Газета Завтра - Газета Завтра 845 (4 2010)
Вот вам парадоксы системного кризиса: уберите сейчас эту коррупционную систему, не предложив никакой реальной работающей альтернативы, — и все, Россия развалится за несколько месяцев, а может быть и недель. С другой стороны, оставьте этот коррупционный вал, и страна через несколько лет провалится в пропасть. Классическая дилемма системного кризиса: выбирать в политической практике приходится между плохим и очень плохим вариантами решений.
Разрыв между властью и остальным населением страны увеличивается. Что действительно происходит в глубинах российского общества, мало кто знает наверху. Есть ли у правящего режима реальное представление об этом социуме, есть ли какая-то стратегический план его сохранения и выживания?
Как это все напоминает Россию в начале ХХ века!
Уже сейчас почти сорок процентов российских граждан живут ниже уровня прожиточного уровня. Если реальная безработица превысит 13-14%, то ситуация в стране резко обострится; при безработице в 17-18% — перейдет в разряд неуправляемых. А ведь все это может стать явью не когда-то в неопределенном будущем, а уже летом-осенью нынешнего года.
Может случиться, что через несколько лет большинство российского населения согласится на любую власть — "проамериканскую или прокитайскую, "братков" или "приблатненных", — которая действительно остановит рост цен, увеличит реальные зарплаты и начнет строить доступное жилье, будет бороться с преступностью и коррупцией.
Одним из важных индикаторов продолжающегося системного кризиса является резкое снижение инстинкта самосохранения как у нынешнего правящего класса, так и всего российского общества в целом.
Нынешняя Россия для глобальной деградирующей американской империи представляет собой в среднесрочной перспективе, возможно, главного врага на международной арене. И, не потому что Москва представляет собой сопоставимую с Вашингтоном силу. Для Запада "российская угроза" в стратегическом плане распадается на три ипостаси: российский ядерный потенциал, нынешний "чекистский режим" и коррумпированный правящий экономический класс.
Причем наиболее опасным для будущего считается именно российский олигархат с его циничной моралью вседозволенности, презрительным отношением к закону, некомпетентностью, жадностью и безответностью. Для Запада российское олигархическое сообщество — это "оно", некий страшный рудимент из далекого и печального прошлого. Это "оно" смертельно опасно, как пандемический вирус, для больного глобального экономического механизма. Поэтому надежды российских миллиардеров и мультимиллионеров на спокойную гавань где-нибудь в Лондоне или Нью-Йорке, в случае развала страны, окажутся беспочвенными. Они — враги, а враги в военных условиях подлежат уничтожению.
"Чекистский режим" опасен для Запада своей неопределенностью и непредсказуемостью. С одной стороны, он вроде бы принимает правила игры на глобальном экономическом рынке, с другой стороны — политически амбициозен и контролирует остатки советского ядерного потенциала.
Если Вашингтону удастся, тем или иным способом, поставить под свой контроль ядерный потенциал России, то тем самым Соединенные Штаты получат добавочный временной лаг и новые дополнительные стратегические возможности для управления глобальным системным кризисом в своих интересах.
Россия никак не способна сегодня участвовать в конкуренции глобальных стратегических цивилизационных проектов, поскольку у Москвы нет действительного креативного проекта. Соответственно, нет и какого-либо проекта принципиально нового корпоративного государства, способного адекватно консолидировать и мобилизовать российский социум перед лицом старых и новых глобальных угроз и вызовов.
Почему нет понятно, поскольку нет настоящего субъекта — действительно креативной элиты. Так же как и нет мощной контрэлиты. Есть какие-то отдельные оппозиционные группы и группки, которые не имеют ни организационного потенциала сформировать свой альтернативный проект, ни тем более возможностей для его реализации.
И какие же выводы из этой очень небольшой истории шестидесятилетних циклов можно сделать в применении к потенциальной стратегии выживания или, если хотите, стратегии развития нашей страны.
