Николай Зенькович - Тайны ушедшего века. Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации
Последним благородным жестом Крупской, признавшей огромную любовь Ленина и Арманд, стало ее предложение в феврале 1924 года захоронить останки ее супруга совместно с прахом Инессы Арманд. Однако Сталин предложение отверг.
Смакуя эти детали, демократическая пресса России, похоже, отказывала Ленину в проявлении элементарных человеческих чувств. Ему, судя по комментариям, не положено было даже влюбиться в понравившуюся женщину.
В октябре — ноябре 1993 года, как сообщала все та же российская пресса, московской мэрией был подготовлен проект указа президента России «О восстановлении исторического облика Красной площади». В нем предусматривалось перезахоронение тела Ленина, а также праха лиц, захороненных в стене Московского Кремля.
Ситуация для проведения этой акции была выбрана удачная — в развитие, так сказать, успеха, одержанного исполнительной властью над законодательной с помощью танковых орудий. Куй железо, пока горячо! — требовали наиболее радикально настроенные интеллигенты-демократы.
С этой целью через средства массовой информации внушалась мысль о том, что указанная идея не нова и не столь уж революционна, как могло показаться на первый взгляд. Впервые она возникла в Политбюро ЦК после смерти Сталина. 7 марта 1953 года в «Правде» было опубликовано постановление, в соответствии с которым в Москве должно было быть сооружено «монументальное здание — пантеон, памятник вечной славы великих людей Советской страны».
В документе указывалось: «По окончании сооружения пантеона перенести в него саркофаг с телом В. И. Ленина и саркофаг с телом И. В. Сталина, а также останки выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных у Кремлевской стены…»
Однако эта идея по неизвестным причинам не была осуществлена. Возникла она снова, как уже говорилось выше, в смутные октябрьские дни 1993 года на качественно новой политической основе. Вместо пантеона предлагался другой вариант — предоставить Новодевичье кладбище или другие кладбища по желанию родных и близких покойных.
— В Москве снова перестройка, — язвительно сообщали в свои редакции иностранные корреспонденты. — На этот раз «кремлевского кладбища».
Кого же предстояло перезахоронить, если бы указ был подписан Ельциным? Кто покоится у стен Кремля? Об этом как-то не думалось. «Кремлевское кладбище» к тому времени ассоциировалось лишь с телом Ленина.
А там прах 415 человек! Первое захоронение произведено в 1917 году. Последнее в 1985-м, когда привезли тело предпоследнего генсека Константина Устиновича Черненко, со смертью которого начался последний этап в истории Советского Союза — так называемая перестройка.
А кто был первым? Он был не один. Сюда привезли сразу 240 человек, погибших в ходе октябрьских и ноябрьских боев 1917 года в Москве. Их похоронили в двух братских могилах. В основном это безымянные люди, скорее всего, случайные прохожие, зеваки, как большинство жертв октября девяносто третьего. Из лежащих в двух братских могилах установлены имена лишь 62 человек.
Следующее захоронение у стен Кремля состоялось в 1918 году. 17 тел погибших привезли из подмосковной Коломны, Киева и других городов. Никто не знает, почему им были оказаны такие почести — рядовым бойцам, не отмеченным высокими званиями и заслугами.
Первое «начальственное» захоронение произошло в 1919 году, но опять же коллективное. В братскую могилу на Красной площади положили тела 11 московских активистов большевистской партии, которые погибли от взрыва, устроенного анархистами в здании Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском переулке. Самая видная фигура среди погибших от взрыва — секретарь Московского комитета РКП(б) В. М. Загорский, его именем до недавнего времени назывался подмосковный Сергиев Посад.
Первый отдельный могильный холм появился здесь в 1919 году. У Сенатской башни Кремля похоронили Я. М. Свердлова, который открыл галерею самых-самых. Она состоит из 12 бюстов, которые москвичи называют «12 апостолов». Их можно увидеть после посещения Мавзолея. Хронология захоронений такова: М. В. Фрунзе (1925), Ф. Э. Дзержинский (1926), М. И. Калинин (1946), А. А. Жданов (1948), И. В. Сталин (в 1953 году помещен в Мавзолей рядом с Лениным, ночью 31 октября 1961 года перезахоронен у Кремлевской стены), К. Е. Ворошилов (1969), С. М. Буденный (1973), М. А. Суслов (1982), Л. И. Брежнев (1982), Ю. В. Андропов (1984), К. У. Черненко (1985).
Они похоронены в земле. Начиная с 1925 года прах всех, кроме этих 12 «самых-самых», замуровывался в Кремлевскую стену. Последняя земляная могила принадлежит убитому в 1927 году в Варшаве советскому послу в Польше П. Л. Войкову.
