Андрей Буровский - Анти-Мединский. Опровержение. Как партия власти «правит» историю
Задачу Морж имел одну — охмурить Устриц с целью вполне практической, а конкретно — гастрономической.
Устрицы прятались, зарывшись в морское дно, и Морж, чтобы выманить их, стал соблазнять:
Ах, Устрицы! Придите к нам, —
Он умолял в тоске, —
И погулять, и поболтать
Приятно на песке…
Старые, умудрённые жизнью Устрицы на провокацию Моржа не поддались, а вот юные не удержались и выбрались на берег.
И молвил Морж: «Пришла пора
Подумать о делах:
О башмаках и сургуче,
Капусте, королях…»
Увы, всё закончилось тем, что доверчивые Устрицы были съедены все до одной Моржом и Плотником с зеленью, сыром и хлебом под уксус, горчицу и лимон.
«Морж»-Мединский поступает с читателями так же… О чём только — ни к селу ни к городу — он им не вещает! Он разглагольствует о ганзейских купцах и польской шляхте, о Питириме Сорокине и Дантоне с Мирабо, о банкирах и жуликах, а также о царях, королях, зелёной «капусте» и вообще о чём угодно — от капиталиста Рябушинского до археолога Шлимана…
И от книг Мединского у читателя — при такой якобы «энциклопедической» «эрудиции» автора — действительно может возникнуть впечатление масштабных «исторических полотен». И тогда даже тени подозрения не возникнет, что всё это не более чем отвлечение внимания! Психологический фокус для того, чтобы читатель (а главное — избиратель) не задавал законные вопросы типа: «Это всё, конечно, хорошо, и про Панаму, и про японских камикадзе, и про Шлимана с аристократом Лессепсом… Но как же так получается, что мировые рейтинги России ползут всё ниже, а число миллиардеров в ней растёт? И почему километр дороги в РФ стоит раз в десять дороже, чем в США? И почему олигарх платит тот же подоходный налог, что и бедная старушка, а Кремль и партия «Единая Россия» считают это в порядке вещей?»
Подобных вопросов наша нынешняя жизнь рождает много. Однако ни один из действительно существенных вопросов на злобу сегодняшнего и завтрашнего дня Мединский не затрагивает и затрагивать не будет.
И понятно — почему. В доме повешенного не говорят о верёвке, как в доме со стеклянными стенами не бросаются камнями. Если начать задавать назревшие, наболевшие вопросы, то что же тогда останется от стен ельциноидного Кремля — хотя они и не стеклянные?
Мединский пытается разрушить «мифы» о России, но ведь это не миф, а правда, что сегодня стараниями «политиков» типа Мединского и «приватизаторов» в жизнь России вернулись самые гнусные и антиобщественные черты старой царской России.
Пусть читатель попробует угадать, откуда взято вот это описание Санкт-Петербурга:
«Петербург жил бурливо-холодной, пресыщенной, полуночной жизнью. Фосфорические летние ночи, сумасшедшие и сладострастные, зелёные столы и шорох золота, музыка, крутящиеся пары…
В последнее десятилетие с невероятной быстротой создавались грандиозные предприятия. Возникали, как из воздуха, миллионные состояния. Из хрусталя и цемента строились банки, мюзик-холлы, великолепные кабаки, где люди оглушались музыкой, отражением зеркал, полуобнажёнными женщинами, светом, шампанским. Спешно открывались игорные клубы, дома свиданий, театры, лунные парки. Инженеры работали над проектом постройки новой, невиданной ещё роскоши столицы, неподалёку от Петербурга, на необитаемом острове…
Любовь, чувства добрые и здоровые считались пошлостью и пережитком; никто не любил, но все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому, раздирающему внутренности…»
Ну, что это? Описание нынешней «второй столицы» из очередного дамского романа очередной полины дашковой или дарьи вильмонт?
Нет, это — начало романа «Сёстры», первой книги великолепной трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам». В нынешней «Россиянии» это произведение выдающегося русского советского писателя исключено из школьной программы, как постепенно исключается из этой программы вообще всё не только советское, но и истинно русское.
А ведь Толстой, описывая Санкт-Петербург 1914 года, фактически описал нынешний Санкт-Петербург… Гниль царской обречённой России социально и исторически тождественна гнили тоже обречённой — так или иначе, морально и материально разлагающейся ельциноидной «Россиянии».
Это становится всё более очевидным для тех, кто способен проводить исторические аналогии. Вот, скажем, коллизия со спиртом для производства бездымного пороха, описанная в мемуарах уже помянутого выше бывшего графа и советского генерала А. А. Игнатьева, во время Первой мировой войны — русского военного агента (атташе) в Париже.
