Ближний бой. ЦРУ против СССР - Киркпатрик Лаймен
За взрывом наблюдала большая и нетерпеливая толпа людей. В результате взрыва стекла в большинстве окон замка, выходящих во двор, разлетелись вдребезги. По потребовался еще один взрыв, чтобы, наконец, сорвать дверцу сейфа с петель, и тогда выяснилось, что он набит гравием. Какой-то убегавший на восток офицер безопасности «Люфтваффе» имел немалый повод, чтобы посмеяться над нами.
К этому времени обстановка, в которой развивалась битва за Францию, оказалась довольно запутанной. Танки Паттона двигались в двух направлениях: в западном — на Бретань и в восточном — на Париж. Немцы отступали по всей Франции. В сводках с юга сообщалось, что 7‑я армия генерала Пэтча успешно высадилась и преследует 19‑ю армию немцев, продвигаясь вверх по долине Роны. Передовые танковые части наступали так быстро, что сложность обстановки заключалась не в выяснении того, где находится противник, а главным образом того, куда дошли передовые части союзников.
Наш отряд УСС попросили решить две задачи. Во-первых, начальник разведотдела приказал установить контакты со всеми разведывательными источниками, чтобы попытаться выяснить, где находится противник и, по возможности, куда он движется.
Это задание мы выполнили довольно быстро. Один из наших офицеров, лейтенант Мауинкель, на автомобиле с шофером ехал все время на восток, останавливаясь время от времени и спрашивая французских крестьян, где немцы. Он почти на 70 километров обогнал передовые американские части, когда получил первые сведения о том, что неподалеку находятся отступающие немецкие войска.
Во-вторых, нам поручили оборудовать джипы радиопередатчиками (превратив их на английский манер в «фантомы»). Эти джипы сопровождали наши передовые танковые части, и радисты шифром сообщали обстановку. В этот наиболее маневренный период войны такой способ получения информации о ходе боевых действий оказался самым быстрым и надежным.
Наступление развивалось столь стремительно, что мы, пробыв лишь несколько дней в Лавале, двинулись на Фонтенбло, а оттуда через два дня, пройдя через Париж, прибыли в небольшую деревушку Дуэ, что в 60 км к востоку от столицы Франции. В Париже мы провели всего несколько часов. Город все еще ликовал в связи с освобождением, и продвигаться было трудно. Полковник Даунс и майор Клотц решили, что им «в интересах разведки» необходимо остаться в Париже. Мне было приказано принять командование отрядом и продолжать двигаться вперед вместе со штабом группы армий.
Когда я явился к генералу Сиберту в штаб-квартиру возле Дуэ, у него были припасены для меня и малоприятные и интересные новости. Он сказал мне, что начальник комендантской службы штаб-квартиры отказывается впредь заниматься вопросами питания и расквартирования нашего отряда, достигшего к этому времени численности 40 офицеров и солдат, и что мы должны будем сами себя обеспечивать. Я заметил генералу Сиберту, что, хотя у нас нет поваров и хозяйственного персонала, мы обойдемся, если таково желание штаба. Я лишь попросил, чтобы нам разрешили получать паек через штаб-квартиру, чтобы не возить продукты с ближайшего склада, а также разрешили нанять повара из местного населения, если мы сможем найти его. Начальник штаба 12‑й группы армий генерал Аллен пошел нам навстречу, и мы создали самостоятельное подразделение.
Другая новость оказалась гораздо более интересной. Генерал Сиберт сказал, что все время в штаб-квартиру поступают сообщения от французов, что в тылу у нас, в большом лесу, примерно в пяти километрах от Дуэ, еще есть остатки немецких войск. Он сказал, что в штаб-квартире нет отряда охраны, и поинтересовался, нельзя ли использовать наше подразделение, чтобы прочесать лес и убедиться, что там нет немцев.
Такое поручение оказалось великим благом для личного состава УСС, жаждавшего острых ощущений. Я построил людей цепью длиной более двух километров, и мы двинулись через лес, за весь путь спугнув лишь нескольких голубей. Тем не менее мы обнаружили большой немецкий склад боеприпасов. Каждый из нас обзавелся несколькими прекрасными ящиками из-под боеприпасов, приспособив их для перевозки багажа, и массой взрывчатки для развлечений.
