Михаил Зыгарь - Война и миф
«Коммерсантъ», 03.10.2002
Здесь был Саддам. Рассказывают друзья Саддама Хусейна
8 октября 2002 года
Вашингтон уже не раз давал понять, что Ирак может избежать удара со стороны США, если Саддам Хусейн добровольно покинет страну. «Я не оставлю свой народ!» – заявил в воскресенье иракский лидер. «Он не оставит», – заверили меня в небольшом багдадском кафе, где, по слухам, в молодые годы любил посидеть нынешний правитель Ирака.
Имя Саддама Хусейна в Ираке окутано плотной пеленой мифов. Уже много лет практически никому в Ираке не известно местонахождение руководителя; естественно, говорят иракцы, сейчас, когда американцы ведут охоту на него, охрана президента вынуждена его прятать. Президента ежедневно показывают по телевизору, но в основном это кадры как минимум десятилетней давности: Саддам и дети, Саддам в толпе, Саддам в курдском национальном костюме, Саддам стреляет из ружья. Кадры сопровождаются триединым лозунгом: «Бог! Родина! Руководитель!»
Мне рассказывали, что есть телефонный номер, по которому любой иракский гражданин может позвонить президенту и рассказать ему о своих проблемах – Саддам всех выслушивает и обязательно помогает. Правда, все мои попытки раздобыть этот номер не увенчались успехом. Поэтому, когда я услышал о багдадском кафе, куда Саддам, уже будучи президентом, частенько заходил и угощал всех посетителей кока-колой, я поначалу подумал, что это очередной миф. «Да нет, серьезно, на том берегу Тигра находится район, где президент жил, когда переехал из Тикрита в Багдад. Там до сих пор живут многие его друзья». И правда, уже вскоре мне удалось разыскать этот район.
На въезде в него висит огромный портрет Саддама, держащего в руках тарелку, в ней что-то похожее на пельмени. За ним стоят в ряд несколько десятков совершенно одинаковых коттеджей – их Саддам специально построил для своих старых товарищей. Далее идет череда 16-этажных домов – сюда переселили всех остальных обитателей района, где некогда жил Саддам. Его дом не сохранился, старых домов здесь вообще нет: то ли их разбомбили во время «Бури в пустыне», то ли снесли ради модернизации города.
На берегу реки, рядом с небольшой мечетью, и стоит открытое кафе, в которое, говорят, хаживал президент. Чтобы туда попасть, надо пройти под мостом, а мосты, как и все особо важные объекты в Багдаде, окружены колючей проволокой. Приходится выискивать дыру в ограждении и пролезать сквозь нее.
В кафе полно народу – местные жители пьют чай, курят кальян, играют в карты или домино. Я отыскиваю хозяина, им оказывается 85-летний Абу Фарук, очень живой и активный старик. После традиционного ритуала знакомства, объятий и приветствий первое, что он мне говорит: «Оставь мне, пожалуйста, свой адрес в России. Я уже очень давно хочу съездить в вашу страну. Я к тебе в гости приеду!»
Он усаживает меня за стол, я предлагаю ему посидеть со мной. Абу Фарук извиняется: ему нужно обслуживать посетителей, но если выдастся свободная минутка... Выполнив очередной заказ, он подходит ко мне, говорит со мной минуту-другую, а потом опять бежит за чаем для кого-то из вновь пришедших. Наше общение затрудняется еще и тем, что у Абу Фарука почти нет зубов, поэтому говорит он очень неразборчиво – приходится все время переспрашивать.
– А правда, что президент когда-то жил в этих краях? – осторожно начинаю я.
– Ну конечно, у него же здесь жили дядя и тетя – он к ним переехал из Тикрита. Здесь он неподалеку и в школе учился.
– А чем занимался Саддам в то время?
– Да чем мы тогда занимались... Время было бедное, особо не погуляешь, бегали купаться все время сюда, даже и спали на берегу, – смеется Абу Фарук.
О любви Саддама к плаванию в Ираке ходят легенды. Говорят, что, уже став президентом, он любил переплывать Тигр наперегонки с купающимися мальчишками – и каждый раз-де приплывал первым. Последние 10 лет он, правда, прилюдно уже не плавает. Но судя по виду, открывающемуся с багдадской телебашни, любовь к заплывам на дальние дистанции у него не прошла: на территории одного из его дворцов, которая видна с телебашни, есть бассейн размером с небольшое озеро.
– И что, президент тоже с вами бегал купаться? – продолжаю я расспрашивать хозяина кафе. По моим подсчетам, если Абу Фаруку и правда сейчас 85 лет, то Саддам Хусейн младше его на целых 20.
– Да нет. Я в то время уже работал, а он, пока его приятели бегали за девушками, сидел здесь на берегу и книжки читал.
– А президент за девушками не бегал?
– Он был серьезный. Учился, потом политикой стал заниматься...
Абу Фарук прерывается: ему надо идти на молитву. Он строго придерживается всех религиозных предписаний, даже постится не один месяц в году – Рамадан, – а целых три. «Поэтому-то мне уже 85, а ничего не болит. Только ноги иногда, но это из-за того, что меня машина сбила», – убегая в мечеть, объясняет мне Абу Фарук.
