Михаил Делягин - Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального
где звучит откровенная ложь, где передёргивания потоньше, где умелая подмена понятий, а где беспардонное затыкание рта».
Таким образом, Познер остался высокоэффективным пропагандистом, использующим в качестве одного из действенных приемов «промывания мозгов» демонстрацию личного раскаяния.
Говоря о своей работе в системе советской пропаганды (уже, разумеется, после ее распада), он с профессиональным пафосом возвещает: «Утверждаю, что лучшие свои годы, свою молодость отдел неправому делу». Он каялся так часто и так картинно, что обогатил фольклор фразой «Лучше Познер, чем никогда», — и демонстрация раскаяния стала, судя по всему, частью его личности.
Весьма характерно его заявление, что он очень долго не мог простить своего отца не только за само возвращение в Советский Союз, но и за то, что тот до конца жизни так и не счет это ошибкой.
Кающийся почти по любому поводу Познер не мог простить своего отца, похоже, в том числе и просто за то, что тот не стал каяться и не уподобился тем самым своему сыну. Представить себе, что отец мог делать это не из упрямства, а по убеждениям, потому что действительно считал Советским Союз более подходящим для своей семьи место, чем Запад, Познер, похоже, просто не в состоянии.
Умело производя впечатление выдающегося профессионала и патриарха журналистики, Познер оставил глубокий и фатально недооцениваемый в современной России отпечаток на всем журналистском сообществе, а значит, — и на всем нашем коллективном самосознании.
Именно Познер, насколько можно судить, сыграл ключевую роль в формировании важногожурналистского стандарта — восприятия недоверия к власти в качестве непременного критерия профессионализма. Он ярко выразил это, отвечая на вопрос о своем отношении к Путину: «Владимир Владимирович представляет власть, а я привык относиться к ней с недоверием. Профессия не позволяет поступать иначе.»
Недоверие уравновешенного, демонстративно сторонящегося крайностей «патриарха» и «академика телевидения» (хотя, конечно, не только его, но и многих других его единомышленников из либерального клана) в массовой журналистской культуре вылилось к проповедь враждебности журналиста к власти как главного (а порой и единственного) критерия его профессионализма.
И вот уже в 2015 году, как сообщалось, при приеме на журфак МГУ отсеивали абитуриентов, не считавших, что Россия незаконно оккупировала Крым и ведет войну против Украины, и в целом не демонстрировавших признаков ненависти к своей стране. Помимо прочего, это означало, что либералы требуют для поступления на журфак МГУ совершить уголовное преступление (которым по законам РФ является отрицание принадлежности Крыма).
Таким образом, журфак МГУ превратился, насколько можно понять, в конвейер по воспитанию ненависти и вражды к России под видом «журналистского профессионализма». При том, что преподают там прекрасные люди, которые искренне страдают от уничтожения образования в ходе либеральных реформ и от необходимости весь первый курс обучать студентов, по сути, программе старших классов школы.
Корень проблемы — именно в понимании журналистского профессионализма как априорной вражды к власти. Многие обращали внимание на то, что на журфаке МГУ, как и в многих других местах (особенно на журфаке «вши» — Высшей школы экономики, где долгие годы профессорствовала пресловутая Альбац), студентам настойчиво вбивают в голову, что, если они хотят быть журналистами, они просто обязаны быть противниками власти во всех ее проявлениях.
А если студент вдруг замечает что–то хорошее, сделанное этой властью, — начинается дикий вопль про «нерукопожатность» и «вон из профессии».
Причем, говоря про «власть вообще», наделе либеральные преподаватели имеют в виду конкретную российскую власть.
При этом полностью растаптывается известная американская максима «каждый имеет право на собственное мнение по поводу фактов, но никто не имеет право на собственные факты»: ради пестования ненависти к своему государству и своей стране студентов учат отрицать реальность и иметь именно «собственные факты».
Таким образом, журналисты, завтрашние властители общественного мнения, изначально превращаются во врагов не данного конкретного государства со всеми его пороками, но российской государственности как таковой.
Им ломают судьбы, а обществу ломают будущее, потому что верящие в свою служебную обязанность только ругать власть будут уничтожать не ее пороки, а ее как таковую.
