Дэвид Яллоп - Во имя Господа Кто убил Папу Римского?
Ватикан же, на протяжении всего этого периода, продолжал получать прибыли от деятельности одной из многих принадлежащих ему компаний — «Институте Фармаколоджико Серено». В числе лучше всего продаваемых препаратов, производимых «Серено», были оральные контрацептивы под названием «Лутеолас».
Верность, которую Альбино Лучани продемонстрировал в Витторио-Венето, не прошла мимо внимания святейшего отца в Риме. Лучше прочих папа понимал, что за такую преданность пришлось дорого заплатить. Лежавший на рабочем столе папы документ, хотя и подписанный кардиналом Урбани, по существу, выражал позицию Лучани по вопросу регулирования рождаемости, и этот отчет был молчаливым свидетельством личного опыта.
Глубоко пораженный, папа римский Павел VI заметил заместителю государственного секретаря Джованни Бенелли: «В Витторио-Венето есть один епископ, который, судя по всему, очень мне подходит». Хитроумный Бенелли постарался установить с Лучани дружеские отношения. Как оказалось, эта дружба имела далеко идущие последствия.
17 сентября 1969 года скончался кардинал Урбани, патриарх Венеции. Папа вспомнил о взятом на заметку епископе. К удивлению Павла VI, Лучани вежливо отклонил новое назначение, которое многие сочли бы блестящим. Лишенный честолюбивых амбиций, он был счастлив и доволен своим положением епископа Витторио-Венето.
Папа Павел VI забросил невод глубже. Реальным кандидатом представлялся кардинал Антонио Саморе — такой же реакционер, как и его духовный наставник Оттавиани. Но до сведения папы дошло глухое недовольство мирян венецианской епархии, заявлявших, что они были бы куда счастливей, останься Саморе в Риме.
Затем Павел VI еще раз наглядно продемонстрировал новый пример той линии поведения, которую он для себя избрал с тех пор, как взошел на трон святого Петра: шаг вперед и шаг назад — Лучани, Саморе и вновь Лучани.
Со стороны Рима Лучани почувствовал усиливающийся нажим и в конце концов уступил ему. О своем решении он пожалел уже через несколько часов. Не подозревая, что новый патриарх противился назначению на должность, не желая ее принимать, Венеция ликовала, что епархию 15 декабря 1969 года возглавил «местный» — Альбино Лучани.
Когда Лучани собирался покинуть Витторио-Венето, ему преподнесли в дар миллион лир. Он спокойно отказался от подарка и, высказав предположение, что дарителям лучше самим пожертвовать деньги на благотворительность, напомнил им о словах, которые одиннадцать лет назад, став епископом, сказал священникам своей епархии: «Я пришел, не имея и пяти лир. И уйти я хочу, не имея пяти лир». С собой в Венецию Альбино Лучани забрал постельное белье, кое-что из мебели и свои книги.
8 февраля 1970 года новый патриарх, теперь уже архиепископ Лучани, прибыл в Венецию. Традиция предписывала, чтобы въезд нового патриарха сопровождался процессией нарядно разукрашенных гондол, народными гуляниями и парадами под духовые оркестры, не говоря уже о многочисленных приветственных речах. Лучани никогда не нравились помпезность и пышные церемонии. Он отменил торжественную встречу, ограничившись речью, в которой упомянул не только историческое значение города, но и заметил, что его епархия также включает в себя промышленные районы, такие как Местре и Маргера. «Это другая Венеция, — заметил Лучани, — где мало памятников, но большое число заводов и домов, много духовных проблем и людей. И этот многообразный город Провидение вверило моим заботам. Синьор мэр, на первых венецианских монетах, выпущенных еще в середине девятого века после Рождества Христова, отчеканен девиз: “Христос, спаси Венецию”. Всей душой я принимаю эти слова как свой девиз и обращаю его в молитву: “Христос, благослови Венецию”».
Языческий город крайне нуждался в Господнем благословении. На каждом шагу высились памятники и церкви, свидетельствовавшие о былом величии блестящей республики, однако Альбино Лучани быстро узнал, что большинство церквей в 127 приходах почти все время пустует. Если не считать туристов, стариков и малолетних детей, то церкви посещало чрезвычайно мало людей. Венеция была городом, который продал свою душу туризму.
На следующий день Альбино Лучани, вместе со своим новым секретарем отцом Марио Сенигалья, приступил к работе. Отклонив бесчисленные приглашения на всевозможные званые вечера, коктейли и приемы, он вместо этого посетил местную семинарию, женскую тюрьму на Джудекке, мужскую тюрьму Санта-Мария Маджоре, а потом отслужил мессу в церкви Сан-Симеоне.
