Игорь Винокуров - Кунсткамера аномалий
У рассказа Джека Лондона счастливый конец: ясно, что Мапуи получит свой вожделенный дом.
У Эмиля Леви были друзья в Сан-Франциско, и они прислали ему рассказ. Он был в ярости и подал иск во французский трибунал Папеэте на писателя «за клевету», основываясь на том факте, что Джек Лондон использовал его настоящее имя. Позже, через консула США в Папеэте Джулиуса Дрейера дело было передано в суд Сан-Франциско. В конце концов суд приговорил писателя к огромному штрафу, который тот так и не сумел выплатить.
Реальная история с жемчужиной Мапуи, возможно, закончилось благополучней, чем по версии Лондона.
Жемчужину конфисковал у Мапуи китайский торговец с Хикуэру за большие долги. Формально он действовал правомерно, так как намеревался отослать жемчужину на Таити Леви для оценки и продажи и вернуть Мапуи разницу после подведения счётов. Щекотливым моментом в этой сделке было то, что Мапуи не смог бы никак проверить, достаточно ли ему заплатили за невероятно большую жемчужину.
В это время небольшая яхта остановилась в Хикуэру по пути на Факарава, административный центр атолла Туамоту. На борту был француз – скупщик жемчуга с Таити, прослышавший о находке Мапуи. Он сделал щедрое предложение китайцу, и тот согласился перепродать жемчужину, не дожидаясь вестей из Папеэте. Когда Мапуи явился в магазин за своей долей, он обнаружил, что причитающихся ему денег не хватит даже на древесину для стен заветного дома. Он швырнул деньги, менее четырехсот долларов, обратно торговцу и выбежал из магазина, грозясь заявить об обмане правительству Таити.
Спустя двадцать четыре часа, будто по воле сверхъестественных сил, на Хикуэру обрушился страшный ураган. Вот что случилось с яхтой, увозившей с Хикуэру великолепную жемчужину.
Барометр падал, и таитянский шкипер с яхты «Атеа» понял, что предстоит суровое испытание. Старое судно уже жестоко пострадало от сильного ветра, разбушевавшегося моря и ливневого дождя. Наступила ночь. Яхту кренило и бросало на высоких волнах, которые обрушивались на палубу, заливая трюмы и кабину. Ливень был такой, что ничего не было видно, кроме чёрной стены воды.
Шкипер ещё днём настаивал держаться вдали от Хикуэру, но, уступив уговорам скупщика, опасавшегося за свою бесценную жемчужину, решил направиться обратно к Хикуэру, полагая, что широкий рифовый коридор сможет провести судно в спасительную лагуну атолла. Но шкипер просчитался.
В три часа ночи огромная волна понесла яхту вперёд. Потом раздался ужасный треск, которого боятся все шкиперы островов, – это киль «Атеа» врезался в острый как бритва коралловый риф. Послышался жуткий скрежет. Море с грохотом обрушилось на истерзанный корабль, сотрясая его от носа до кормы.
Скупщик выбрался на палубу, боясь оставаться внизу, и схватился за перила. «Атеа» задрала нос, её раскачивало из стороны в сторону. Внезапно гигантский вал поднял яхту, перебросил через выступающий риф Хикуэру, иона, кружась, упала на левый борт. Шлюпки коснулись воды, и команда вместе со шкипером смогла сойти по ним на берег. Позже шкипер заявил, что не видел скупщика после того, как судно врезалось в риф. Он был уверен, что его смыло волной за борт и тот утонул.
Но всё было не совсем так, и одним из первых об этом узнал Мапуи. Спустя месяц после крушения «Атеи» мать разбудила его как-то утром, она была сильно возбуждена.
«Пойдём… пойдём! – кричала она. – Чудо! Кажется, твоя жемчужина вернулась на Хикуэру!»
По пути рассказала сыну, что, собирая съедобные ракушки на выступающих кораллах в лагуне, она увидела полуразложившийся, разбухший, изъеденный рыбами труп мужчины в приличной одежде. Труп запутался в подводных зарослях, и она не могла перевернуть его, но сквозь прозрачную воду видела, что это был он – тот, кто забрал жемчужину Мапуи.
