Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Понедельника ...» до «Обитаемого острова»: черновики, рукописи, варианты
Убрано и замечание Максима: «Именно люди с обостренной совестью и должны будоражить массы, не давать им заснуть в скотском состоянии, поднимать их на борьбу с угнетением. Даже если массы не чувствуют этого угнетения».
Убрано глубокое замечание прокурора: «Политика есть искусство отмывать дочиста очень грязной водой».
Убрано размышление Максима: «Наверное, надо так: дворец, Отцы, телеграф и телефон, вокзалы, срочную депешу на каторгу — пусть Генерал собирает всех наших и валит сюда… Массаракш, понятия не имею, как берут власть…»
Убрано и замечание о стремлении убивать, «потому что — запомни это хорошенько, усвой на всю жизнь! — потому что в этом мире не знают других способов переубеждать инакомыслящих…».
Убрана мысль Максима: «…и он вдруг впервые подумал, что на Земле тоже могло так случиться и он был бы сейчас таким, как все вокруг, — невежественным, обманутым, раболепным и преданным».
ЛИТЕРАТУРНОСТЬНе могли цензоры пройти и мимо некоторых жаргонизмов, вульгаризмов и прочих, по их мнению, нелитературных выражений.
«Помои» заменялись «отходами», «приподнял зад» — на «приподнялся», «рыжее хайло» — на «рыжая морда», «здорово знал»— на «отлично знал», «рыжая сволочь» — на «рыжего бандита», «тетка» (владелица ресторанчика) — на «женщину», «шпендрик» — на «молокососа», «удушливый кухонный чад» — на «кухонные ароматы», «баба» (об Орди) — на «эту», «без рук, без ног, на одних бровях деру бы задал» — на «без памяти удрал бы», «холуй» — на «подлеца», «оболваненные болваны» — на «отъявленных мерзавцев», «черномордый» — на «чернолицего», «вонючие» — на «душные», «съели Ловкача» — на «свалили Ловкача», «лысый, как попка» — на «лысый, как локоть», «засекли» — на «заметили», «карачун» — на «капут», «не пыли» (в смысле — не торопись, не бери на себя слишком много) — на «не размахивай руками», «краюха хлеба» — на «корку хлеба», «жрать охота» — на «в брюхе пусто», «жрать» — на «есть», глаза не «луплю», а «таращу», вместо «поднималась вонь» — «горела смазка», вместо «тухлой воды» — «черная вода», вместо «рванули когти» — «дали деру», вместо «воняет» — «разит», вместо «заплеванная станция» — «замызганная станция», «оказались в дерьме» — «оказались в трясине», вместо «кабака» — «беспорядок», вместо «копая в бороде» — «поглаживая бороду», вместо «ханурик» — «бедолага», вместо «лаяли» (ругались) — «орали», вместо «вшивцы» — «болваны», автобусы не «воняющие», а «облезлые».
Некоторые слова и выражения просто вычеркиваются. К примеру, «старый хрен», «ты, жеребец!», «раскорячившись», «урча и отрыгиваясь», «жрите», «чесался». Убраны ругательства «дерьмо», «мерзавцы и сволочи», «подонки», поговорка «как из дерьма пуля» стала поговоркой «как из бутылки молоток», даже во фразе «опершись задом на трость» «задом» убрано. Убрано и «хмурое грязное хайло» Зефа.
Во фразе «Гаю наконец удалось протиснуться между гладким твердым плечом задержанного и колючими рыжими зарослями Зефа» «колючие рыжие заросли» изменяются на «грубую, пропахшую потом куртку»; генеральный прокурор называет Раду «самочкой», здесь — «девочка»; убрано описание ошеломления Зефа («…зияя черной пастью в огненной бородище. Потом пасть захлопнулась»), сам Зеф называет Фанка не «штымп», а «долдон».
Во фразе Зефа о лексике в лагере вместо «У нас тут все больше „хайло“ да „мурло“» в этих изданиях: «У нас тут все больше „Молчать, воспитуемый!“ да „считаю до одного“». Вместо «если с него там шкуру не сдерут» — «если цел останется».
Убрано «кого-то пырнули шилом в мягкое место», убрано замечание Зефа о Маке: «С какой это стати, массаракш, он будет любезен, когда так хочется жрать и когда имеешь дело с молокососом, не способным на элементарные умозаключения, а еще — туда же! — лезущим в революцию…»
Вместо «Уния вцепится зубами в зад Лиге» — «Уния вцепится зубами в горло Лиге».
Убрано предложение: «Воняло потом, грязью, парашей». Вместо «вшивое пушечное мясо» — «бедное пушечное мясо». И убрано обращение «вшивая банда».