Такое обучение студентов лишний раз обнажает нацеленность либерального клана на системное уничтожение России, ибо враждебность критиче–ски значимой части молодежи к основе существования российского общества, какой является государство, просто не даст нашей стране существовать.
Позиция либералов обусловлена позицией глобального бизнеса, которому они служат. Он ради сокращения издержек в условиях глобального кризиса поставил на уничтожение России, на ее слом по образцу Ливии, — с тем, чтобы договариваться о доступе к месторождениям нефти не с правительством и не, условно, с «Сургутнефтегазом», а с запуганным и мечтающим о грин–карте мэром Сургута.
А у истоков этого процесса стоит, насколько можно судить, вальяжный лощеный телеакадемик, сочащийся объективностью и продолжающий разъяснять, что критерием профессионализма журналиста является — нет, конечно же, не «вражда» или «ненависть», а всего лишь «недоверие» к власти. И не к власти «вообще», а к той самой конкретной власти, которую в зависимости от обстоятельств (в первую очередь цели и аудитории) олицетворяет собой то «плешивый мальчик», то «уважаемый Владимир Владимирович».
Ведь Познер, как и многие другие «рукопожат- ные либералы», страдает в стране, в которой его держит, по его словам, только работа, — то есть, по всей вероятности, приносимые ею деньги и власть, которые они не могут получить ни в одном другом месте мира.
В котором они, как показала практика, никому не нужны и не интересны.
НАВАЛЬНЫЙ
Фюрер на заклание: отличные «политические консервы» для Кудрина или Касьянова
Лбом в стену: бизнес и политика
Алексей Навальный родился в 1976 году в военном городке под Москвой: отец окончил Киевское училище ПВО, затем получил юридическое образование. Классный руководитель вспоминала: «Был умный, взвешенный, серьезный, …спокойный, хоть… мог …и спорить с педагогом».
С развалом страны отец в звании подполковника ушел из армии, и в 1993 году семья возродила местный промысел — лозоплетение. В мирное время мать была заместителем директора по экономике деревообрабатывающей фабрики, один из цехов которой занимался лозоплетением; в приватизацию фабрику закрыли. В 1995 году созданное в арендованном клубе производство с десятком работников получило небольшие льготы как народный промысел. «Золотая» земля Одинцовского района кроилась железом и кровью, а глава района благодарил отставника за добросовестное предпринимательство.
Окончив в 1993 году Алабинскую школу, Навальный не добрал 1 балл в МГУ, поступил на юрфак Российского университета дружбы народов (РУДН) и переселился в Москву, помогая родителям продавать продукцию (делал это, как говорит мать, «лучшевсех»).
Подрабатывал в банке «Аэрофлот» — «писал …претензии типа: …верните наш миллиард», но в январе 1997 банк потерял лицензию.
Сунулся в бизнес, но дело не пошло: его фирма по оказанию парикмахерских услуг сдавала нулевые балансы.
В 1998 году по объявлению пришел в девелоперскую «СТ-групп» Чигиринских, занимался «валютным контролем» и ускоренным оформлением сделок; в удачный месяц получал 4–5 тыс. долл, (начальник департамента Центробанка, выведенного из системы госуправления для обеспечения высоких зарплат, зарабатывал тогда около 1,6 тыс. долл.). Из–за дефолта «удачные месяцы» кончились, и Навальный ушел из компании. Почти через полтора десятилетия его вспомнили: «смышленый, быстро улавливает».
Окончив РУДН в 1999 году, Навальный пошел заочно учиться в Финансовую академию при правительстве, — по его словам, на «ценные бумаги и биржевое дело» (по некоторым данным, эта модная специальность там отсутствовала).
В следующем году «по специальности» стал играть на бирже и потерял «те немногие деньги», что были.
Закончив академию в 2001, Навальный занялся логистикой автоперевозок (поиском грузов для грузовиков, порожняком возвращающихся из Москвы). Эта работа приносила деньги, но была для него слишком «муторной».
Пробиться в бизнесе не вышло, образование, похоже, не давало надежд на приемлемую работу, — и в 2000 году Навальный по объявлению пришел в партию «Яблоко». Его жгли несправедливость жизни, память об очередях горбачевской катастройки и разговоры о «разваливших страну предателях», естественные для заново начавшей жизнь семьи военного.
