Ласло Бито - Эвтаназия? Эвтелия! Счастливая жизнь — благая смерть
Как уже говорилось, вплоть до XX столетия признаком жизни считали уловимое глазом самостоятельное движение. При таком условии особенно трудно было отличить от смерти, допустим, определенные формы сонной болезни, когда даже дыхание становилось настолько неглубоким, что несведущий человек вообще мог его не заметить. В вышеприведенном случае, описанном в Библии, первым симптомом болезни ребенка была головная боль; возможно, потому и удалось Елисею распознать сонную болезнь, и по сей день не изжитую в Африке.
Евангелист Марк повествует об отроке, подверженном кататонии, который «…сделался, как мертвый, так что многие говорили, что он умер». Присутствующие не могли определить, мертв ли он или всего лишь спит. Судя по описанию, сомнения и догадки в таких случаях были обычным делом. Иисус даже не пытался установить, наступила ли смерть, а «…взяв его за руку, поднял его; и он встал» (Мк. 9:26–27). Должно быть, Иисус предполагал, что отрок жив, иначе вряд ли коснулся бы его, ведь будучи правоверным иудеем, Он знал установление Торы: кто коснется мертвого тела, считающегося нечистым, сам тоже становится нечистым. И хотя Тора содержит предписания на все случаи жизни и подробнейшим образом излагает ритуалы, способы очищения, критерии установления смерти не считает достойными упоминания. Возможно, именно потому, что за неимением соответствующих приборов необходимо было ощупать тело.
Современные медицинские справочники подробно излагают критерии установления момента смерти. Да и на практике, с помощью новейших биотехнологий — скажем, мониторов, подключенных к пациенту в реанимационном отделении — дежурный больничный персонал устанавливает время наступления смерти с точностью до секунды.
Или все не так уж просто?
Допустим, у пациента N в 9.06 произошла остановка сердца, но в 9.11 его вернули к жизни, после чего он прожил еще неделю. В этом случае N не был мертв даже в период между 9.06 и 9.11, поскольку смерть наступает единожды и бесповоротно. Если бы не удалось снова «запустить» сердце, значит, N скончался бы в 9.06. А с какого времени считать пациента ушедшим из жизни, если реанимационная бригада, занятая спасением другого человека, прибывает с опозданием и возвращает его к жизни в 9.15, когда в мозгу уже произошли необратимые изменения и к больному не вернулось сознание, но сердечная и дыхательная деятельность поддерживалась аппаратурой еще шесть дней?
Возьмем еще более наглядный пример из нашего недалекого будущего. Некто страдает тяжелой сердечной недостаточностью и вот уже несколько недель лежит в отделении реанимации, не способный реагировать на окружающую обстановку. Когда его болезненно увеличенное, вконец изношенное сердце останавливается, медики даже не предпринимают попыток запустить его вновь, а просто подключают пациента к установке искусственного сердца, с помощью которой и происходит кровообращение. Поскольку, несмотря на все меры, уровень кислорода в крови несколько суток оставался пониженным, сознание к больному так и не вернулось. Поэтому две недели спустя аппарат был остановлен. Когда же этот больной умер? В тот момент, когда отключили аппаратуру? Или когда остановилось его собственное сердце? Или еще раньше, когда собственное сердце, не справляясь с работой, ввергло его в глубокое беспамятство?
Как ответить на этот вопрос?
Прежде установить момент наступления смерти было нелегко, так как не было для этого ни методик, ни соответствующей аппаратуры. Теперь задача еще более усложнилась, поскольку появились возможности замещать определенные жизненные функции. И понятие наступления смерти, ее точного времени уже не столь однозначно.
Конечно, если на человека обрушивалась скала, тут даже нашим предкам было ясно, что его постигла мгновенная смерть. Точно так же и в наше время не подлежит сомнению гибель террориста, который привел в действие прикрепленное к своему телу взрывное устройство. А между тем в разлетевшихся по сторонам клочках плоти долгие часы, а то и дни сохраняются живыми миллиарды клеток, каждая из которых содержит неповторимый состав генов умершего. Более того, при соответствующих условиях эти клетки можно размножать и тем самым биологическое «я» покойника будет сохраняться в течение неограниченного срока времени.
Клетки, извлеченные из тела одной дамы десятилетия назад, до сих пор «разводят» и специальные биологические фирмы поставляют их на заказ для экспериментов. Эти так называемые «клетки HeLa», полученные из останков скончавшейся в 1951 году Генриетты Лэкс, с тех пор воспроизводились тоннами: когда-то это была почти единственная клеточная линия человека, которую повсюду в мире удавалось сохранять, наблюдать и подвергать размножению лабораторным путем. Законно возникает вопрос: мертва ли Генриетта Лэкс? Ведь продолжают жить частицы ее плоти. А если все же считать ее мертвой, то мертва ли она точно так же, как другие покойники, от тел которых после кремации осталась горстка праха, содержащего лишь неорганические вещества, а не живые клетки с их индивидуальными геномами.