После захвата немцами севера Франции во французской промышленности недостаток спирта принял угрожающие размеры, а он был нужен, в том числе и для производства пороха по русским заказам. В то же время в России из-за прекращения продажи казённой водки спирта было столько, что, например, как писала Игнатьеву мать из деревни, на Чертолинском винном заводе излишек выпускали из цистерн прямо в речку Сишку.
Игнатьев неоднократно просил великого князя Сергея, ведавшего артиллерийскими делами, выслать во Францию с обратным пароходом хотя бы сотню бочек «этой драгоценной (во Франции. — С.К.) жидкости», но — вотще.
Наконец, во Францию для переговоров о продаже русского спирта французскому правительству для производства пороха для русской армии прибыл из Петербурга один из высших акцизных чиновников Карцов, как пишет Игнатьев — «скромный и честный патриот». Карцов договорился о предельной цене за гектолитр, но как только сообщил об этом в Петербург, его начальство тут же подняло цену вдвое. Французы согласились и на неё, и акцизное начальство тут же подняло цену втрое! Карцов краснел и отчаивался, и Игнатьев отбил на имя военного министра Сухомлинова следующую телеграмму: «Если до конца месяца спирт не будет отгружен в Мурманск, буду вынужден прекратить производство русского пороха во Франции. Игнатьев».
Только после этого спирт был отгружен, а вскоре Игнатьев узнал и причину проволочек: главное акцизное управление по договору с неким Союзом винокуренных промышленников передало последнему все железные бочки. Казённый спирт в России был, была и герметичная тара под него, но — в частном владении. И винные дельцы решили продать французам спирт, минуя официального русского представителя Карцова. Эти аферы и задержали поставку, а на фронте не хватало боеприпасов, ибо не было пороха для них.
Игнатьев писал:
«…Я долго не мог поверить, до какого бессилия дошла самодержавная власть царского правительства! Как могло оно разрешать крупнейшие вопросы, поднятые злосчастной войной, когда само не смело реквизировать в собственной стране даже бочки!»
Да вот то-то и оно, что, благодаря самодержавию и капитализму, русские — даже облечённые формально огромной официальной властью, всё менее могли считать Россию собственной страной — она постепенно переходила в руки шведов Нобелей, французских и английских Ротшильдов, в руки бельгийских и немецких промышленников.
Как всё это до тошноты и, одновременно, до сердечной боли напоминает то, что мы наблюдаем в России уже сейчас… При этом вполне реальной становится перспектива того, что не только железные бочки, но и самый спирт Россия будет закупать где угодно, в той же Франции, а отечественное производство будет гибнуть и погибнет.
В специализированных военно-политических изданиях сегодня раздаются вздохи, например, о «поникших крыльях» «Туполева». Аналитики констатируют, что бывшие советские авиационные суперфирмы «Туполев» и «Ильюшин» фактически умирают, поскольку «понесли в постсоветское время по ряду объективных (ну-ну. — С.К.) и субъективных причин особенно тяжёлый урон». Мол, фирмы «МиГ» и «Сухой», разрабатывающие истребители, ещё как-то держатся, а «монстры» уходят.
Но почему так происходит? Конструкторское бюро Туполева было, пожалуй, самым оснащённым в СССР… Конструкторское бюро Ильюшина дало в 80-е годы ряд таких гигантских реактивных самолётов, которые были вполне на уровне требований времени. Но эти две крупнейшие советские авиационные фирмы были сознательно загнаны в ельцинской «Россиянии» в тупик всей государственной политикой. Государственная же (если её можно назвать государственной!) политика Кремля вводит мощные авиационные КБ в «пике» и сейчас. А выйти из него при нынешнем «государственном» «руководстве» и при нынешнем экономическом строе невозможно.
«МиГ» и «Сухой» смогли удержаться на плаву (вопрос — надолго ли?) за счёт экспорта своих истребителей, а прорваться на мировой рынок крупных самолётов намного сложнее. Да и есть ли в том объективная необходимость у того же «Ильюшина», если под рукой имеется огромный (потенциально) внутренний рынок в РФ? Но могут ли думать Кремль и мединский МИД об интересах отечественного производителя? «Грузите апельсины бочками», — рекомендовал Остап Бендер. Что ж, апельсины в «Россиянию» отгружают со всего света, жаль, что и бочки (а равно — пластиковые вёдра и прочее подобное) «Россиянии» приходится сегодня закупать. Даром, что в СССР этого добра производилось в достатке!
