Инесса Яжборовская - Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях
В январе 1939 г. Гитлер и Риббентроп требовали глобального урегулирования германо-польских отношений, стремясь не допустить благоприятного развития отношений Польши с СССР. Появилось новое требование предоставления Германии в польской Гдыне того же статуса, что и в Гданьске, было возобновлено требование о вступлении Польши в Антикоминтерновский пакт с проведением явной антисоветской политики. Бек парировал, что пакт с Россией Польша трактует серьезно.
Духом пересмотра Версаля повеяло от утверждения Германии о преследовании немецкого меньшинства в Польше. Вместе с тем назойливо повторялись те же обещания компенсаций{35}. Бек прикрывался необходимостью «считаться с мнением народа», которое мешает решить вопрос в предлагаемом ключе, но заменял отказ туманным уверением в том, что «польская политика в будущем, пожалуй, сможет развиваться в этом отношении в желаемом нами направлении»{36}. Его заместитель граф Шембек констатировал в своем дневнике, что боязливый Бек склонялся к уступкам в вопросе автострады{37}. В то же время он понимал опасность таких договоренностей, грозящих потерей западной доверсальской, входившей в состав Германии, части Польши. Британскому послу в Варшаве Х. Кеннарду Бек сказал, что 4 января на встрече с Гитлером он понял, что пути Польши и Германии расходятся. В книге «Последний рапорт» он напишет, что счел своей обязанностью предостеречь президента Мощицкого и генерала Рыдза-Смиглого, что дело идет к войне: для Германии разговоры о Гданьске и автостраде — лишь предлог. Колебания приведут к утрате независимости и превращению Польши в вассала Германии. Необходимо сохранение принципиальности и спокойствия. «Начинается война нервов»{38}. Ситуация менялась, страна нуждалась в стабильности, между тем Германия переходила от контактов с Польшей к прямому ее подчинению.
В Польше проходили антигитлеровские демонстрации. В конце января Риббентропа, прибывшего в Варшаву на празднование пятилетия пакта о ненападении, а практически для последнего зондажа перед принятием решения о «польской политике», машинист поезда как бы случайно высадил в привокзальные кучи мусора, а под окнами зданий, куда приезжал посланец Берлина, оказывались возмущенные толпы. Риббентроп должен был признаться Мольтке, что Польша заняла твердую позицию и придется изменить очередность принимаемых решений.
В ежегодном выступлении 30 января 1939 г. Гитлер обошелся без атак на СССР. Это был многозначительный ход.
8 марта Гитлер объявил высшим чинам рейха о своих планах. Перед продвижением на Запад он полагал необходимым обеспечить тылы, получить гарантированные источники сырья и продовольствия, лишить Францию союзников, предотвратить «удар в спину». Поэтому за Чехословакией последует Польша, падение которой сделает более сговорчивыми Венгрию и Румынию. В 1940 г. наступит очередь Франции и Англии, а затем СССР, война против которого «остается последней и решающей задачей германской политики»{39}.
Разрабатывался план завоевания и расчленения Польши путем отделения от нее граничащих с Германией земель и образования западно-украинского государства под немецким протекторатом. Относительно «украинской карты» Гитлер еще не пришел к окончательному мнению. Не было принято решение и об остальных польских территориях. Но переход к силовому решению «польской проблемы» был предрешен.
По прошествии двух дней новую окраску ситуации и перспективам ее развития придало выступление Сталина на XVIII съезде партии, содержавшее заявку на формирование новой конфигурации политических сил на международной арене. Лозунг «Долой версальские цепи!» обретал новую жизнь.
Примечания1. Версаль: опыт истории: (Вместо предисловия) // Версаль и новая Восточная Европа. М, 1996. С. 11. См. также: Безыменский Л.А. Гитлер и Сталин перед схваткой. М, 2000. С. 34, 176.
2. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 324—325.
3. Певзнер Я. Мировая революция: великая авантюра и ее крах // Мировая экономика и международные отношения. М., 1997, № 10. С. 68, 74.
4. Залуский З. Пути к достоверности // Наленч Д. и Т. Юзеф Пилсудский: легенды и факты. М., 1990. С. 278.
5. Фалькович С.М. Влияние культурного и политического факторов на формирование в русском обществе представлений о Польше и поляках // Культурные связи России и Польши XI—XX вв. Związki kulturalne między Polską, a Rosją, XI—XX w. M., 1998 (далее — Культурные связи). С. 193. См. также: Поляки и русские в глазах друг друга. М., 2000.
6. Парсаданова B.C. Образ России в произведениях Пилсудского. Пилсудский и Россия // Культурные связи. С. 167.
7. Восточная Европа между Гитлером и Сталиным (далее — Восточная Европа). 1939-1941 гг. М., 1999. С. 77-79 и др.
8. Литвинов М.М. Против агрессии. М., 1938. С. 15, 16, 31—32; Внешняя политика СССР. Сб. док. Т. 2. М., 1944. С. 921.
9. Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР // Красная Армия и рейхсвер. Тайное сотрудничество. 1922—1933. Неизвестные документы. М., 1992. С. 323.
