Итоги Итоги - Итоги № 25 (2013)
— Коснулась ли Вторая мировая война непосредственно вашей семьи? Маршруты блужданий по планете вашего рода весьма экзотические — Маньчжурия, Япония, Бразилия...
— Фабула нашего рассеяния похожа на приключенческий телесериал с сюжетом из недавней истории. Мой дедушка по линии мамы ушел добровольцем на фронт в годы Гражданской. Был он из очень богатой семьи купцов Гусевых, чьи суда ходили по Волге и чьи дома до сих пор в Сызрани называются гусевскими. Дед мой в армии никогда не служил, офицером не был, но все равно счел своим долгом защищать Россию в тяжелую для нее годину. В дни формирования на Волге Народной армии оказался при штабе Владимира Оскаровича Каппеля, тогда еще только подполковника. Дед так и остался при Каппеле, выдающемся полководце, не зря прозванном красными маленьким Наполеоном. Каппель бил большевиков не числом, а умением, по-суворовски. Мой дед прошел с ним в боях пол-России. Каппель — с ампутированными без наркоза стопами ног — умер от обморожения и крупозного воспаления легких во время отступления добровольцев по замерзшей сибирской реке Кан. Скончался практически на руках моего деда, который унес с собой на память в японскую эмиграцию фуражку Владимира Оскаровича.
Осели Гусевы в Осаке. И тут сказалась неизбывная купеческая жилка: мой дед открыл магазин модной одежды. Самый большой в Японии бутик европейских платьев и костюмов. Бабушка моя очень хорошо умела шить, создавала собственные модели. В общем, все дипломаты и высокие чиновники Японии одевались перед войной у Гусева. Из самого Токио не ленились приезжать, так мой дедушка свой магазин, как бы сейчас сказали, раскрутил. Прекрасно овладевший японским, дед стал частью местного ландшафта, у него появились знакомые среди чиновников, полицейских. И, когда началась Вторая мировая, к дедушке явился хорошо знакомый ему местный полицейский чин и сказал, что Гусеву-сан пора становиться настоящим японцем, принимать местное гражданство: «Россия твоя проиграла, мы победим. Ты хоть и русский, но хороший человек...» Что сделал мой дедушка? Спустил японца с лестницы. И пришлось опять бежать.
Оказались в Китае. В городе Дальнем, где я вскоре и родился. Там и провели военные годы. В августе 1945 года утром в Харбин входила Красная армия, а еще ночью СМЕРШ начал аресты. Дедушку взяли одним из первых. Он исчез бесследно. Потом, полвека спустя, мы с мамой нашли его следы в архивах Лубянки. Выяснилось, что мой дед погиб в мордовских лагерях. Когда же мы с мамой получали бумагу о реабилитации, следователь сказал, что мы можем дедом гордиться. Оказывается, магазин модной одежды Гусева в Осаке был одной из явок легендарного советского разведчика Рихарда Зорге. Это была более чем важная причина ареста смершевцами моего деда. Как известно, все соратники Зорге, не добитые японцами, были потом уничтожены чекистами. Слишком много знали...
— И после всего этого ваша мать не держала зла на советский режим?
— Мы никогда не путали Россию с режимом. После ареста дедушки маму, хорошо знавшую японский язык, тот же самый СМЕРШ привлек в качестве переводчика. Она присутствовала при сдаче японцами Порт-Артура. Мама вспоминала потом, как начальник порта, японец, со слезами на глазах сдавал майору СМЕРШа свою катану — самурайский меч. Все документы и фотографии, связанные в моей семье с этим периодом жизни, были изъяты у нас в 1966 году в Бресте, когда мы возвращались в Россию после едва ли не полувека скитаний. Кому все это было нужно конфисковывать? Не пойму.
К счастью, бабушку смершевцы не забрали. Она уехала вместе с нами из Китая в Бразилию. Тогда, после войны, мы обратились в советское консульство с просьбой разрешить нам вернуться на Родину. Но нам ответили, что мы должны остаться в Китае, чтобы прорастать в нем корнями, помогая строить китайцам социализм. Раз так — мои родители предпочли китайский социализм не строить и уехали на американский континент. Там в Сан-Франциско уже жил мой прадедушка, ставший в Штатах православным священником, игуменом Иовом. В церкви Казанской Божьей матери. Там он и умер, приняв к концу жизни монашество. Он так и не стал американцем, будучи убежденным, что русские люди должны жить непременно в России. Именно за эту страну мы всегда и боролись. Иного не дано.
