Итоги Итоги - Итоги № 23 (2012)
: Empty data received from address
Empty data received from address [ http://www.itogi.ru/russia/2012/23/178607.html ].
Огонь, меч и доброе слово / Общество и наука / Культурно выражаясь
Огонь, меч и доброе слово
/ Общество и наука / Культурно выражаясь
Судьба Сирии чем-то напоминает историю Святой земли. Как когда-то Иерусалим, библейский Дамаск ныне превратился во всемирный камень преткновения. Какие святыни намерен освобождать там Запад? Что потеряла Россия в этих богом забытых землях? Кому нужен новый крестовый поход, рассуждает писатель, публицист Леонид Млечин
Дружба с Сирией досталась новой России в наследство от Советского Союза. Это государство воспринималось самым верным союзником нашей страны на Ближнем Востоке. Оно стало близким союзником после того, как Египет, попользовавшись советской помощью, расстался с нами. И тогда вся неизрасходованная любовь обрушилась на Сирию, где с 1970 года у власти стоял отец нынешнего президента, Хафез Асад, который сумел вытянуть из России огромные деньги.
Что Сирия предлагала в обмен? Добрые слова. Время от времени, когда припекало, нам давали обещание позволить создать здесь военные базы. Но стоило закончиться горячим денькам, заканчивались и эти разговоры.
Зато эта дружба позволяла поддерживать постоянную конфронтацию с Соединенными Штатами, что нам весьма дорого стоило. Надо сказать, что сирийская конфронтационная политика и самой стране ничего не принесла. Если, скажем, Египет, подписав мирный договор с Израилем, вернул утерянный Синайский полуостров, снизил военные расходы и таким образом стал нормально жить, то Хафез Асад, как и нынешний президент, продолжал вкладывать огромные деньги в вооружение, при этом ничего себе не вернув из того, что было потеряно.
Сирийский режим один из самых жестких и жестоких. Там одних только спецслужб море разливанное. Знаю по личному опыту. Наша съемочная группа прилетела в Дамаск вместе с министром иностранных дел России, который прибыл туда с визитом. Было довольно много свободного времени, и мы решили поснимать город, чтобы не пользоваться чужой хроникой. Спросили разрешение: «Нет проблем. Дадим представителя спецслужбы, он все организует». Как только находили точку, получали благословение от нашего сопровождающего, разворачивали аппаратуру, тут же появлялся представитель районной госбезопасности и съемку запрещал. Ни одного кадра не увезли. А ведь это не секретные объекты были.
Существующий порядок вещей, конечно же, надоел сирийцам. Потому и начался мятеж. Башар Асад совершил, на мой взгляд, две ошибки. С самого начала он не нашел возможности поладить с мятежниками путем уступок и не нашел в себе достаточной жесткости, чтобы задавить их сразу. Поэтому режим этот обречен, и рано или поздно, несмотря на мощную армию, самую большую, быть может, в этом регионе, он рухнет. И поддерживать его с нашей стороны было бы по меньшей мере неразумно. Зачем наступать на те же грабли? Мы поддерживали Саддама Хусейна, а теперь новые власти смотрят на нас враждебно. То же самое произошло и с Ливией. Нужно быть реалистами, видя, что там происходит. Победители нам припомнят потом эту дружбу.
Но самый важный аспект проблемы состоит вот в чем. Говорят, вам не нравится режим Асада, но к власти-то придут куда более злобные радикалы-исламисты. Правильно говорят. Конечно, скорее всего так и будет. Но никто другой после свержения диктаторского режима к власти прийти и не может. Разве при диктатуре может вызреть демократическая оппозиция? Да ее же там каленым железом выжигали. Естественно, в таких условиях во главе оппозиции становятся наиболее радикальные силы. Но из этого не следует, что надо сохранять жесткие автократические режимы. Единственный путь, который приведет Сирию в цивилизованное сообщество, лежит через демократию. И государства этого региона уже продемонстрировали, как это происходит.
В Алжире был военный режим, который, кстати, мы тоже когда-то поддерживали. Потом там объявили выборы. На выборах, само собой, большинство голосов получили исламисты. Военные отменили выборы. Началась война жестокая и невероятно кровавая. Потом война закончилась, но каким образом — путем проведения политической реформы, путем проведения выборов. В итоге по результатам недавних выборов в Алжире исламисты оказались в меньшинстве. Теперь Египет проходит через сложный период борьбы между военными и исламистами. Но спасение от радикалов только в развитии демократии, а вовсе не в ставке на силу.