Прочесав лес, мы занялись поисками подходящего помещения, которое можно было бы реквизировать для нашего подразделения. Разместились мы в строениях на ферме неподалеку от штаб-квартиры. Хозяин-француз с радостью приветствовал нас и предоставил ферму в наше распоряжение, получив небольшое вознаграждение, которое американская армия обычно выплачивала за пользование землей и домами. На второй вечер я пригласил к нам на обед генерала Сиберта, желавшего убедиться, что мы достаточно прилично устроились. Солдаты оживили прием, устроив фейерверк. Генералу Сиберту был предложен трофейный коньяк, но на вкус он больше напоминал бензин. И действительно, позже мы убедились, что главное его достоинство — быть прекрасным средством для разжигания огня.
В Дуэ мы тоже пробыли очень недолго и двинулись вперед на Верден вслед за немцами, отступившими на оборонительные позиции линии Зигфрида. Для них это был период большого разочарования. Немецкие войска бежали, и казалось, война вот-вот закончится. Правда, к этому времени коммуникации американских войск были до предела растянуты, кончалось горючее. Я помню, что требовалось письменное распоряжение начальника штаба, чтобы заправить джип. Разведывательный батальон 5‑й пехотной дивизии захватил город Мец, но вынужден был отойти назад, поскольку остальные части дивизии из-за нехватки бензина не смогли вовремя подтянуться. Участники движения Сопротивления во Франции после освобождения города американцами надели на руки повязки, а затем, когда американцы отошли и немцы вернулись обратно, многие французы были расстреляны. Повторное взятие Меца и его фортов, после того как наладилась служба материально-технического обеспечения, дорого обошлось и стоило больших жертв.
Надежды на быстрое окончание войны потерпели еще один крах 17 сентября, когда в ходе «Операции Маркет-Гарден» не удалось захватить плацдарм у Арнема в нижнем течении Рейна. Уже во всем чувствовалась осень, и большинство из нас с прискорбием поняли, что предстоит зимняя кампания. Штаб-квартира группы армий находилась в то время в Вердене. Город этот не веселил нас, вероятно, еще и потому, что он так и не оправился от ужасных сражений первой мировой войны.
Наше подразделение УСС теперь в основном занималось определением пунктов остановок противника, где наши войска могли бы навязать ему бой. Все агенты, заброшенные по воздуху в Европу до начала высадки в Нормандии, были уже «освобождены». Мы продвигались по территории, где не было действующих агентов, и были вынуждены либо засылать их через линию фронта, либо забрасывать на территорию Германии по воздуху с помощью легких самолетов.
Во второй половине сентября генерал Брэдли решил переместить свой командный центр в город Люксембург, чтобы находиться между 1‑й и 3‑й армиями, штабы которых размещались соответственно в Спа (Бельгия) и в Нанси (Франция). Переезжая из Вердена в Люксембург, я решил повернуть на север к Льежу, а затем пройти на юг по магистрали Ойпен — Малмеди, чтобы проверить, что там происходит. Льеж мало пострадал, однако, повернув на юг и двигаясь вдоль бельгийско-германской границы, мы вошли в горящую деревню. Все жители с пожитками, которые они успели спасти, находились на улице. Мы остановились, чтобы спросить, что здесь происходит. Нам сказали, что отступавшие немцы только что прошли через деревню и сожгли ее за то, что некоторые жители деревни участвовали в бельгийском движении Сопротивления. Мы ничем не могли помочь им и двинулись дальше.
Проехав с километр, мы увидели у перекрестка американского сержанта, сидящего на бронеавтомобиле и спокойно завтракающего. Мы остановились и спросили, где находятся немцы. Сержант указал на восток, на деревню примерно в двух километрах от нас, и сказал, что, по его мнению, немцы в этой деревне. Мы спросили, какая американская часть стоит на этом участке, и он ответил, что, вероятно, его механизированная кавалерийская рота держит участок дороги примерно в 75 км.