Мапуи легко освободил труп от коралловых зарослей. Лицо человека стёрлось о кораллы за месяц нахождения под водой. Всё стало ясно, когда Мапуи снял с мертвеца брюки и обнаружил пояс с кармашками для денег. Внутри его была жемчужина!
Мапуи пошёл к китайцу-торговцу и честно сказал, что жемчужина снова у него, но на этот раз он не отдаст её никому, пока не приедет чиновник с Таити, который проследит, чтобы она была правильно оценена и продана по оправданной рыночной цене. Получил ли Мапуи свой долгожданный дом? Да, и ещё осталось денег, чтобы его роскошно обставить, если, конечно, можно назвать роскошью отсутствие в доме простой керосиновой плиты и даже кроватей. Мапуи с семьёй по-прежнему спал на полу, пищу готовили в духовке на земле в саду. Мапуи скоро надоела консервированная пища, и он снова вернулся к здоровой морской диете.
Живя в доме белого человека, Мапуи был удовлетворён и наслаждался мыслью, что он – человек состоятельный и уважаемый. Ни торговец, ни миссионер не имели таких домов. Однажды Мапуи решил, что в доме кое-чего недостаёт. Он пошёл в деревню, где жили ловцы жемчуга, и заказал у резчика деревянную фигуру, чтобы украсить крышу своего дома. Это была великолепная фигура огромной тигровой акулы. На ней ещё была вырезана надпись: «Ту – большой друг Мапуи».
Мапуи умер через несколько лет в Такароа. Уже нет его роскошного дома. Время, ветер, солнце и дождь разрушили его. Но о первом ныряльщике все ещё говорят с большим уважением нынешние ловцы жемчуга на атоллах Туамоту, обладающие теперь хорошим снаряжением. Мапуи с его жемчужиной вошёл в легенды.
А что случилось с его жемчужиной? Эмиль Леви купил её, несмотря на баснословную цену, так как на стороне Мапуи выступал правитель Таити.
Жемчужина Малуи, побывав в руках нескольких европейских скупщиков жемчуга, была вставлена в диадему Марии, королевы Англии.
Бэрд лгал: он не полетел к северному полюсу.
Люди напрасно думают, что у лжи короткие ноги, что на лжи далеко не уедешь. В жизни бывает наоборот. Вот и в случае со знаменитым американским полярным исследователем и офицером ВМФ Ричардом Эвелином Бэрдом ноги у лжи были и в меру длинными, и в меру крепкими: они помогли Бэрду сделать очень быструю карьеру. Он стал адмиралом. Ещё и сегодня о нём рассказывают в школах, когда изучают полярные экспедиции; ещё и сегодня во всех справочниках, в том числе в третьем томе последнего издания «Энциклопедии Брокгауза (В 1926 г. вместе с пилотом Ф. Беннетгом совершил полёт на самолёте в район Северного полюса» («Авиация». М.: БРЭ, 1994. С. 125), говорится, что 9 мая 1926 года Ричард Э. Бэрд вместе с Флойдом Беннетгом первым пролетел на самолёте от Шпицбергена до Северного полюса и обратно. Но на самом деле этого героического свершения, которым восхищался весь мир, этого национального триумфа, ставшего для Бэрда первой и главной ступенью в карьере, этого сенсационного шоу, устроенного всего за три дня до того, как норвежец Руаль Амундсен, итальянец Умберто Нобиле и 14 их товарищей впервые в истории (и это уже факт несомненный) достигли Северного полюса на дирижабле, этого эпохального перелёта никогда не было. Бэрд и Беннетт просто солгали.
Это был «самый крупный и самый удачливый обман в истории полярных исследований» – так пишет в своей книге «Океаны, полюса и авиаторы: первые полёты над водными просторами и пустынными льдами» (1971), бывший иностранный корреспондент «Нью-Йорк Геральд трибюн» и редактор еженедельника «Ньюсуик» Ричард Монтегю. В этой книге, посвящённой первым перелётам через океаны и полюса, Монтегю не только теоретически доказывает, что Бэрд и Беннетт вообще не могли достичь Северного полюса, но и прямо изобличает их во лжи. Итак, теперь уже не вызывает сомнений, что Бэрд и Беннетт не достигли полюса.