По традиции патриарху Венеции полагался собственный катер. У Лучани не было ни личного состояния, ни склонности к тому, что он полагал расточительством. Когда ему требовалось куда-то отправиться по венецианским каналам, то они с отцом Марио садились на речной трамвайчик. Если возникало срочное дело, то Лучани звонил по телефону в местную пожарную команду, полицию или таможню и просил одолжить ему одну из моторных лодок. В конце концов, чтобы помочь необычному отцу церкви, три учреждения составили график дежурств.
Когда в стране разразился нефтяной кризис, патриарх, отправляясь из города, пользовался велосипедом. Высшее общество Венеции разочарованно и неодобрительно ворчало. Многим из тех, кто недоуменно покачивал головой при виде нового патриарха, нравились пышность и великолепие церемоний, с которыми для них ассоциировался пост архиепископа Венеции. Для них патриарх был важной особой, которая и держаться должна с соответствующей помпой. Когда же Альбино Лучани и отец Марио без всякого предупреждения о своем визите появлялись в больнице, чтобы проведать больных, их немедленно окружали администраторы, доктора, монахи и монахини. О подобном случае отец Сенигалья так вспоминал в беседе со мной.
— Я не хочу отнимать вашего драгоценного времени. Я сам могу прийти к вам.
— Вы нисколько нас не отвлекаете, ваше преосвященство! Это честь для нас.
И так многочисленная процессия двигалась по палатам, ко все большему смущению Лучани. В конце концов он говорил: «Ну, возможно, будет лучше, если я вернусь сюда в другой раз. Сейчас уже поздно».
Пытаясь избавиться от свиты, он несколько раз делал вид, что уходит, но безуспешно.
— Не беспокойтесь, Ваше преосвященство. Это наш долг.
Выйдя за порог, Лучани повернулся к отцу Сенигалье:
— Они всегда так себя ведут? Как не стыдно! К такому я совсем не привык. Либо мы заставим их это понять, либо одной моей хорошей привычкой будет меньше.
Постепенно окружающие многое приняли, но такой простоты, как в Витторио-Венето, в Венеции так никогда и не было.
Неожиданный подход Лучани к своим пастырским обязанностям не ограничивался лишь визитами в больницы. Немало клириков и служителей церкви, чье поведение шло вразрез с убеждением Лучани, что «истинные сокровища церкви — бедные, слабые, кому нужно помочь не случайным подаянием, но так, чтобы помощь действительно принесла пользу», были переведены на места приходских священников в глухих и отдаленных уголках Венецианской епархии.
Одному из таких священников, владельцу недвижимости, Лучани преподал персональный урок социальной справедливости, изрядно смутив и ошеломив его. Подняв арендную плату в одном из принадлежавших ему домов, священник обнаружил, что жилец, безработный школьный учитель, не в состоянии платить возросшую квартплату. Собственник сразу же уведомил жильца о предстоящем выселении. Прослышав об инциденте от своего секретаря, Лучани напрасно старался переубедить священника, а тот лишь пожимал плечами в ответ на увещевания эксцентричного патриарха, цитировавшего ему Евангелие: «Царство Мое не от мира сего» (Ин 18:36). Священник заговорил о выселении семьи школьного учителя. Лучани немедленно выписал чек на сумму 3 миллиона лир, это пособие позволило учителю арендовать квартиру, пока он не нашел другого постоянного жилья. Тот учитель и по сей день хранит фотокопию полученного от Лучани чека — она висит у него в гостиной в рамке.
В другой раз Сенигалья застал Лучани у постели больного священника, когда архиепископ выложил на кровать все деньги из своего бумажника. Позже секретарь мягко заметил патриарху: «Напрасно вы так сделали». Ответ Альбино Лучани многое говорит о нем как о человеке: «Но это все, что тогда у меня при себе было».
Сенигалья объяснил, что у папской курии имеется специальный фонд, из средств которого патриарх может помочь своему священнику, по-тихому. Именно таким образом, как объяснил Сенигалья, предыдущий патриарх осуществлял всевозможные акты благотворительности. Лучани выслушал своего секретаря, а потом велел использовать фонд курии так же, как его предшественник.
Еще Лучани узнал, что вместе с постом патриарха он, сам того не желая, получил дом в Сан-Пьетро-ди-Филето. Он попытался передать его несчастному школьному учителю, но этому воспротивился Ватикан. После стычки с курией в конце концов церковные власти в Риме разрешили Лучани поселить там ушедшего на покой епископа Мачина.
