Андрей Шарый - Знак F: Фантомас в книгах и на экране
Фантомас под именем Гурн в 1902 году воевал в британской армии в Западном Трансваале в звании сержанта артиллерии в подразделении под командованием лорда Робертса. Затем Гурн стал ординарцем лорда Эдварда Бэлтхема — и влюбился в его жену Мод, которая во время возвращения в Англию на океанском лайнере ответила дерзкому молодому человеку взаимностью. В свободное от служебных обязанностей время сержант Гурн верховодил шайкой южноафриканских негодяев. В Южной Африке под именем Тедди выросла его дочь Элен. Только к этой свободолюбивой красавице безжалостный преступник испытывает искренние теплые чувства. Однако его отцовство — смесь эгоистической любви, диктаторских замашек и сентиментальных восклицаний. Восхищение дочери Фантомас почему-то пытается заслужить, периодически умерщвляя на глазах Элен ее поклонников. Папаша ненавидит саму мысль о том, что его дочка может кого-то, кроме него, полюбить, поэтому норовит похитить Элен, вырвать у нее клятву верности, хотя в кровосмесительные любовники не набивается.
И вот Гений Преступлений появляется во Франции. Книжному Фантомасу всегда около сорока лет, кстати, не меняется с течением времени и возраст его главных противников. Фандор в первом романе достигает совершеннолетия, потом Сувестр и Аллен заставляют его быстро возмужать, и он «замирает» в счастливом возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Жюву хорошо за сорок. Сюжеты написанных с месячным интервалом романов Сувестра и Аллена иногда разделяет трех- или пятилетний срок, но о строгих временных соответствиях авторы не слишком заботятся. Тридцатилетняя в первом романе княгиня Данидофф (кстати, не русская по крови, а жена русского князя) и к двадцатой книжке (минуло десять лет) остается тридцатилетней, но уже русской красавицей, «которая начала светскую жизнь необычайно юной». Впрочем, этот противоречивый опыт «не разрушил в душе княгини наивности девушки степей».
Главные черты характера Фантомаса — беспримерная жестокость, изобретательность в достижении преступных целей, холодный рассудок, граничащее с безрассудством, но никогда сию границу не переступающее бесстрашие. Фантомас и есть зло, он сам есть преступление в облике и подобии человеческом. Сувестр и Аллен делают своего героя честолюбивым, жадным, неверным по отношению к сообщникам. Изобретательное, с выдумкой злодеяние; необычное, с оттенком черной иронии убийство — ради красивой уголовной комбинации Фантомас готов пожертвовать и лучшим другом, и пылкой любовницей. Но при этом он обладает притяжением магнита: женщины так и липнут к нему, простаки открывают ему свои тайны, бандиты относятся к нему с благоговейным ужасом.
С дьявольскими чертами в образе Фантомаса сочетаются великолепное воспитание, безупречные манеры аристократа, привлекательность в глазах женщин, чаще благородного происхождения, изрядная физическая сила. Некоторые лишенные логики странности поведения героя, вызванные несовершенством сюжета и торопливостью письма, авторы романов объясняют сверхъестественностью личности Фантомаса. К примеру: «Незаурядная натура того, кого весь мир именовал Гением Зла, была устроена так, что он мог резко переходить из состояния крайнего возбуждения к полному владению своими нервами и чувствами». В то же время этот Гений Зла склонен к мелодраматическим истерикам, которые он закатывает своей дочке Элен.
Фантомас знаком с законами многих наук, для совершения злодеяний он прибегает к секретам химии, физики, электротехники, к инженерному мастерству. Чего стоит, например, финал третьего романа, «Мертвец-убийца»: Фантомас ускользает от неминуемого ареста, включив мощные электромагниты, сковавшие преследователей, поскольку их ботинки с металлическими гвоздями намертво «приросли» к полу! Неслучайно в романах Сувестра и Аллена собраны многие технические новинки хх века: Эйфелева башня, метро, самолет, подводная лодка, а в последних книгах даже космический корабль. Судя по всему, Фантомас получил и прекрасное гуманитарное образование, он говорит на многих языках, а опыт путешественника и знание иноземных обычаев позволяют ему принимать облик французского предпринимателя Этьена Ромбера, американского детектива Тома Боба, русского морского офицера Ивана Ивановича, немецкого дипломата барона де Наарбовека, даже императора Николая II.