Однако ложь не умирает. Слишком глубоко врезалась в сознание память о подвиге. Создаётся впечатление, что Америка прямо-таки стремится не потерять ещё одного национального героя. А может быть, тут кроется лишь привычка: кому охота переучиваться? Вот так ревнители исторических легенд, стараясь не обращать внимания на «небольшой изъян», продолжают ревниво оберегать образ великого искателя приключений, учёного, солдата, образ, который ещё раз, в 1957 году, обошёл страницы почти всех газет, сообщивших о смерти этого выдающегося человека (Бэрд умер в возрасте 68 лет от болезни сердца). Весь мир выражал сочувствие, когда этот «человек хладнокровной и взвешенной решимости» (так было сказано в некрологе, напечатанном во «Франкфурте? альгемайне цайтунг»), когда этот обладатель более 70 орденов и высших знаков отличия, многочисленных дипломов почётного доктора, когда этот «последний представитель старшего поколения полярников покинул свою бескрайнюю снежную сцену» (так выразилась «Интернационале биографише прессединст»).
И ведь Ричард Эвелин Бэрд в своей жизни действительно немалого добился, нельзя этого не заметить. Он руководил семью крупными полярными экспедициями: двумя арктическими и пятью антарктическими (в том числе в одной из них участвовали 13 кораблей, полтора десятка самолётов, четыре чысячи человек). Он провёл аэрофотосъёмку более пяти миллионов квадратных метров земной поверхности. Во время экспедиции 1939-1941 годов он обнаружил, что южный магнитный полюс сдвинулся примерно на сотню миль в западном направлении по сравнению с данными, полученными в 1909 году (когда англичанин Эрнст Генри Шеклтон впервые достиг его). Он в одиночку в небольшой хижине при 50 градусах мороза выдержал целую зимовку в Антарктиде. А до этого, 29 ноября 1929 года (вместе с Бернтом Балхеном), он первым перелетел Южный полюс – вот далеко не весь перечень подвигов, совершенных им. На страницах «Интернационале биографише прессединст» с немалым пафосом говорилось: «Здесь, у Южного полюса, Бэрд мечтал сохранять в замороженном виде все те излишки продуктов, что сейчас попросту пропадают или же чьё хранение ежегодно обходится американскому правительству в 350 миллионов долларов. Как-никак он убедился, что оставленный им бифштекс или же бутерброд и десятилетия спустя отличался отменным вкусом. В 1955 году Ричард Бэрд, адмирал и лётчик, будучи уже в почтенном возрасте, был назначен ответственным за организацию и планирование всех американских антарктических экспедиций. В этой связи уже говорилось об атомных электростанциях, которые могли бы в промышленных целях частично „растопить“ Южный полюс. Пора славных „Фоккеров“, выручавших во время первых экспедиций, уже миновала. Скорость постоянно росла. В 1929 году пароход Бэрда затратил на дорогу ровно 44 дня, в 1956-м его самолёт преодолел то же расстояние за 15 часов. Во время Международного геофизического года (1957-1958) на экспедицию было выделено целых 20 миллионов долларов. И миллионеры, и простые люди с улицы любили „своего Дика“ и никогда не скупились ради него: они всегда были готовы пожертвовать деньги на его новые полярные проекты; не оставалось в стороне и правительство. Наивный пионер превратился в крупного организатора, а впоследствии в почтенного адмирала, возглавлявшего целый флот, и молодые люди в нейлоновых рубашках шли за ним, утоляя тоску по отдалённым странам. Рассеивается последняя тайна, оберегаемая нашей Землёй: „терра инкогнита“ Южного полюса. Но за всеми этими новыми пометками на географической карте всё ярче вырисовывается образ последнего полярника, овеянный ореолом прожитых лет, наполненных юношескими мечтами о белом безмолвии».