Технология клонирования в настоящее время достигла такого уровня развития, что из одной-единственной живой клетки покойника может быть создан генетически тождественный ему человек. Не потомок, а биологический двойник, биологическое продолжение его «Я». Поэтому правомерен вопрос: можно ли считать концом жизни человека момент, после которого его клетки продолжают жить? Особенно если учесть, что, по мнению некоторых, началом человеческого существования является «момент» зачатия. Точнее говоря, тот момент, когда возникает первая клетка с определенным набором генов, содержащим генетическую «карту», отличающую его от клеток всех других людей. Покуда жива хотя бы одна-единственная клетка с индивидуальным генетическим составом, не следует ли считать живым и человека, которому эта клетка принадлежит? К тому же эту сохранившуюся клетку можно подвергнуть замораживанию, с тем чтобы впоследствии при помощи стремительно развивающихся технологий «регенерировать» ее, воссоздать биологического двойника умершего.
Одно из важнейших свойств жизни — способность саморепродуцирования, что делает правомочным вопрос: можно ли считать в такой же степени умершими тысячи мужчин, сперму которых хранят в спермобанках в состоянии, годном для оплодотворения, как всех остальных, не обеспечивших себе при жизни такой возможности? И можно ли считать «менее живой» многодетную мать, которую врачи лишили возможности продолжения рода, чтобы спасти ее от рака матки?
Существует еще один критерий жизни как для животных, так и для людей — способность самостоятельно двигаться. Но ведь немало обездвиженных людей проживают жизнь, духовно и эмоционально более насыщенную, чем средний здоровый человек.
Человеческое бытие очень богато и сложно, оно складывается из слишком многих составных элементов, чтобы на вопросы бытия и небытия можно было дать ответы чисто биологического свойства. К этим вопросам мы еще будем возвращаться, рассматривая их в разных аспектах. Сейчас упомянем лишь о том, что в наши дни сохраняют в гипотермическом состоянии не только отдельные клетки, сперму и эмбрионы (в целях возможного продолжения жизни или размножения), но и тела целиком — и все для того лишь, чтобы перехитрить смерть.
Жизнь в «подвешенном» состоянии — более легкая смерть
Во всех мировых культурах бытуют мифы, легенды, предания о том, как хитроумному герою ловко удалось обмануть смерть: о чудесном спасении от гибели или возвращении с того света. Достаточно вспомнить библейского Лазаря, которого Иисус воззвал к жизни из мертвых, хотя и сестры, и друзья уже оплакали его. Этот евангельский персонаж дал название группе препаратов, разработкой которых занималось одно весьма спорное направление исследований (возможно, длящихся и поныне). Речь идет о лазароидах, жидкостях определенного состава, посредством которых через кровеносную систему вымывают из организма скапливающиеся там после остановки кровообращения вещества, вызывающие разложение. Если удастся изобрести такое средство, то вернуть человека к жизни станет возможным даже через полчаса после остановки кровообращения. В особенности если держать тело в охлажденном состоянии. Не говоря уже о полном замораживании, о криопрезервации! Это один из новейших способов обмануть смерть, великая надежда наших современников.
Если кремация ведет к окончательному исчезновению, то замораживание дает некоторую надежду на возрождение к жизни, тем самым смягчая основную составляющую страха смерти: ужас перед окончательным и бесповоротным уходом в небытие.
Не приведи бог, этот кошмар станет повальным увлечением — он может вызвать совершенно непредвиденные, странные осложнения! Допустим, человека заморозят до момента официального установления смерти — к примеру, в операционной, при проведении анестезии, — тогда эта процедура, помимо биологических, религиозных, моральных проблем, повлечет за собой проблемы юридического и материального характера: упомянем хотя бы пенсионное содержание и право наследования. Если лицо, подвергнутое гипотермии, юридически не считать умершим, тогда пенсия и прочие положенные выплаты должны начисляться ему чуть ли не десятилетиями, что неизбежно приведет к краху пенсионных фондов. Если же объявить данное лицо умершим, наследники вправе претендовать на оставшееся после него имущество. Ну а что, если в будущем действительно удастся возродить к жизни этих «покойников», к тому времени утративших и все свое имущество, и источники существования? Тогда даже нынешним миллионерам впору записываться в бомжи.
