Газета Завтра Газета - Газета Завтра 910 (17 2011)
Люди бывают подчас самоуверенными, проявляют самость. Но Господь, когда наступает потребность, указывает людям на их возможности и силы. В начале человеческой истории Господь запретил Адаму вкушать плод с запретной яблони. Человек ослушался и потерял рай. А теперь, на финише человеческой истории, мы снова стоим перед этой яблоней, только вместо плодов на ней произрастают электронные карты и чипы. Весь земной шар — это концлагерь, где царствует князь мира сего. И он не хочет отпускать человека из этой кошары в рай. Он хочет соблазнить нас, чтобы мы второй раз сорвали яблоко, — приняли пластиковые карты. И, как всегда, зверь обещает "золотые горы": "Будете яко боги…" Так нас соблазняют необычайными удобствами в оплате платежей, абсолютной защитой от воров и прочее…
Однако мы не можем усвоить одну истину — кроме Бога никто добра не делает. Мир лежит во зле, — сказал Господь. И этот сатанинский мир будет нам делать добро, кормить нас манной кашей и перепелами? Этого не может быть. Сколько раз мы натыкались на эти грабли-обещания, на ложь? До сей поры верим чубайсам? И, как турки, не вразумляемся! Добродетель от Того, Кто сотворил нас. Кто питает нас грудью? Не та ли, которая родила нас?
Если человек желает быть ближе к Отцу Небесному, попасть в Его обители, если он имеет веру Православную, то он не отступит. Это очень трудно, в наши дни невероятно трудно, но это под силу человеку. Слава Богу, в России еще есть кому благословить движение людей за свои христианские, человеческие права…
— Люди духовно зрячие трактуют происходящие в мире события, как грозное предзнаменование. Что ждёт Россию?
— О том, что нас ждёт, мне — человеку грешному и малодуховному — судить сложно. Могу говорить только на основании высказываний афонских старцев-подвижников. Они, в том числе о. Паисий Святогорец, говорили, что Греция, в которую масонское мировое правительство вкладывает немалые деньги, чуть ли не поголовно откажется от принятия антихристовых уложений.
Несколько лет назад, после тотальных протестов греков, мировое правительство выделило на их чипирование 112 миллиардов евро.
Но если греки и дальше будут стоять в истине, какую на них найдут управу? Видите, как расправляются с мусульманскими странами? Как обошелся Запад с арабским миром? Но с Грецией такой сценарий не пройдёт, потому что там живёт монолитный православный народ. И тогда натравят на Грецию Турцию. Это слова афонских подвижников. И Греции придется попросить помощи у России — больше просить на Земле не у кого. Кто же, кроме русских, придет на помощь православным грекам?
— С нашими нынешними правителями Россия не шелохнется.
— Значит, Господь поставит других людей. Война, как указывают афонские послушники, будет иметь две фазы: первый этап — не столь разрушительный, не столь горячий. Во время этой войны воцарится Царь, который станет энергично расправляться с врагами русского народа, что подразумевает начало второго этапа.
Стране еще не конец. Россия оживёт! Господь поставит Царя чудесным образом. 400 лет назад правительства вообще не было, а спас Россию Господь. У Бога всё возможно!
Беседовали Андрей Фефелов и Георгий Котенок
Егор Исаев -- «Жить для других»
Владимир Бондаренко. Вы были, наверное, главным символом советской поэзии позднего периода. В чем смысл советской власти для поэта?
Егор Исаев. В народности. Мы жили вместе с народом. Сейчас этого нет. И стихи писали для людей, не только для себя. Мы чувствовали свою духовную значимость для всей страны. Без скромности скажу: без писателей и поэтов не полетел бы Юрий Гагарин, не строились бы заводы, не развивалась бы наука. Литература — это развитие нации и государства. Это душа нации. Жаль, что это не понимают нынешние власти. Впрочем, и в советское время, когда изменилось отношение государства к государственной литературе, не помогли ни танки, ни ракеты, ни политики, ни экономика — Советский Союз рухнул.
В.Б. Где вы росли?
Е.И. Рос в деревне, обыкновенной приволжской деревне. Ухаживал за скотом, укладывал скирды. И так укладывали, что никакой дождь не проходил, скирда не промокала. Потом везли на мельницу и (тук-тук-тук) молотили. Отец, мать, двое ребят. Жили трудно. Помню, отец продал корову, продал всё, лишь бы пережить голод. Так что всё было: и хорошее, и плохое. Но была надежда, была вера в будущее. Это точно. Мы всем обществом вырабатывали новые ценности и хранили их. Но почему-то так и не выработалось отрицательного отношения к частной собственности. Когда ограблен Бог. Почему-то увлеклись индивидуализмом, каждый для себя.