При этом сколько-нибудь детального портрета своего человека-невидимки Сувестр и Аллен не составляют. Внешность незнакомца в черной полумаске приходится додумывать, но на это, очевидно, и рассчитывают авторы. Понятно, что у Фантомаса благородная осанка, ироничная усмешка, нервные пальцы, горящие неистовством глаза. «Это был изящно одетый человек в смокинге и с цветком в бутоньерке. Он предстал таким, каким был… великолепным в своей дерзости и невозмутимости. У него было тщательно выбритое лицо, энергичный подбородок и незабываемый взгляд». Выразительность взгляда подчеркивает и режиссер Фейяд — в кино-то Фантомаса узнаешь сразу под какой бы личиной он ни скрывался: ах, эти глаза! В «боевом» облачении Фантомас вызывает страх даже у сообщников: «Внешность этого человека оказалась настолько фантастической, что у несчастного Жюля задрожали колени. Фантомас был одет во что-то вроде черного трико, плотно облегающее его тело и похожее на одежду домушников, мрачное одеяние, позволяющее тем, кто его носит, смешиваться с ночной темнотой. Лицо скрывал капюшон с прорезями, через которые дьявольским пламенем светились глаза…» Ну а в домах аристократов и на светских приемах Фантомас наряжен «с небрежной изысканностью, выдающей тонкий вкус».
В своих выдуманных романах Сувестр и Аллен держались действительности как только могли. Моделью для журналиста Жерома Фандора им кое в чем послужил Марсель Аллен, внешне походивший на своего героя: романный репортер вечерней парижской газеты La Capitate был, как и его литературный отец, стройным невысоким молодым человеком с сентиментальным, но вспыльчивым нравом. Как и журналисту Аллену, журналисту Фандору нравилась элегантность: «Он был модно одет, волосы у него были светлые, впрочем, как и тонкие изящные усики». Себя Сувестр сделал отчасти Жювом, даже поселив полицейского инспектора по своему адресу в квартире на пятом этаже скромного дома на улице Бонапарт на левом берегу Сены.
От романа к роману между Жювом и Фандором крепнут трогательные отношения: инспектор окружает молодого товарища опекой старшего брата. Иногда Жюв позволяет себе ласково называть Фандора «малышом», в чем сегодняшнему искушенному читателю не следует искать рискованного контекста: так далеко смелость авторов популярной беллетристики столетие назад не распространялась. Когда в финале второго романа Жюв якобы гибнет от взрыва, устроенного Фантомасом в доме леди Бэлтхем, Фандор убивается по инспектору, как по родному. Когда в двадцать втором романе Фандор надолго пропадает неизвестно куда, Жюв вспоминает о нем чуть ли не на каждой странице. «Многие годы два друга вместе вели войну против самого чудовищного преступника, не раз смотрели смерти в глаза, — пишут Сувестр и Аллен. — Они испытывали друг к другу глубокое и теплое чувство дружбы, согревающей ровным пламенем их души».
Интересно, что больший жизненный опыт не обеспечивает полицейскому Жюву интеллектуального превосходства над журналистом Фандором. Молодой человек обладает бульдожьей репортерской хваткой, завидной наблюдательностью и склонностью к логическому мышлению, а в некоторых романах самостоятельно проводит важные расследования. Среди первых профессиональных удач Фандора упоминается интервью, которое молодому репортеру удалось взять у прелестной преступницы по прозвищу Золотой Шлем; тем самым герою добавляют еще один штрих биографического сходства с Марселем Алленом.
Уже в третьем романе Сувестр и Аллен делают Фандора ведущим журналистом газеты La Capitale: «Профессиональное чутье, необыкновенная активность, поразительная цепкость позволяли ему добиваться успеха там, где других ждала неудача». Любопытно, что в первых эпизодах книжного цикла молодой Шарль Ромбер, которому инспектор Жюв, чтобы спрятать юношу от страшного Фантомаса, придумал новое имя, новую биографию, новую профессию, предстает вечно сомневающимся и непригодным к решительным действиям изнеженным хлюпиком. В имени Фандора — еще одна аллюзия на многоликость Фантомаса. Изобретая для Ромбера новый внешний и внутренний облик, Жюв использовал первый слог имени преступника — Fan… d’Or. И в этом имени, «Золотой Фантомас», скрыта перспектива возмужания юного питомца полицейского инспектора. Совсем скоро Фандор отказывается принимать ту роль квалифицированного простака, которую Артур Конан Дойль отрядил доктору Ватсону при Шерлоке Холмсе. Порой Жером даже превосходит своего умудренного друга Жюва в способности связывать воедино разрозненные факты. Однако в некоторых романах авторская воля выключает Фандора из сюжета; журналист может либо просто немотивированно и бесследно исчезнуть, либо отправиться куда-нибудь в Южную Африку на встречу с любимой, чтобы вновь появиться на последних страницах книги и поддержать Жюва в трудную минуту. Иногда авторы командируют репортера на полкниги на ответственное задание редакции, не связанное с поисками Фантомаса. Забавно, кстати, наблюдать, какой в романах Сувестра и Аллена и фильмах Фейяда предстает пресса начала хх века. Лучшему журналисту La Capitale ничего не стоит написать лживую от первой до последней строки газетную статью — чтобы только проверить какую-нибудь маловероятную побочную версию очередного преступления. Ни Фандора, ни Жюва намеренное использование газетного слова для дезинформации ничуть не смущает.
