Владимир Соловьев - Русская тройка (сборник)
И Volkswagen вступает в эту игру. Отдавая предпочтение именно Калуге по сравнению с Нижним Новгородом или Ленинградской областью. Не успокаиваясь на достигнутом, Артамонов говорит: «А давайте теперь создадим промышленную зону. Если вначале идут иностранные инвесторы, то со временем и российские, самые консервативные, видя, что здесь не обманывают, западники работают, и работают быстро, тоже подключатся». Я спросил у Артамонова: «Ну а как подчиненные-то ваши, небось препоны ставят?» Он ответил: «А каким образом?» И пояснил, что у каждого инвестора есть номер его мобильного телефона. В любое время дня и ночи можно позвонить по любому вопросу. «Видите, мы сейчас с вами беседуем, – а мы проговорили несколько часов, – и телефон ни разу не зазвонил. Потому что проблем нет. Нет повода звонить. Люди, которые у меня работают, понимают, для чего мы это делаем. Нам нужно, чтобы инвестор работал. Потому что наша задача – чтобы у людей в области были высокие зарплаты и нормальный уровень жизни».
Конечно, не нужно идеализировать – зарплата в Калужской области все-таки не как в Германии. И конечно, есть еще миллион негативных факторов, вроде растущих цен на энергоносители, которые тянут за собой по цепочке все остальные цены. Но в губернии появилась жизнь! Произошли принципиальные изменения. Появилась работа. Люди тут же стали спрашивать: «Ну хорошо, а как и где жить?» И Артамонов отвечает: «Нет проблем». Государство в лице областного правительства говорит: «Пожалуйста, берите землю в аренду, а если вы многодетная семья – то бесплатно, мы подведем дороги, электричество и газ, стройтесь и живите». За счет этого цена квадратного метра резко падает. В самой Калуге на правом берегу Оки возводится новый большой микрорайон Правгород. Для приглашенных по контракту специалистов было построено жилье, которое можно дешево арендовать – улучшенный тип того, что у нас называется общежитием, – приезжайте и живите. То есть оказывается, что проблемы такого рода при желании можно решить. А там, глядишь, и дороги улучшились, и молодежь стала меньше уезжать в Москву и Московскую область, – потому что появился хозяин.
Я спросил Артамонова, есть ли у него в губернии коррупция. «Знаете, – ответил он, – с коррупцией на самом деле очень легко бороться. Я сам не беру, поэтому и в моей команде никто не берет. Потому что любой сигнал – и тут же будет возбуждено уголовное дело. Никто покрывать не будет». И это правильный подход. Но в то же самое время Артамонов хорошо понимает, что необходимо воспитывать и другого чиновника.
В предыдущей главе мы достаточно подробно рассмотрели недостатки отечественной судебной системы. Хотя уж казалось бы, чего только для российских судей не сделал президент Медведев! И здания судов замечательные, и зарплаты высокие, и закон их защищает как только может. Но вопрос в качестве судейского корпуса. В самом деле, кто у нас работает судьями? Очень большое количество пришло из судебных секретарей – девочек, которые пришли на работу в возрасте 17–18 лет и с тех пор видели людей только в положении просителей. Еще одна огромная по численности категория – бывшие сотрудники правоохранительных структур, которые тоже привыкли воспринимать окружающих либо как преступников, либо как потерпевших. В нашем представлении судья должен быть не только знатоком законов, но и истинно мудрым человеком – ведь как-никак он определяет нашу судьбу. Люди всегда склонны к идеализации. Но где мы видели таких судей? В кино да в западных романах. В наших реалиях зачастую все наоборот.
Чтобы не повторить ошибки, характерной для судейского корпуса, когда чиновники с юного возраста оторваны от реальной жизни и дальше уже растут внутри бюрократической структуры, вообще не видя и не понимая, чем дышит страна, Артамонов заставлял и заставляет сотрудников своей администрации по достижении ими определенной ступеньки карьерного роста, например на этапе замминистра, отправиться поуправлять регионом – «на землю». Покомандовать реальным хозяйством, поработать, когда уже руки опускаются и понимаешь, что сделать ничего нельзя, но все равно надо. И тогда работа твоих коллег выглядит совсем-совсем по-другому. Тогда ты смотришь на них не из соседнего кабинета, а с той стороны чиновничьей лестницы. И тогда понятна и цена времени, и цена ошибки, и система отношений. И когда через несколько лет возвращается человек из региона уже на министерскую должность, его понимание реальной жизни становится совсем иным.