Готовиться надо не только к завтрашнему, но и, на всякий случай, к послезавтрашнему дню. Возможно, и Иосиф Виссарионович Сталин готовился не только к неминуемому столкновению с Гитлером, но и к потенциальной послезавтрашней борьбе с антисоветской диктатурой Тухачевского—Власова. А вот Адольф Гитлер к послезавтрашнему дню не готовился. Может, поэтому и проиграл.
Для того, чтобы реально, а не только на словах подготовиться к завтрашнему дню, нужна принципиально новая элита. Иначе это будет только показуха, подготовка к прошедшей войне. В условиях сегодняшней России новая элита появиться не может — это нереально. Для того, чтобы подготовиться к послезавтрашнему дню, нужна реальная контрэлита. Однако ни того, ни другого не будет, если в государстве и обществе по-прежнему будет отсутствовать культ героя, широкомасштабная технология воспроизводства героического.
Иллюзий не должно быть: так же, как и в начале тридцатых годов ХХ века, стране чрезвычайно срочно необходима общенациональная стратегия и идеология выживания. Для США, Европы, Китая Россия объективно — самое слабое звено нынешней мировой системы. И поэтому именно она должна стать основным жертвоприношением, чтобы продлить на несколько десятилетий болезненную агонию нынешней западной потребительской цивилизации. Сто лет назад Турцию называли "больным человеком Европы". Сейчас в качестве "больного человека Евразии" определили Россию.
Стратегия выживания, во-первых, обязательно требует ясного и четкого определения врага — врага внутреннего и внешнего. Иначе говоря, необходим однозначный образ врага. Новая корпоративная мобилизация невозможна, если образ врага не определен и размыт.
Во-вторых, стратегии выживания необходим идеал. В холодном, январском Харькове 1921 года голодный Велемир Хлебников на заседании местной писательской ячейки заявил, что главнейшая задача дня — всколыхнуть и завоевать Индию. Без этого мировая революция невозможна. Идеал это всегда великая надличностная метафора. Только такая метафора становится ядром эффективного мобилизационного механизма. Сегодня таким идеалом может стать выживание всего человечества. И это логично, ведь одна седьмая часть мира не может спастись, если вся планета погибнет в ближайшие пятьдесят-семьдесят лет.
В-третьих, стратегия выживания может стать жизнеспособной и действительно функциональной, если она основана на беспредельной, метафизической ненависти к врагу, всепоглощающей воле к жизни и всесокрушающем стремлении к великой справедливости. Уберите один из этих компонентов, и в результате получите только ублюдочную карикатуру на стратегию.
Причем в периоды острейших фаз системного кризиса особое значение приобретают не знания, не опыт, не способности конструировать и маневрировать, а воля.
И, наконец, в-четвертых, стратегия выживания, как это ни парадоксально, должна быть оптимистической, должна быть основана на историческом оптимизме: "Это есть наш последний и решительный бой…" или "Пускай обыватели лают, нам слушать их бредни смешно, пускай континенты пылают, а мы победим все равно".
Главный внутренний враг — это всеобщая коррупционная система, безжалостная раковая опухоль российского государства и социума. И здесь минеральной водой, витаминами, лечебной физкультурой и диетой делу уже не поможешь. Или-или. Или саркома, или будущее российской цивилизации. Или безжалостная хирургическая операция, или холодный и равнодушный морг.
Главный внешний враг — это Запад. Не потому, что исторически так было, и не потому, что и сегодня они нас почему-то не любят. Главная объективная причина в другом: находящаяся на излете западная цивилизация — это свыше 80% всей мировой экономики. И чтобы сохранить этот экономический механизм необходимо постоянно наращивать потребление ресурсов. Поэтому нужны ресурсы. Очень много ресурсов.
Но ведь, могут сказать, что сегодня Россия и так поставляет эти ресурсы. Однако в условиях начавшегося длительного и неуправляемого системного кризиса этого уже недостаточно. Нужен все более жесткий и тотальный контроль за ресурсными потоками. Западные элиты не хотят даже потенциальной неопределенности, не хотят грубого московского выпендрежа, неуклюжие попытки Кремля использовать "энергетическое оружие" и т.д. Поэтому, без сомнения, у западного истеблишмента есть свои стратегические планы в отношении судьбы потенциального российского наследия.