Вокруг кафе собираются дети – посмотреть на пришедших иностранцев. Среди бедно одетых детей выделяются мальчик и девочка в нарядной одежде. Оказывается, это внуки Абу Фарука – он уже успел сбегать домой и сказать их матери, чтобы принарядила детей.
– А Саддам когда-нибудь заходил в ваше кафе? – снова поймав за рукав вернувшегося хозяина, спрашиваю я.
– Вот в это? Нет, это новое. Его для меня президент построил. Девять лет назад. А раньше, конечно, приходил, – с благодушной улыбкой отвечает Абу Фарук и спрашивает, что я буду есть.
– Я что любил есть президент? – я вновь перевожу тему разговора на интересующий меня предмет.
– Все самое простое – кебаб, овощи... Да всю обычную пищу, которую любят простые иракцы. Он вообще очень простой человек, скромный! – Абу Фарук распаляется и говорит все громче, быстрее и неразборчивее. – Это все врут, что он любит купаться в роскоши. Это американское вранье! Он обычный человек. И вот что я тебе еще скажу. Знаешь, почему его все любят? Он самый смелый мужчина в мире! Он никого не боится! Вот вы боитесь американцев, все боятся. А он их не боится.
Абу Фарук все больше горячится – он начинает рассказывать, что у него дома лежат ружье и два пистолета, и если американцы на них нападут, то он возьмет все свое оружие и пойдет защищать Саддама.
Новый посетитель отвлекает Абу Фарука. Я замечаю, что взрослые уже отогнали от меня всех детей: глазеть на иностранцев некультурно. Самые смелые прячутся за машинами метрах в двадцати и изредка выглядывают из-за них. Рядом со мной сидят только внуки Абу Фарука – им можно.
– А в этом районе еще, наверное, живут многие приятели Саддама? – спрашиваю я, воспользовавшись тем, что Абу Фарук принес мне ужин.
– Конечно. Обычно они сюда приходят. Но сейчас, наверное, они уже все пошли спать.
– А когда вы последний раз видели президента?
– Несколько лет назад он приезжал сюда. Гулял по родным местам, ходил по берегу. Но кругом была охрана, меня к нему не подпустили, – Абу Фарук продолжает улыбаться и, трепля меня по плечу, радостно сообщает:
– Очень скоро я встречусь с президентом. У меня с ним встреча. И я обязательно ему передам, что ко мне приходили его друзья из России. Он будет рад.
– Когда вы с ним встретитесь? – удивленно спрашиваю я.
– В ближайшие дни, в ближайшие дни... – блаженно улыбается Абу Фарук.
– Вы уверены? Откуда вы это знаете? Вам позвонили из его администрации? – допытываюсь я.
– Даст Бог, встретимся, – загадочно улыбается старик.
Мы собираемся сфотографироваться на прощание, но тут подбегает один из посетителей и, размахивая руками, просит, чтобы мы перешли на другое место: «Здесь нельзя! Не надо: сзади вас мост. Нельзя фотографировать мост!» Мы послушно отходим в другую сторону. Абу Фарук обещает приехать в Россию, передать от меня привет Саддаму и в следующий раз показать мне, как он будет стрелять из ружья, если придут американцы.
Огибая мечеть, я иду к мосту. Дети провожают меня до самой ограды из колючей проволоки. По дороге меня догоняет мать одного из них, хватает своего ребенка и тащит домой. Потом останавливается и кричит мне вслед: «Молимся за пророка Саддама, не нужен нам никто другой!»
«Коммерсантъ», 08.10.2002
Фестиваль народного кумиротворчества
14 октября 2002 года
На этой неделе в Ираке состоится референдум, который должен продлить полномочия президента Саддама Хусейна еще на семь лет. Однако голосовать иракцы собираются вовсе не за человека по имени Саддам Хусейн, а за миф о великом и могущественном вожде.
Многоликий Саддам
Первое, что мне бросилось в глаза после приезда в Багдад, – это портреты Саддама Хусейна. Удивляло даже не их количество – к тому, что во многих странах, особенно арабских, портреты правителя встречаются повсюду, я уже давно привык. В Египте с каждой стены на вас взирает Хосни Мубарак, в Сирии улицы украшают изображениями отца и сына Асадов, в ОАЭ не менее часто встречается лик шейха Заеда аль-Нахайана. По дороге из международного аэропорта имени Саддама Хусейна в город, который местные чиновники любят называть городом Саддама Хусейна, меня поразило то, что ни один портрет президента не был похож на другой. Сначала он предстал в традиционном военном кителе с орлами на погонах, через две минуты – в костюме и черной шляпе, а еще через сто метров – весь в белом; потом – в традиционном арабском наряде и платкe-куфии, следом – в курдском народном костюме с жилеткой. Аксессуары тоже меняются – то он в солнцезащитных очках, то в берете, то в каске, то с ружьем, то пистолетом, то с мечом. Возле мечети Саддам стоит на коленях на молитвенном коврике, в деловом квартале – говорит по телефону, в бедном районе – держит блюдо с едой. Выражение лица тоже не повторяется – от грозного взгляда до добродушной улыбки.
