Наталья Гриб - Газовый император. Россия и новый миропорядок
Цена на газ должна составить $201 за тыс. кубометров, а ставка транзита – не ниже $2, говорилось в совместном заявлении президента и премьер–министра Украины, размещенном утром 1 января на интернет–сайте правительства. Киев апеллировал к падению мировых цен на нефть и среднеевропейским ставкам за транзит. Позиции сторон по цене газа за ночь разошлись с 6 до 46%.
Дальше была война. Господин Ющенко устранился с поля газовой битвы до 7 января – государственного праздника по случаю православного Рождества Христова, отмечающегося в этот день в России и Украине. Киев оставил Москву с ее заряженным энергетическим ружьем наедине с Брюсселем, не рассчитывая на то, что замерзающим европейцам покажутся одинаково циничными позиции обоих лидеров, лишивших население нескольких стран газа в период сильных морозов.
Мои коллеги по газете «Коммерсантъ» даже предполагали, что эта газовая блокада Европы была спланированной акцией Владимира Путина и Виктора Ющенко. Аргументы были серьезными. «„Газпрому“ выгодны краткосрочные недопоставки в ЕС, которые создадут дефицит газа», – рассуждали журналисты. Я готова была поверить в такую причину газовой блокады, потому что в октябре—декабре 2008 года потребители ЕС сократили закупку российского газа на 20–30% из–за финансового кризиса и резкого роста цен на газ до $500 за тыс. кубометров. Это подтверждал сам «Газпром». К моменту отъезда Виктора Ющенко на отдых в горы газотранспортная система Украины была готова к работе в реверсном режиме, то есть поднимать газ из хранилищ на западе страны и поставлять промышленности и энергетикам на востоке. Одна маленькая деталь не позволяла мне верить в заговор Киева и Москвы против Европы – у главы «Газпрома» Алексея Миллера в шуфлядке рабочего стола лежали билеты на самолет для всей семьи, датированные 1 января 2009 года. Понятно, что они так и не были реализованы.
Значит, газовые переговоры были всего лишь инструментом, а не причиной энергетической войны России и Украины. После ее окончания Владимир Путин в интервью агентству Bloomberg 27 января 2009 года пояснит: «То, что произошло на Украине в предыдущие годы – результат деятельности прежней администрации США и поддерживающего их Евросоюза. Когда, нарушая конституцию с помощью событий на улице, позволяют людям прийти к власти, то обрекают страну, народ на турбулентные внутриполитические события в длительной перспективе. Именно внутриполитическая ситуация на Украине не давала нам возможности выйти на окончательные договоренности и по газовому вопросу». Российский премьер обозначил, с кем на самом деле Москва имела дело в ходе этой газовой войны.
Хранилище с черным выходом
Без Украины российский газ не попал бы на те ключевые рынки Европы, которые приносят «Газпрому» больше половины его дохода. Украина – главная транспортная артерия поставок российского газа в Германию, Италию, Францию. По территории этой страны прокачивается до 124 млрд кубометров газа в год. Эти объемы делают Украину монополией на транзит российского газа. Еще 35–42 млрд проходят по Белоруссии. И если «Газпром» наполняет федеральный бюджета России на 20%, то «Нафтогаз» – украинский республиканский – на 17%. Так что ни Москва, ни Киев экономически не заинтересованы в перекрытии задвижек в трубе.
Зато украинские подземные газовые хранилища (ПХГ) и республиканский бюджет – это места хороших заработков московских и киевских политиков и бизнесменов. Отсюда и бесконечные выяснения отношений, смена схем поставок, поддержка своих и выдавливание чужих.
Украинский рынок – это воистину адское переплетение личных амбиций и миллиардных прибылей, получаемых от продажи «пропавшего» газа, то есть товара, не имеющего затрат и не облагающегося налогами. Этот газ, словно наркотик, искушает тех, кто получает доступ к трубе и задвижке, кто имеет право экспорта и может воспользоваться налоговыми схемами с использованием республиканского бюджета. Но обо всем по порядку.
В сентябре 2004 года «Газпром» подписал с «Нафто–газом» соглашение об урегулировании долга украинской компании перед российской монополией в размере $1,7 млрд, возникшего из–за недоплаты за предыдущие 5–7 лет. Документ сокращал поставки газа на Украину на 5 млрд кубометров в год в 2005–2009 годах. Из 73 млрд кубометров общего объема украинского потребления газа 55 млрд составлял импорт, и еще 18 млрд – собственная добыча.