Убрано: «…кто-то, деликатно повернувшись спиной к господам командирам, справлял нужду…»
Вместо «жирный боров» — «жирная свинья», в другом месте вместо «жирная скотина» — «этакая скотина». Прокурор референтов называет мысленно «холуями», замена убрана, они — «референты».
Убрана и жестокая правда о смерти уголовника, знавшего язык Голованов. Вместо «Да его съели… <…> ребята оголодали и, сам понимаешь…» в книжных изданиях: «Пропал без вести».
Доработка канонического текста в собрании сочинений «Сталкера» велась, в основном, по мелким добавкам текста (опять же из рукописей), по исправлениям текста «Миров», где опять-таки содержались некоторые пропуски и опечатки. Кое-что исправлял сам БНС. К примеру, он восстановил фамилию Робинзона Крузо на старинное «Крузое»,[79] убрал все-таки ответ Зефа, который сначала был в рукописи и в журнале «Нева», потом убран из книжных изданий, а затем восстановлен в собраниях сочинений «Текста» и «Миров». Ответ этот был на вопрос Максима, для каких целей штаб подпольщиков хочет захватить центр излучения: «Для воспитания масс в духе добра и взаимной любви, — сказал Вепрь».
Слова боевого гимна (который в рукописи назывался «Боевая Гвардия», в «Неве» — «Боевой Марш», а в ранних книжных изданиях — «Железные ребята») в окончательном варианте стали такими:
Боевая Гвардия тяжелыми шагами
Идет, сметая крепости, с огнем в очах,
Сверкая боевыми орденами,
Как капли свежей крови сверкают на мечах…
<…>
Железный наш кулак сметает все преграды,
Довольны Неизвестные Отцы!
О, как рыдает враг, но нет ему пощады!
Вперед, вперед, гвардейцы-молодцы!
О Боевая Гвардия — клинок закона!
О верные гвардейцы-удальцы!
Когда в бою гвардейские колонны,
Спокойны Неизвестные Отцы!
В журнале «Нева» гвардейцы пели:
Вперед, легионеры, железные ребята!
Вперед, сметая крепости, с огнем в очах!
Железным сапогом раздавим супостата!
Пусть капли свежей крови сверкают на мечах!
<…>
Железный наш кулак сметает все преграды.
Довольны Неизвестные Отцы!
О как рыдает враг!
Но нет ему пощады!
Вперед, легионеры-молодцы!
В книжных изданиях до выхода в «Тексте» были эти же слова с одним изменением: вместо Неизвестных Отцов упоминались Огненосные Творцы. А вот в рукописи слова песни были такими: «Боевая гвардия тяжелыми шагами, идет, сметая крепости, с огнем в очах, сверкая боевыми орденами, как капли свежей крови сверкают на мечах! <…> О боевая гвардия, клинок закона вечного! О верные солдаты-молодцы! Вперед, бесстрашные, вперед, неутомимые, алмазный панцирь не спасет тебя, о гнусный враг!»
Продолжение следует
Впереди еще по-прежнему много интересного: Малыш рассказывает об аборигенах («Малыш»), путешествия Гага в «Арсенал» и на Леониду («Парень из преисподней»), настоящая фантастика в ранних вариантах сценариев («День затмения» и «Сталкер»), отрывки из неизвестных и так и ненаписанных произведений («Повесть о Горбовском», исторический роман) и многое, многое другое.
Я по-прежнему завидую Вам, Читатель!
Приложение
Рабоче-крестьянский, критико-радикальный,
лапидарно-публицистический, неподцензурный,
нерегулярный, неподкупный, неинформационный,
непрофессиональный бюллетень по вопросам ФАНТАСТИКИ, ФЭНОВ,
ФЭНЗИНОВ и ФЭНДОМА.
Они знают о нас все, а мы о них — ничего. Это унизительно!
А. и Б. Стругацкие. «Волны гасят ветер»Милостивые государи!
Почему-то сложилось мнение, что «Страж-птица» — это «хи-хи». Печально, что с таким мощным потенциалом мы производим впечатление ярмарочных шутов. Мы можем быть и серьезными. И доказательство перед вами. Абсолютно серьезный Специальный выпуск, посвященный юбилею наших любимых писателей — А. и Б. Стругацких.
Недовольных, конечно же, будет предостаточно. Как же, «СП» — и о Стругацких! А чем мы хуже того же «Измерения Ф»?! Только не надо этих публичных «фи», пинков, подзатыльников, забрасывания калом и банановой кожурой. Не надо! Сделали, как смогли.
Теперь несколько слов о люденах…
Без них разговор о Стругацких практически невозможен, как невозможно без них подготовить что-то касающееся уважаемых мэтров.
Каждому по заслугам его да воздастся!