Постепенно Кремлевская стена становилась элитарным партийным и государственным кладбищем. До 1924 года решение о том, кого хоронить там, принимал Моссовет, потом — Политбюро ЦК. Статус «кладбища» все время повышался. При Хрущеве туда могли попасть союзные министры, при Брежневе — не ниже зампреда Совета Министров.
В 20-е годы это место захоронения было довольно демократичным. В 1920 году здесь произведено восемь захоронений. Среди них наиболее известны имена наркома почт и телеграфов РСФСР В. Н. Подбельского, заведующей отделом ЦК по работе среди женщин и, как сейчас пишут, тайной любви Ленина И. Ф. Арманд, американца Джона Рида.
В 1921 году произошло последнее массовое захоронение — жертв аварии аэровагона. Среди погребенных — член ЦК РКП(б) Ф. А. Артем, сына которого взял на воспитание в свою семью Сталин, и группа зарубежных коммунистов-интернационалистов.
В 20-е годы здесь похоронили также таких известных деятелей, как убитого в Лозанне Вацлава Воровского, члена ЦИК Виктора Ногина (станция московского метро, носившая его имя, переименована в «Китай-город»), председателя ЦИК СССР Наримана Нариманова, посла СССР в Англии Леонида Красина, наркома продовольствия Александра Цюрупу, главного редактора «Известий» Ивана Скворцова-Степанова.
В 30-е годы в Кремлевской стене захоронили прах экономиста, тестя Н. И. Бухарина, М. А. Ларина; председателя Верховного суда РСФСР П. И. Стучки; историка М. Н. Покровского; Клары Цеткин; А. В. Луначарского; председателя ОГПУ В. Р. Менжинского; С. М. Кирова; В. В. Куйбышева; помощника Сталина И. П. Товстухи; А. М. Горького; президента АН СССР А. П. Карпинского; главкома Вооруженных Сил РСФСР в 1919–1924 годы С. С. Каменева; Г. К. Орджоникидзе; сестры Ленина М. И. Ульяновой; летчика В. П. Чкалова; Н. К. Крупской; летчиков — Героев Советского Союза Анатолия Серова и Полины Осипенко, погибших в авиакатастрофе.
За все годы Великой Отечественной войны на Красной площади были захоронены только пять человек. Из них лишь один — Г. П. Кравченко, первый дважды Герой Советского Союза, командир авиадивизии, — пал в бою.
Послевоенные годы помнят многие читатели. Поэтому просто перечислю привилегированных покойников по роду их занятий. Начнем с военачальников. Маршалы Советского Союза, кроме упомянутых Ворошилова и Буденного: Б. М. Шапошников, Ф. И. Толбухин, Л. А. Говоров, С. С. Бирюзов, Р. Я. Малиновский, В. Д. Соколовский, К. К. Рокоссовский, К. А. Мерецков, С. К. Тимошенко, А. И. Еременко, М. В. Захаров, И. С. Конев, Г. К. Жуков, А. А. Гречко, И. И. Якубовский, А. М. Василевский, И. Х. Баграмян, Д. Ф. Устинов и другие.
Большая группа захороненных у стен Кремля — министры, заместители председателей Совета Министров СССР. Имена их помнят, наверное, только люди старшего поколения. Здесь же ученые, организаторы науки, академики — С. Я. Жук, Г. М. Кржижановский, И. В. Курчатов, С. П. Королев, М. В. Келдыш…
В шестидесятые годы на Кремлевской стене появились таблички с именами трагически погибших космонавтов В. М. Комарова, Ю. А. Гагарина, погибшего с ним летчика В. С. Серегина, Г. Т. Добровольского, В. Н. Волкова, В. И. Пацаева.
Но главными персонами кремлевских захоронений до 1985 года были руководители и видные деятели правящей партии (кроме тех, кому установлены бюсты): А. С. Щербаков, Р. С. Землячка, М. Ф. Владимирский, Л. З. Мехлис, М. Ф. Шкирятов, О. В. Куусинен, Ф. Р. Козлов, А. П. Рудаков, Е. Д. Стасова, Н. М. Шверник, Ф. Д. Кулаков, А. Н. Косыгин, А. Я. Пельше.
По-разному восприняли в Москве затею мэрии о переносе захоронений с Красной площади. Многие ее одобряли, но звучали и благоразумные голоса, призывавшие не забывать, что это все-таки могилы. Тут-то и нашли «белый рояль в кустах» — в газетах вдруг появилась россыпь публикаций о слезах родственников похороненных у Кремлевской стены. Оказывается, члены семей усопших плачут не от воспоминаний, а от обиды. Мол, они не могут, как все, по русскому обычаю, посадить около могилки деревце, в родительскую субботу прийти на поминки, плеснуть покойному водки стакан и накрыть его горбушкой, что придет время, когда близкие тоже соберутся в мир иной, но их никогда не похоронят рядом с родней…