В.Б. Думаю, сам народ и сейчас не так уж рвется в буржуа, уклад у нас не тот: как были общинными, коллективными, так и остались. Много ли в самом народе нынче бизнесменов? Всё чужаки, пришлые, пользующиеся русским равнодушием к частной собственности.
Е.И. А почему наши руководители страны, наши президенты и премьер-министры этого не знают и не чувствуют?
В.Б. Наши руководители тоже относятся к наднациональной верхушке, обслуживающей интересы лишь своего клана. Увы, нам далеко и до Америки, и до Европы, руководители которых по разным причинам, но внимательно отслеживают все настроения в своем народе, стараются защитить их интересы. А кто из нынешних будет защищать интересы того же русского народа? Нет таких. Но, вернемся к литературе. А что это такое — советская литература? Была ли она вообще? Лично я уверен, что советский период — один из высочайших и в истории мировой, и в истории русской литературы. Андрей Платонов, Михаил Шолохов, Леонид Леонов, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, и вплоть до конца века — Николай Рубцов, Василий Белов, Юрий Бондарев. Какие вершины? Где они теперь?
Е.И. Давай я тебе задам вопрос. Ты любишь слово — дума, думка? В советское время мы много думали, задумывались, пусть не всё могли сделать, но думы наши исполняли. А сейчас люди не хотят думать, осталась лишь на потеху одна Государственная дума. А слово совет ты любишь? Готов посоветоваться, дать совет деловой, прислушаться к умному совету? А в чем различие между думой и советом?
В.Б. Дума — это как бы для себя, ты сам раздумываешь. А совет — дается другим, или собирается общий совет.
Е.И. Думать можно одному, а советоваться одному никак нельзя. Отсюда и наша общинность. Культура совета идет задолго до Октябрьской революции. Культура совета всегда общинна. Бывает одиночество у любого писателя, но бывает и одиночество для всех, ради всех. Писатель — это ответственно одинокий человек. Талант дан ему одному, но принадлежит он многим. Ты читал "Бруски" Федора Панферова? Умный роман. Там и показано формирование нашей общинности. Через кровь, через муку. Мощная была советская литература. Одного Василия Белова возьми, такой талантище. И как же мы все дококетничались с такой литературой до перестройки, будь она неладна? Видно, много кокетничали.
Помню, мы в селе все Шолоховым зачитывались. Сейчас не поверишь, но в селе все же читали. И Шолохов — как родной был всем. Такие глубины человеческие, которых нет во многих мировых литературах. И заметь, когда надо — Шолохов молчал. Он гениален и своим молчанием. Поехал с Хрущевым в Америку, все потом расписались , аж по несколько книг, Ленинскую премию за книгу об Америке получили, а он — ни строчки. Он к месту умел молчать. Когда надо, становился ярчайшим публицистом. Одна его "Наука ненависти" чего стоит. Если сейчас не научимся ненавидеть, нам будет полный конец. Всем без исключения. Эта клокочущая ненависть должна дойти до сердца, закипеть, чтобы прямо кулаком в морду врагу любому. От него всё требовали новых эпопей. А посмотрите внимательно — "Они сражались за Родину" — абсолютно завершенный роман. И заметьте, ни одного генерала не изображено, — всё в батальоне, все из народа. У него и учились потом все наши писатели-фронтовики. А как Шолоховым восхищался Василий Шукшин? Потому что понимал все. А ведь небольшой романчик.
Я никогда не читал Бабеля. Прочитал его "Одесские рассказы". Теперь хочу прочитать его "Конармию". Какой-то раскавыченный язык. Такая вольность пера. Он и свое еврейство, унижая, превозносит.
В.Б. Я бы назвал "Одесские рассказы" еврейским почвенничеством. Он без жалости и без восторга хочет понять характер своего народа.
Е.И. Так и есть. И еще я подумал, ведь всё это — и Бабель, и Панферов, и Платонов — и есть социалистический реализм. Никуда от этого не уйти. Они все воспевали социализм, и языком реализма. Разве не реальны герои "Одесских рассказов"? Разве не реальны герои "Чевенгура"? Но реализм вместе с высочайшей идеей преобразования человека и мира дал лучшую в мире литературу. Всё-таки слово должно быть не только колокольным, не только красиво звучащим, оно должно воспитывать человека. Так было со времен Библии и Гомера, со времен Данте и Сервантеса. Литературе Богом предназначена воспитательная функция, что бы ни болтали сейчас нынешние балаболки. В этом воспитательном смысле заложено и "не убий", заложена вся человеческая нравственность. Как же мы хотим воспитать нынешнего нового человека без нравственности? Думал об этом наш президент? А исповедь человека — это тоже часть литературы. Человек очищается через литературу от налипшей грязи. А мы его нынче норовим держать в этой налипшей грязи. Ох и дождемся мы так нового всемирного очищения.