Сейчас ситуация в Сирии накалилась. Асад ведь воюет со своими мятежниками уже не первый год, и мир довольно долго взирал на это, не зная, что делать. ООН стала принимать какие-то первые резолюции, когда счет убитых пошел на тысячи. События в Хуле взорвали общественное мнение, потому что там погибли десятки детей. А к общественному мнению на Западе относятся не совсем так, как у нас.
Военное вмешательство — дело последнее. К сожалению, нет единой позиции великих держав. Асад держал бы себя иначе, если бы не чувствовал поддержки Москвы и Пекина.
На мой взгляд, прагматический интерес России состоит в том, чтобы отделаться от этой обузы. Нам Сирия стоила многих миллиардов долларов. С какой стати мы забрали эти деньги у собственного народа? Подарки надо делать женщинам, а не государствам. По-хорошему мы могли бы сделать одну вещь — гарантировать Башару Асаду и его семье безопасный выезд в безопасное место. Спасли бы его — еще на памяти судьба Хусейна и Каддафи, — спасли бы страну от дальнейшего кровопролития. Думаю, если российская дипломатия это сделает, то сирийцы нам потом спасибо скажут.
Фейсом не вышли / Дело / Капитал
Фейсом не вышли
/ Дело / Капитал
«Рынку нужно что-то большее, более материальное, чем Facebook»
Провал IPO Facebook стал, конечно, для многих трагедией, однако трагедией предсказуемой. Дело в том, что он явился идеальным выражением той финансовой модели, которая царствовала в мире последние десятилетия, модели, которой приходит конец. Впрочем, обо всем по порядку.
Суть современной модели состоит в том, что основная прибыль на финансовых рынках возникает за счет эмиссии (или кредитной, или денежной), которая перераспределяется между спекулянтами (слово «инвестор» я, уж простите, к игрокам на фондовом рынке применять не буду) за счет постоянного надувания (и сдувания) финансовых пузырей. Правда, монетаристская теория пузырей не признает, но тем хуже для теории. При этом если пузырь достаточно велик и продолжителен, то в него могут вовлекаться и средства рядовых граждан. Отметим, что спрос граждан тоже стимулируется, через рост долгов, так что и тут эмиссия играет непосредственную роль.
Эта модель действовала три десятка лет, но в 2008 году у нее начались серьезные проблемы. Связано это с тем, что эмиссия вводится в экономику через рост долгов, которые нужно обслуживать. Стоимость этого обслуживания постоянно растет, что довольно быстро выводит схему на насыщение (поскольку в масштабах экономики это чистая МММ). Однако есть один инструмент, который эту стоимость может снизить, — уменьшение базовой цены кредита, в нашем случае — учетной ставки ФРС США, которая с 19 процентов в 1980 году снизилась к концу 2008-го до нуля. Совпадение дат, разумеется, не случайно.
Но ни замена кредитной эмиссии на денежную, ни другие локальные меры не помогли решить главную проблему — долги больше не рефинансируются, а значит, стимулировать спрос не получается. И, соответственно, надувать новые пузыри становится все сложнее. Главный финансовый механизм современной экономики начал останавливаться. На фондовом рынке стало все труднее получать гарантированную прибыль.
Раньше все было просто: находишь пузырь в стадии надувания, вкладываешься, выходишь вовремя — и ты в шоколаде. А что делать сегодня? Особенно если учесть, что «горячих» денег, с учетом эмиссии, очень много, правда, по большей части у институциональных спекулянтов (которые, кстати, должны обеспечивать своим вкладчикам прибыль) и у очень богатых людей. Их количество в связи с эмиссией растет, а вот прибыли падают. Возникает естественное желание сорвать «последний банк», то есть устроить глобальный пузырь, куда привлечь все свободные деньги (ну или хотя бы их часть). Собственно говоря, именно под эту схему и готовили IPO Facebook, особенно с учетом того, что это событие открывает новую схему получения прибыли, в которой еще нет точных расчетов, а значит, можно по полной играть на психологии людей. Которые просто не могут поверить, что столь долго действующий механизм может остановиться навсегда. Отметим, что их в этом ощущении поддерживает вся идеологическая машинерия западного общества, которая объясняет, что это просто затянувшаяся рецессия, и она вот-вот закончится.
