Газета День Литературы - Газета День Литературы # 140 (2008 4)
Естественно, в-третьих, как и полагается во всяком порядочном романе, у героя появляется любовница, дочь того грустного американца в "лексусе", которого задавил вертолёт. У неё есть свои задачи, решать которые она припёрлась в русскую глубинку. Появляются на сцене и бандиты-шестёрки, и местные авторитеты, и коррумпированная шваль из местного начальства... Всё это вываливается на страницы романа как из рога изобилия.
И вот тут кончается игра писательского сочинительства.
И вот тут я поймал себя на мысли, что мне становится грустно читать эту напряжённую, не отпускающую внимание вещь. Словно где-то вдали и ис-подволь, в глубине, зазвучал голос некоего камертона. Господи, воскликнул я наивно, словно только что на свет народился, неужели мы так живём? И ужас-то в том, что ответ возник немедленно: да, любезный читатель, именно так мы и живём. Именно так живёт Россия...
Чёрт с ней, с "чистой силой"! В романе М.Попова она, вернее, возня во-круг неё и вокруг громадных денег, которые она притягивает к себе, является подоплёкой выборов российского президента. "Чистая сила" – могучая тайная пружина выборов. (A propos: какое прекрасное название изобрёл Попов! "Нечистая сила" мгновенно просится в ассоциацию, порождая множество глубоких символов нашей жизни). Это в художественном романе. А в жизни? Не нефть ли? Не газ ли? Не миллиарды ли, крутящиеся в топливном секторе экономики? Фэнтези у Попова – только в "чистой силе". Всё остальное – самый что ни на есть нефэнтезийный реализм. И от внезапного ещё одного осознания этого (об "этом", присутствующим в нашей жизни неизбывно, мы попросту забываем в беготне каждодневности, что нас, кстати, спасает, иначе с глузды съедешь) делается страшно. Роман М.Попова заставляет подлинно остановиться и оглянуться.
И вот оказывается, что в романе всё – реализм! И мафиози-претендент, ради рейтинга готовый всунуть в технологию выборов единственную дочь и отдать её на заклание, и ворюга-олигарх, и бандюки, и продажные мэры, прокуроры и милицейские начальники, и продажный, кстати, тот самый полковник ФСБ, ввергнувший в приключение нашего супермена-экс-майора, и различного уровня негодяи-услужающие, лакеи и политтехнологи – увы: всё это человеческое отребье реально живёт повсюду на просторах благословенной нашей матушки России, оно реально дышит тем же воздухом, каким дышим все мы, среднестатистические жители огромной и богатой страны, в которой порядка всё нет, нет и нет.
Сильный роман написал Михаил Попов. В нём – реальность, реальная наша жизнь, в которой нет "чистой силы", но нечистой – предостаточно. Пусть там много сочинённого, литературного – но всё, благодаря "волшебной силе искусства", правда – от первой до последней страницы.
Через несколько дней у нас состоялись – выборы президента. Может быть, кто из читателей улыбнётся, но – любезные, не пошёл я на эти выборы. Во-первых, и так исход их предопределён был, а во-вторых... Прислушался я – к Мише Попову.
Александр Токарев ДА, “СМРТ”!
Эдуард Лимонов. "СМРТ", рассказы. Издательство “Амфора”; М., 2008г.
Прошло уже два года со дня трагической гибели Слободана Милошевича в застенках гаагской тюрьмы. Косовские албанцы объявили о своей независимости от Сербии. Запад, как и следовало ожидать, активно их поддержал. Россия же, как всегда, грозно надувает щёки, заявляет о своём несогласии, и, как всегда, ни на что не влияет. Российская элита лишь имитирует противостояние с Западом. А имитация эта необходима только для внутреннего потребления. Делаем хорошую мину при очень плохой игре. Лидеры боснийских сербов – Радован Караджич и Радко Младич – по-прежнему в международном розыске. В тюрьме находятся бывший президент Республики Сербской в Боснии Билана Плавшич и лидер сербских националистов Воислав Шешель.
Так бесславно закончилась сербская борьба. Однако не нам, русским, судить сербов. В отличие от них, мы сами отказались от своей Родины – СССР. Именно Россия была инициатором развала Союза, именно РСФСР в припадке безумия объявила о своей независимости. Русские сами сдали всё, что только можно, и не оказали достойного сопротивления. В отличие от сербов! Об их борьбе, о югославских войнах, о судьбе Балкан пишет в своей новой книге Эдуард Лимонов, отдавая дань уважения своим сербским друзьям: живым и павшим.
