Игорь Танцоров - Деньги или любовь. Жертвы половой войны
Но эмансипация поставила на первый взгляд нерешаемую проблему — как строить семью, если женщины принадлежат государству? Как любить, если нельзя обладать? На самом деле, обладать можно и нужно.
Экономическое равноправие мужчин и женщин выявляет неоспоримый факт — биологическая ценность женщины государству не интересна. Никакой особой любви она у него не вызывает, или наверняка вызывает не так, как у его мужской части. Да и вообще, про любовь власти к народу лучше помолчать. В случае ответной, или уж тогда безответной любви к государственной власти, дело тоже обстоит иначе. Как бы государственная религия или идеология или культура не насаждала её, эта любовь не заменит личную. Женщина, может, и любит власть, но, увы, совсем не так, как конкретного мужчину. Конечно, нынешняя ситуация с семьёй наводит на мысль, что женщины любят государство чуточку сильнее мужчин, несмотря на все попытки последних превратить его в чёрт знает что. Мужчин понять можно — борьба за женщину всегда была большой частью их жизни. Но что интересно, как бы они ни ухудшали ситуацию в стране, женщины продолжают любить такую власть больше, чем такого мужчину. Впрочем, есть и результат, правда, не совсем такой, на который, видимо, рассчитывали мужчины — множество женщин сейчас предпочитают сменить и государство тоже.
Но оставим любовь и обратимся к деньгам. Нет никаких причин считать, что государство как-то особенно заинтересовано в женщинах, как экономических субъектах. «Собственность» государства на женщину скорее отражение того факта, что женщина временно стала «ничьей». Она такая же «собственность» государства, как и мужчина. Трактуя своих подданных равноправно, государство всего лишь говорит — разбирайтесь сами. Лишь отношения силы запрещены, но они умерли давным-давно, а если и сохранились, то как очевидный атавизм и наказываются законом. Эмансипация женщины предоставила ей возможность быть независимым от мужчины экономическим субъектом государства. Но разве оно заставляет её им быть? Разве государство ограничивает личные экономические отношения? Нет. И следовательно, быть независимой для женщины вовсе не означает стать таковой. Возможность не значит обязательность.
И свободу «не быть» ей тоже предоставляет государство. Причём с большим, хоть и не осознанным желанием. Как мы знаем, любые экономические отношения есть отношения собственности — хоть между людьми, хоть между вещами, хоть между всеми ими вместе и властью. «Свободные» граждане — всё те же экономические рабы, как и раньше. Они платят налоги за каждое своё действие, и их рабство выражается категорией «долженствования»: они должны деньги — универсальные символы собственности. Но и виртуально владея всей собственностью посредством «своих» денег, и физически владея ею (например, конфискуя при нарушении «своего» закона), государство позволяет подданным формально владеть и обмениваться ею, строя как деловые отношения между условными, юридическими сторонами, так и личные экономические отношения между людьми. Государство лишь «снимает пенку», появляющуюся от экономической деятельности подданных. Более того, если внимательно приглядеться, суть прогресса общества — всё более свободные формы собственности. Не отказываясь от основного принципа, что всё принадлежит ей, власть заинтересована в этой символической свободе. Чем свободнее подданные в своих экономических действиях, тем общество эффективнее и прогрессивнее, а пенка — жирнее. И поскольку женщина в силу своей стоимости является не только субъектом собственности, но и объектом, свободное владение ею лежит в самом русле прогресса, а собственность на неё мужчины соответствует самой сути денег.
Частная собственностьВсе знают, а кто не знает, тот вот-вот узнает, что такое частная собственность. Это когда к любви добавляются деньги, а к деньгам — любовь. И такое бывает! Бывает, когда личные отношения просто нуждаются в отношениях собственности. У равных и независимых партнёров материальные интересы обычно направлены в разные стороны, а если и совпадают, то только временно. Единый, по настоящему неделимый, цельный и общий интерес требует, чтобы обе стороны являлись таким же единым, неделимым целым. Только тогда разрушитель личных отношений — деньги — служит одновременно и строителем. И как раз в случае классической семьи, мы и наблюдаем подтверждение этой, ныне, правда, редкой, возможности.
Все знают, и в этом можно не сомневаться, насколько непрочны и временны были бы любовные союзы, не скрепляй их совместный финансовый, материальный и любой другой практический интерес. Связующая, а в чём-то и цементирующая сила денег такова, что зачастую даже любовь не способна разорвать их узы. А разве не в этом и заключался первоначальный, исходный замысел Создателя? Объединить людей, сотворить из них прочную, саморазвивающуюся ячейку, способную выстоять житейские бури, мимолётные страсти и экономические невзгоды. Как прекрасно деньги справляются тут со своей ролью дополнения и развития любви! Как настоятельно они требуют своего места в личных, семейных отношениях!