10. См.: Handbook of Intelligence. Michigan Press, 1963.
11. Наленч Д. и Т. Указ. соч. С. 190, 191.
12. Baranowski W. Rozmowy z Pilsudskim. 1916-1931. W-wa, 1938. S. 9, 12.
13. Залуский З. Указ. соч. С. 192.
14. Документы и материалы по истории советско-польских отношений (далее — Документы и материалы). Т. VI. М., 1969. С. 192—193.
15. Там же. С. 197.
16. Там же. С. 198, 199.
17. См.: Materski W. Tarcza Europy: stosunki polsko-sowieckie 1918—1939. W-wa, 1994.
18. Żochowski S. Myślę o Wrześniu 1939. Londyn, 1993. S. 36, 40.
19. Tomaszewski J. Warjanty dyplomacji w Europie Środkowej w latach 1938— 1939 // Acta Universitatis Vratislavientis. Wrocław, 1981. S. 416—417.
20. Żochowski S. Op. cit. S. 30.
21. Безыменский Л.А. Указ. соч. С. 178; Batowski H. Antecedencje 17 września 1939 // 17 września 1939. Materiały z ogólnopolskiej konferencji historyków. Kraków, 25—26 października 1993. Kraków, 1994. S. 22.
22. См.: Фалькович СМ. Указ. соч. С. 202.
23. См.: Стронський Г. Злет і падіння. Польський національний район в Україні у 20—30-і роки. Тернопіль, 1992.
24. Поляки в Україні. Збірник документів. Ч. І. 1917—1939 pp. Т. І. Перемишль, 1998. С. 12; Чирко В.М. Национальные меньшинства на Украине. Киев, 1990. С. 22.
25. Документы и материалы. Т. VI. С. 200—202.
26. Известия. 14 мая 1935 г.
27. См.: Яжборовская И.С. Советская пропаганда 20—30-х гг. Складывание традиций и стереотипов советско-польских отношений и их верификация // Культурные связи России и Польши. С. 208—211.
28. Абрамов H.A., Безыменский Л.А. Особая миссия Давида Канделаки // Вопросы истории. 1991. № 4—5.
29. Яжборовская И.С. Выработка стратегии антифашистской борьбы и репрессирование ее польских участников // Польская ссылка в России XIX—XX веков: региональные центры. Polscy zesłańcy w Rosji w XIX—XX stuleciu: ośrodki regionalne. Казань, 1998. С. 258—260.
30. Фирсов Ф.И., Яжборовская И.С. Коминтерн и Коммунистическая партия Польши // Вопросы истории КПСС. 1988, № 12. С. 52.
31. Batowski H. Op. cit. S. 22—23.
32. Ibid. S. 25.
33. Документы и материалы. Т. VII. М., 1973. С. 356—357; Безыменский Л.А. Указ. соч. С. 177-180.
34. АВП РФ. Ф. 122. Оп. 22. П. 68. Д. 24. Л. 30, 37.
35. Sprawa polska w czasie drugiej wojny światowej na arenie międzynarodowej. Zbiór dokumentów. W-wa, 1965. S. 11—13.
36. СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны (сентябрь 1938 — август 1939): Документы и материалы (далее — СССР в борьбе за мир). М., 1971. С. 153.
37. Dziennik Szembeka J. Dokument polityki sanacyjnej. W-wa, 1954. S. 58.
38. Безыменский Л.А. Указ. соч. С. 179. Beck J. Dernier rapport. Politique polonaise 1920—1939. Neuchtel, 1951. P. 183.
39. Подробно см.: Восточная Европа. С. 124-128, 134—138.
Сговор
Основной сутью событий первой половины 1939 г. были рост агрессивности фашистской Германии и усиление противоречий между нею, с одной стороны, и Великобританией и Францией — с другой. СССР объективно стоял перед выбором партнеров: и та, и другая сторона «дозревали» до готовности вести с ним не только обмен мнениями, но и реальные переговоры, добиваться интенсификации контактов и достижения договоренностей. Сталинское руководство избрало курс на сближение с Берлином, хотя неоднократно изображало это решение как вынужденное.
Несмотря на резкую антагонизацию двусторонних отношений после прихода Гитлера к власти, прагматика экономических интересов возобладала, и обе стороны стали давать сигналы о желательности возобновления экономических отношений: СССР с 1935 г., Германия — с декабря 1938 г., когда немцы предложили возобновить переговоры о продлении торгово-кредитного соглашения. В их ходе стало вызревать стремление уладить и политические отношения, поэтому старт этого процесса датируется январем 1939 г. Постепенно укрепляясь, эта новая тенденция весной—летом 1939 г. становилась определяющей для развития международных отношений в целом{1}.
Смягчение гитлеровских высказываний в адрес СССР отозвалось смещением в ту же сторону оценок в докладе Сталина на XVIII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 г. В нем произошел существенный идейно-политический сдвиг, появилась прагматическая двойственность внешнеполитических установок, эклектика, свойственная постидеологическому сознанию в период кризисного развития тоталитарного режима.