Книга называется "СМРТ". Не мягкое русское "смерть", а пронзительное сербское "смрт". "Сербская смерть быстрее русской, она как свист турецкого ятагана", – пишет в предисловии автор. Меня всегда удивляло то, что, будучи свидетелем и даже непосредственным участником тех горячих событий, Лимонов ограничивался лишь написанием военно-полевых очерков, часть которых вошла в его книги "Убийство часового" и "Анатомия героя". Тема Сербии присутствует и в других книгах автора, таких как "Книга воды", "Священные монстры", "Книга мёртвых" и др. И вот, наконец, перед нами новая книга рассказов, посвящённых балканским событиям 1991-1993 гг. Спокойно, рассудительно, без лишних эмоций и красивых метафор, повествует автор о своём участии в тех, далеких уже, событиях. Нет здесь былых "изысков", вроде "группового изнасилования, в котором сам участвовал в полупьяни" ("Анатомия героя"), нет и сознательного наполнения текстов ужасами войны. Лимонов пишет о боях под Вуковаром, об осаде Сараева, о сражениях в Книнской Краине, об армейском быте и бедствиях беженцев, о трагедии смешанных браков в условиях гражданской межнациональной войны, о взаимной ненависти и ожесточении и, конечно, о смерти. Не ограничиваясь описанием балканских войн, автор мысленно переносится в Москву 1993 года, в Приднестровье, в Абхазию. Сопровождает читателя на передовую "крестьянских войн" конца XX века. Как будто в свете фотовспышки видим мы отряд Шамиля Басаева, воевавшего в 92-м на стороне Абхазии, народного комбата, "батю", Костенко, защищавшего Бендеры от вторжения снегуровских "румын", армейский "ЗИЛ", таранящий стеклянные двери технического корпуса Останкино.
Лимонов рассказывает о своих встречах с сербскими политиками и военными: Радованом Караджичем, Биланой Плавшич, Воиславом Шешелем (рассказы "Голуби" и "ястребы", "Воевода"), о своём путешествии по горной дороге из Сараева ("Stranger in the night"), во время которого на теле убитого серба был обнаружен католический крест! А серб-католик – это уже хорват. Живописуя своё участие в атаке на врага, автор даёт читателю представление о тактике уличного боя, о том, например, что гранату следует бросать в открытые двери или окна, но, ни в коем случае, не в стекло. 3 октября 1993 года, будучи под обстрелом в Останкино, автор видел, как брошенные "героическими ребятами" бутылки с "коктейлем Молотова" рикошетили от стекла в кусты, которые тут же и загорались. И лишь один из спутников автора, майор, "посоветовал желторотым вначале разбить окно камнями, целя не в центр, а с краю, а уже потом швырять бутылку со смесью. Угол здания сразу запылал". Со знанием дела Лимонов описывает тактику мусульман во время обстрела колонны бронетехники. "Подбивали обычно в узкой улице первую и последнюю машину. По бензобакам работали гранатомётчики с первых этажей. И, наконец, когда из загоревшихся машин выскакивали танкисты, а из загоревшихся БМП (боевая машина пехоты) выскакивали бойцы, по ним работали пулеметчик и автоматчики". Позднее так будут действовать чеченцы во время печально известного новогоднего штурма Грозного 1995 года.
В рассказе "Черногорцы" Лимонов пишет о своих встречах с местными писателями, "писцами". За их внешний вид, образ жизни и манеру поведения называет их "разбойниками". В своё время в моей жизни был небольшой эпизод, связанный с югославами. Тёплым июльским вечером в компании двоих друзей мы проходили мимо летнего кафе, в котором один из моих спутников, Егор, работал охранником. В кафе раздавались крики, ругань, началась драка. "Чурки!" – подумал Егор и побежал на помощь своему "коллеге". Через несколько секунд, однако, все утихомирилось. Выяснилось, что в кафе сидели вовсе не "чурки", а югославы, и немного разбушевались, "разбойники". Помню, меня поразил тогда их внешний вид. Чернявые, заросшие щетиной, с крупными носами, очень уж смахивали они на кавказцев. Тогда я не стал задумываться о причинах этого сходства. Спустя несколько лет нашёл ответ у Лимонова: "отуречивание". Долгие столетия жизни бок о бок с турками дали о себе знать. Находясь в окружении враждебных империй – Османской и Священной Римской – сербы не смогли сохранить этническую чистоту. В результате появились сербы-католики (хорваты) и сербы-мусульмане. В Югославии конца XX века религиозная принадлежность стала определять принадлежность национальную. Во времена Тито национальные противоречия отошли на второй план, уступив место противоречиям социальным. "Однако языки пламени вражды вырвались в девяностые годы". Оттолкнувшись от текста простой сербской частушки, Лимонов совершает экскурс в историю.