Получается замечательная кадровая школа, дающая совмещение разных опытов. Человек понимает, как реально работает механизм, а не просто бездумно подписывает бумаги. Таким образом выращивается класс профессиональных управленцев, преданных не только и не столько лично губернатору, сколько идее, осознающих, как надо работать и для кого они работают – ведь они знакомы с нуждами людей «на земле», они несколько лет жили с ними фактически бок о бок, увидели их и услышали. Ну и, разумеется, профессионалам необходимо постоянно повышать квалификацию, поэтому в обязательном порядке два раза в год они отправляются на обучение по всему миру. Если это российские губернии, где происходит что-то хорошее и интересное, едут перенимать опыт туда. Если Сингапур, Америка, Франция, Италия, Германия – значит, туда. Но не бутики шерстить, а учиться делу.
Ведь коррупция, по большому счету, в России всегда возникала не случайно. Она всегда растет одновременно и сверху вниз, и снизу вверх. Классическая поговорка, гласящая, что рыба гниет с головы, далека от действительности. Уж рыба наша как гнить начнет, так и гниет отовсюду. Просто, конечно, когда нет примера добропорядочности сверху, то на всех низовых уровнях понимают, что «можно», и воспроизводят то, что позволительно, – хотя и в несколько иных масштабах, так как возможности порадеть родному человечку другие.
«Друзьям всё, врагам – закон»
В России борьба с коррупцией воспринимается народом, как правило, в двух аспектах. Первый – устранение неугодных политических соперников, которые озверели настолько, что перестали соблюдать всяческие приличия и выполнять четкие указания и, как выражаются наши люди, зарвались, исходя из этого стали брать не по чину и наверх не передавать. И все понимают: этот человек перестал быть системным, командным игроком, членом коллектива, становится раздражающим элементом, от которого необходимо избавиться. Вторая же причина, когда мы говорим о борьбе с коррупцией, – это если человек даже вел себя прилично, но произошли изменения наверху, пришла новая команда и на потоки надо сажать своих, проверенных, и вежливо перенаправлять от одной присосавшейся компании к другой, голодной, которая пришла и с нетерпением ждет своей возможности. Понимаю, что многие с радостью закричат: «Да-да, мы знаем, о ком идет речь!» Вынужден разочаровать. Речь идет о традиции, существующей на протяжении как минимум тысячи лет. Потому что принцип направления финансовых потоков на «своих» прослеживается при дворе любого русского царя, при любом руководителе тут же возникает лобби, распределяющее заказы и ворующее недвижимость, и появляются входящие в историю казнокрады совершенно фантасмагорических пропорций.
Наверное, никогда в истории не было момента, когда можно было бы спокойно сказать, сколько, например, стоит проложить дорогу или построить что-нибудь. Система прослоек и откатов, которой, как нам кажется, так славно наше время, уходит своими корнями во тьму веков. Это, повторю, национальная традиция. Притом доходит до смешного: даже не надо никаких новых схем придумывать. Салтыкова-Щедрина перечитываешь и умиляешься – ведь все как сегодня! Мало того. Почему необходимо в школе изучать «Мертвые души»? Многим наивно кажется, что это энциклопедия того времени. Да ничего подобного! Это самый убедительный бизнес-учебник российской ментальности. В самом деле – до сих пор гуляют по различным формам отчетности мертвые души, внезапно появляющиеся и исчезающие после выборов, и точно так же работают системы собесов, имеющие к этим мертвым душам прямое отношение.
В какой-то момент времени казалось, что победа над коррупцией уже практически у нас в кармане. Сейчас подпишем европейские бумаги, учтем зарубежный опыт – и моментально все у нас станет хорошо. Все чиновники честно расскажут о своих доходах, народ радостно им поверит. При желании обяжем отчитываться даже членов семей! Они, конечно, некоторое время покочевряжатся, как и случилось после внесения этой инициативы президентом, будут кричать, что для них это небезопасно, выйдут разнообразные указы, позволяющие членам семей, даже ближайшим, деклараций не заполнять, но потом под давлением из Кремля вопрос с отчетностью все-таки будет решен.
И действительно, примерно так и произошло. Но при этом остался неподписанным один маленький пункт, крошечная поправка, отсутствие которой превращает абсолютно все сказанное в пустую болтовню. Когда часы пробили двенадцать, оказалось, что все инициативы превратились в тыкву и никакой золотой кареты, на которой мы могли бы доехать до счастливого будущего, у нас по-прежнему нет. Поправка заключалась в том, чтобы вменить чиновникам в обязанность указывать в декларации не только доходы, но и – что намного важнее – расходы, и дополнительно отчитываться, если второе превышает первое, поскольку понятно, что, если эта разница будет превышать определенный процентный уровень, мы имеем дело с очевидной проблемой, которую надо решать.