Санкт-Петербург — Москва
Человек питающий / Общество и наука / Спецпроект
Человек питающий
/ Общество и наука / Спецпроект
Андрей Деллос — о прадедушке-кутюрье, героическом папа, жене-графинюшке, ларце с фамильными фитюльками и родовом замке во Франции, о том, как продать живописный шедевр за авоську рублей, о пистолете у виска и высоко взлетевшем «Пилоте», а также история про то, как в «Кафе Пушкинъ» забегали Билл Клинтон и Анджелина Джоли
Красная площадь, Кремль и Оружейная палата испокон века входят в джентльменский набор любого уважающего себя интуриста, впервые оказавшегося в российской столице с ознакомительной поездкой. В последнее десятилетие список пополнился еще одной достопримечательностью, рекомендованной для обязательного посещения. Речь о «Кафе Пушкинъ», открытом Андреем Деллосом 4 июня 1999 года на Тверском бульваре. Названием ресторан обязан песне Nathalie французского шансонье Жильбера Беко, в которой есть строчка о Cafe' Pouchkine, хотя в Москве отродясь не существовало такого заведения общепита. Деллос воплотил поэтическую фантазию в реальность. «Кафе Пушкинъ» — витрина Maison Dellos, «Дома Деллоса», объединяющего десять концептуальных ресторанов и сеть кафе быстрого питания. Впрочем, Андрей Константинович готов говорить не только о гастрономии...
— В качестве аперитива, Андрей: каково жить в стране советской с фамилией Деллос?
— Было нелегко, не скрою. Нездешнее происхождение выпирало наружу. Впрочем, к одноименному греческому острову, знаменитому, по слухам, борделями и тем, что на нем когда-то хранилась государственная казна, фамилия отношения не имеет. Корни ведут во Францию. Там даже есть родовой замок Деллос.
— Вы не выкупили?
— И в мыслях не держал. Зачем? В начале восьмидесятых годов я много работал гидом-переводчиком и однажды получил в подарок от французских туристов журнал Vogue, где было напечатано крупное фото шагающих по Елисейским Полям трех фиф. Внизу шла подпись: Dellos Avenue. Проспект Деллоса, проще говоря. Так назывался парижский дом от-кутюр, существовавший с начала прошлого века. Его основали два брата, позже разругавшиеся в дым. В итоге один, Пьер, уехал из Франции в Россию. Здесь он взял имя Петр и открыл в Петербурге и Москве два модных магазина, специализировавшихся на мужской одежде и прославившихся чудовищными, невероятно высокими ценами. У Куприна в записках есть фраза, мол, вот получу гонорар за повесть и наконец-то смогу позволить себе костюм от Деллоса... На открытии ресторана «Турандот» историк моды Александр Васильев спросил, почему я до сих пор не устроил выставку костюмов прадедушки. Я искренне изумился: «Откуда возьму их? У меня только лычка Dellos осталась на память». Пришел черед удивляться Васильеву: «О чем вы говорите?! Пойдите в музей МХАТа, там хранятся пальто Станиславского, Немировича-Данченко, Качалова, пошитые в мастерских вашего предка!»
— Проверили?
— Да, все так и есть.
— А правда, будто в годы Второй мировой ваш отец воевал в рядах французского Сопротивления?
— Это вторая причина, по которой с фамилией Деллос несладко жилось в Советском Союзе. Папа был в немецком плену. История надрывная. Отец не любил распространяться на эту тему, даже награждение орденом Почетного легиона, случившееся после войны, воспринял спокойно. Он не расценивал это как событие, у папы была своя шкала ценностей. Именно о таких говорят: настоящие люди. Личных амбиций минимум, абсолютный трудоголик, человек чести и слова. У папы были очень гладкие, по-детски розовые ладошки. Несколько раз я не слишком удачно пошутил на эту тему, пока отец не гаркнул, что ему было несвойственно. И рассказал то, о чем молчал много лет. В концлагерь он попал в бессознательном состоянии, и в первый же день у него украли миску. Вскоре выяснилось: это самое ценное, за что следовало держаться пленным. Кормили в лагере так: выезжала повозка с бочкой, где кипело варево. Немец из огромного половника наливал похлебку всем, у кого была посуда. Отец пару дней поголодал, а потом вместо миски начал подставлять сложенные лодочкой ладони. От обжигающего пойла обварилась кожа, пошла волдырями, но отец терпел, чтобы хоть как-то питаться и не потерять силы. Когда умер сосед по бараку, его миска по наследству досталась папе. Но следы от ожогов остались навечно... Отец организовал побег, вместе с другими беглецами прятался по французским лесам, пока не собрал свой партизанский отряд. Батальон под командованием папы участвовал в освобождении Лиона. Позже отец стал почетным гражданином этого города... Генерал де Голль, президент Пятой республики, прекрасно относился к папе, и все же он вернулся в Россию. Причина простая: моя мама, которую отец обожал. Она была потрясающей красоты женщиной, способной свести с ума любого мужчину. В каждом ее жесте, взгляде чувствовалась порода, что в общем-то неудивительно, если учесть, что моя бабка до революции окончила Смольный институт благородных девиц и свободно говорила на пяти языках. Эта ветвь на нашем родовом древе — аристократическая... Дядя моей бабушки был доверенным лицом императрицы Александры Федоровны, участвовал с ней в похоронах Распутина. У нас в доме хранилась шкатулка с семейными драгоценностями, благодаря которым мы неплохо жили даже в самые трудные времена.