Поэтому самая правильная частная собственность на женщину — в семье. Всё остальное — только мелкий, материалистический, бездушный суррогат. Без связей не бывает союзов. И любовь, и деньги связывают. И когда эти узлы затянуты в одну сторону, мы можем видеть и прочную семью, и действительно прочные личные отношения. Уж достаточно прочные для того, чтобы растить детей и всячески продолжать жизнь дальше.
Скрупулёзный анализ частной собственности, содержащийся в пространных предыдущих рассуждениях, выявил три упрямых факта:
1. Собственность на женщину необходима.
2. Собственность на женщину возможна.
3. Собственность на женщину отсутствует.
Вообще-то последний факт как бы самоочевиден всем, физически пребывающим в наше время в нашем месте. Его сопоставление с первым позволяет нам на один шаг приблизиться к разгадке — теперь мы знаем, почему рухнула семья. А его сопоставление со вторым объясняет, что никаких фундаментальных, эволюционных, объективных причин для этого нет. Значит, проблема с женской эмансипацией не в самом её наличии, а в том виде, как она осуществилась, в том, что ей таки удалось разрушить отношения собственности между полами. Но поскольку другой женской эмансипации мы пока не знаем, будем для краткости считать, что та эмансипация что есть, во всём и виновата. Вместо решения частных задач и исправления мелких исторических недоразумений, эта нелепая эмансипация взяла да и эмансипировала женщину от мужчины. Семья потеряла свой фундамент — собственность, основанную на деньгах. Экономическая зависимость женщины уступила место чисто деловым отношениям. Но деньги в таких отношениях выступают в своём общественном виде как противоположность любви. И семья разрушилась.
Все также знают, а кто не знает, тому можно только позавидовать, к чему приводит уничтожение частной собственности. Поэтому задача любого прогрессивного мыслителя не только вскрыть, но и указать и направить. И направление это очевидно. Это направление любви. Деньги, вторгнувшиеся мутной революционной волной в личные отношения, должны быть подчинены любви, развёрнуты в ту же сторону. Тогда они вместе образуют истинную частную собственность, которую не удастся конфисковать даже самому пламенному революционеру.
Любовь и деньги правят миром. И пока в семью не вернутся отношения собственности, правление это будет кособоким, каким мы его и наблюдаем воочию. А земной шар вместе с его цивилизацией так и будет вращаться в разные стороны.
Смысл жизни
Вернёмся к нашим женщинам и их неуловимому счастью, которое мы так беспечно оставили в конце 1-й главы. Если посмотреть на женскую интуицию с позиций развития материи, то надо прямо сказать: женщины сильно предвосхитили прогресс. Деньги пока ещё не заменили любовь, несмотря на все их старания, и долг мужчин — вернуть здравый смысл прогрессу, а любовь — женщинам.
Ибо при всём богатстве проявлений и многообразии любви, нам никак нельзя просмотреть самый важный её аспект — одухотворяющий, иными словами придающий смысл существованию, наполняющий самоуважением и осознанием собственной значимости душу женщины. Без любви женщина обречена чувствовать себя неполноценной, невостребованной и не особенно нужной. Восхищённые взгляды и материальная компенсация за «любовные отношения», безусловно, придают ценность телу, но ценность душе придаёт только любовь. Только принесение себя в жертву на алтарь любви выступает как актуализация потенциальной женской биологической и материнской ценности. Самая полная отдача, возможная от жизни, обретение собственной полезности и нужности, невозможно без полноценной любви и её производного — детей. И если по каким-то причинам эта возможность, или вернее необходимость, оказывается неосуществлённой, душа наполняется жгущим ощущением пустоты. Заполнение этой пустоты невозможно деньгами, но деньги могут создать иллюзию потребности в человеке, его значимости для общества и его личностной реализации. Иллюзия эта создаётся не тем, что деньги наличествуют, а тем, что общество платит деньги в знак признания личных заслуг. Таким образом, любая другая личностная реализация, будь то профессиональная, творческая или общественная, вполне может на какое-то время сгодиться для женщины как заменитель отсутствующей любви. Внушение эмансипированным обществом именно этой иллюзии оказалось весьма продуктивно для экономики. В ожидании любви молодая женщина так или иначе ищет себя в обществе как личность, ищет свой путь, направление применения своей душевной энергии. Но иллюзия самореализации вполне может постепенно вытеснить любовь на периферию психики. И чем дольше женщина ждёт, не имея возможности найти свою любовь, тем сильнее она привыкает, тем прочнее иллюзия. Так формируются многочисленные «активистки» и успешные бизнесменши, которые, втягиваясь в круговорот самовыражения и защищая свою психику от разочарований любви, а вернее её отсутствия, направляют личную энергию и нерастраченный душевный потенциал в другое русло, русло деятельности, признаваемой и оплачиваемой обществом посредством денег.