Но не прошло и года, как Россия выставила Киеву новые претензии за газ. Летом–осенью 2004 года «Газпром» закачивал газ в ПХГ Украины, а когда в начале 2005 года потребовал поднять его и направить в сторону Словакии, «Нафтогаз» не удовлетворил ни одну из 40 заявок – вместо этого он заявил, что газа в стране нет. Весной 2005 года таможенный комитет Украины, недосчитавшийся сборов и платежей в бюджет, обвинил «Газпром» в задержке платежей за хранение 7,9 млрд кубометров газа. На что «Газпром» ответил, что плата взимается по факту отбора, а монополия ее не получила. Таким образом, акт о приемке газа на хранение был, а акта на его отбор – нет. Кто и когда забрал этот газ и кому он был продан – остается тайной.
Летом 2005 года «Газпром» предложил зачесть стоимость «пропажи» в качестве платы за транзит российского газа по территории Украины. Это означало дополнительное сокращение поставок газа, что могло привести к дефициту газа и энергетическому кризису в стране. Можно было теоретически купить недостающие объемы в Туркмении по $80 за тыс. кубометров, то есть на $25 дороже российского, только вот взять дополнительно $1,4 млрд было негде.
Ситуация уже тогда усугублялась политическим противостоянием президентов России и Украины Владимира Путина и Виктора Ющенко. «Мы, естественно, не потребуем завтра же выплатить этот долг за пропавший газ, но специалисты должны решить эту проблему», – заявил тогда Путин. Осенью зампредправ–ления «Газпрома» Александр Медведев предупредил: «Если Украина затянет переговоры, цена для нее может возрасти с $55 до $180 за тыс. кубометров, поскольку мировые цены на газ растут».
Был ли Владимир Путин осведомлен о схемах реализации пропавшего газа, сказать сложно. Был ли он заинтересован? Точно можно сказать лишь то, что российские диспетчеры должны были знать о дополнительных объемах поставок газа из украинских хранилищ на экспорт. Значит, либо Путин был в курсе этой схемы и, получив подтверждение, что «левых» поставок больше не будет, предложил властям Украины залатать свой топливно–энергетический баланс без поддержки со стороны России, либо речь может идти о продуманной и хорошо расставленной ловушке.
Внешняя газовая политика России – это по существу всегда план Владимира Путина. Не зря в конце 2008 года глава немецкого концерна E.On Вульф Бернотат приезжал спрашивать о рисках блокады Украины и Европы зимой 2008–2009 годов не к председателю правления «Газпрома» Алексею Миллеру и не к президенту России Дмитрию Медведеву. Он приезжал к премьер–министру Владимиру Путину.
Если же «пропавший» газ действительно ушел без ведома Кремля, очевидно, в Москве было принято решение прекратить «самостийный» экспорт с территории Украины. За 8 млрд кубометров газа на тот момент в Европе можно было выручить более $1 млрд, поскольку цены держались на уровне $160 за тыс. кубометров. Технически организовать перекачку его из украинских ПХГ в Румынию или Словакию не составляло никаких проблем. Любопытно, что в этот момент впервые в качестве антикризисного управляющего появляется швейцарская Rosukrenergo, созданная на паритетных началах Газпромбанком и австрийским Raiffeisen Investment.
Учитывая, что в странах СНГ газовый бизнес всегда был подконтролен власти, реализовать большой объем газа можно было только с согласия украинских политиков. Кто именно из действовавших на тот момент политиков Украины – президент Виктор Ющенко или премьер в 2004 году, а в 2005–м депутат Верховной рады и лидер оппозиции Виктор Янукович – был втянут в реализацию этого газа, до сих пор покрыто мраком. Пролить свет на эту операцию мог бы Юрий Бойко, который в 2003–2004 годах возглавлял «Нафтогаз Украины», а сейчас находится в оппозиции и является оппонентом Юлии Тимошенко, но он молчит.
«Нафтогаз» тогда долго думал и, наконец, согласился вернуть пропавший газ равными долями – по 1,75 млрд кубометров в год в течение 2005–2008 годов. Украинская сторона потребовала сохранить за ней экспортную квоту в объеме 5 млрд кубометров. Такое предложение косвенно могло свидетельствовать о том, что пропавший газ не растворился в так называемой технической подушке (создается для хранения газа), из которой уже ничего нельзя поднять, а был реализован за рубежом по выгодным ценам. И теперь руководство украинского концерна пыталось загладить свою или чью–то еще вину.
Однако зампредправления «Газпрома» Александр Рязанов назвал этот вариант неприемлемым и уведомил украинских партнеров, что во втором полугодии монополия поставит не более 1 млрд кубометров вместо 9 млрд на Украину. Так в одну минуту в газовом балансе Украины образовалась «дыра». До конца года за счет отказа от экспорта с августа по декабрь удалось сэкономить 3 млрд кубометров газа, остальное заменили мазутом.
