьему — попова дочка. И все трое могут быть русскими или евреями.
Или вот: "Почему молчите о злом гении Маяковского Брик? Еврейка, а он без неё не мог". Ну, во-первых, мог, мог, очень даже хорошо мог: Мария Денисова (Одесса), Наталья Симоненко (Киев), Софья Шамардина (Минск), Элли Джонс (Нью-Йорк),Татьяна Яковлева (Париж), Вероника Полонская из московского МХАТа, которую я помню на сцене Театра Ермоловой… Так что Владимир Владимирович и тут был истинным интернационалистом. И Николай Асеев был прав:
Он их обнимал, не обижая,
Никому не причиняя зла.
Ни одна, другим детей рожая,
От него обид не понесла.
Он их обнимал без жестов оперных,
Без густых лирических халтур,
Он их обнимал пустых и чопорных,
Тоненьких и длинноногих дур.
В одном только ошибался Асеев, но крупно: не было у Маяковского ни дур, ни чопорных. Все были умницы и красавицы. Ну, это к слову…
Впрочем, была тут и другая сторона, которую проясняют горькие строки Ярослава Смелякова:
Ты б гудел, как трёхтрубный крейсер,
В нашем общем многоголосье,
Но они тебя доконали
эти лили и эти оси.
Не задрипанный фининспектор,
Не враги из чужого стана,
А жужжавшие в самом ухе
Проститутки с осиным станом.
Эти душечки-хохотушки,
Эти кошечки полусвета,
Словно вермут ночной, сосали
Золотистую кровь поэта.
Ты в боях бы её истратил,
А не пролил бы по дешевке,
Чтоб записками торговали
Эти траурные торговки
Для того ль ты ходил, как туча,
Медногорлый и солнцеликий,
Чтобы шли за саженным гробом
Вероники и брехобрики…
Здесь тоже одна неточность: "брехобрики" как раз сделали так, что Вероника Полонская не шла за его гробом — она, последняя любовь поэта, безрассудней всех любившая его, последняя, кто видел его живым, и первая, услышав на лестнице за спиной тот выстрел, первая, увидевшая его мертвым…
Ты спал,
постлав постель на сплетне…
Спал и, оттрепетав, был тих —
Красивый, двадцатидвухлетний,
Как предсказал твой тетраптих…
И она была красивая, двадцатидвухлетняя… Брики убедили обезумевшую женщину, что её присутствие просто немыслимо, чтобы потом сказать ей: "Какая же вы наследница, если даже не были на похоронах?"… Вы, Слуцкий, это хотели от меня услышать о "злом гении" великого поэта?
Ещё один вопросик: "Вы недостаточно владеете материалом, о котором пишете… Размахнулись Вы в патриотическом порыве о ВОВ (так он обозначает Великую Отечественную войну) и не вспоминаете тех русских, которые пишут о ней совершенно страшные факты". И называет Слуцкий какого-то Никитина, какого-то "Ваньку-ротного", даже имена которых не знает, как и названия их сочинений, и Виктора Астафьева.
Так вот, сударь, вы недостаточно владеете материалом: я много писал не только о еврейских, но и о русских лжецах о войне. Загляните хотя бы в мою книжечку "Гений первого плевка" (о Солженицыне). Что же касается Астафьева, то он, к сожалению, был человеком весьма неграмотным в военном отношении, даже военную карту не умел читать. Но главное, в советское время писал, как мы лихо колошматили немцев при ничтожных наших потерях, а после контрреволюции — что мы воевать не умели и завалили немцев своими трупами. То есть и тогда, и потом безбожно врал. А критику Курбатову он однажды заявил, что за хорошие деньги может написать что угодно, и это было напечатано в "Известиях". О непотребствах Солженицына, Астафьева, Яковлева, Волкогонова и других русских лжецов о войне я писал ещё тогда, когда все они были живы-здоровы и благоухали, обласканные Горбачёвым, Ельциным, Путиным. Полистайте, любезный друг Слуцкий, хотя бы мои книженции "За Родину! За Сталина!" или "Это они, Господи!".
И наконец: "Известный русский патриот написал пару книг с самой отрицательной критикой русского офицерства". Он опять даже не знает, ни имени этого "патриота", ни названия его книг. Да кому какое до него дело! Но вот что незадолго до своей гибели думали о советских офицерах два ненавидевших наше офицерство весьма известных в мире человека. Геббельс 16 марта 1945 года, когда Красная Армия была уже в 60 километрах от Берлина, записал в дневнике: "Генштаб представил мне книгу с биографическими данными и портретами советских генералов и маршалов… Эти маршалы и генералы в среднем исключительно молоды, почти никто не старше 50 лет. Они имеют богатый опыт революционно-политической деятельности, являются убеждёнными большевиками, чрезвычайно энергичными людьми. А на их лицах можно прочесть, что они имеют хорошую народную закваску. В своём большинстве это дети рабочих, сапожников, мелких крестьян и т.д. Короче говоря, я вынужден сделать неприятный вывод о том, что военные руководители Советского Союза являются выходцами из лучших народных слоёв, чем наши собственные…
Я рассказал фюреру о книге Генштаба о советских маршалах и генералах, добавив, что у меня сложилось впечатление, будто мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер полностью разделяет мое мнение. Наш генералитет слишком стар, изжил себя и абсолютно чужд национал-социалистскому идейному достоянию… В отличие от них советские генералы не только фанатично верят в большевизм, но и не менее фанатично борются за его победу. Это, конечно, говорит о колоссальном превосходстве советского генералитета" (Последние записи. Смоленск. 1993. С.200 и 203). Согласитесь, ваше степенство, что у этих людей накануне гибели мало было причин нахваливать своих губителей.
Таковы мои краткие ответы на несколько вопросов, прилетевших к нам с берегов Мёртвого моря. Но из традиционного русского уважения к иностранцу на некоторые его вопросы и заявления я всё же отвечу и кое-что объясню пообстоятельней.
Читаем: "Советская власть во время ВОВ препятствовала, ограничивала награждение евреев за военные подвиги". О, это старый, уже дряхлый, но, как видим, всё ещё любимый конёк еврейских националистов… Тут я позволю себе привести отрывок из своей статьи "Кто опасней дурака?", напечатанной в "Завтра" четыре с лишним года тому назад.
"Мне вспомнилась одна давняя телепередача "Без ретуши" накануне Дня Победы в 1995 году. Ведущий Сергей Торчинский говорил герою передачи Григорию Бакланову: "Я знал участника войны Гурвича. У него было два ордена Красного Знамени. Вам, фронтовику, известно, конечно, как трудно было человеку с такой фамилией получить две столь высоких награды…"
Я замер. Ну, думаю, сейчас мой однокашничек Гриша врежет этому балбесу. Уж Гриша-то, писатель-фронтовик, еврей-интернационалист, знает правду. Я ожидал, что он скажет примерно так: "Любезный, Гурвич — фамилия распространенная. Что ж вы не назвали имени-отчества? А не знаете ли вы Гурвича Семёна Исааковича, члена партии с 1944 года? Он получил на фронте не два, а четыре ордена Красного Знамени, да ещё — Александра Невского, два Отечественной войны первой степени, два Красной Звезды, а в конце войны — Золотую Звезду Героя и орден Ленина. Неужто не слышали? А ещё еврей! Правда, дослужиться до генерал-полковника и получить две Золотых Звезды, как Давид Абрамович Драгунский, тем паче до генерала армии, как Яков Григорьевич Крейзер, тоже Герой Советского Союза, в стране, где царил государственный антисемитизм, Семёну Исааковичу не удалось, но полковника ему всё-таки дали. Как полезно было бы вам подумать о таких вещах, прежде чем лезть на экран со своими рассуждениями, изобличающими олуха царя небесного".
