Любовь ЛУКИНА - Сборник рассказов и повестей
Оксана решительно не понимала, что происходит.
— Ну… на природе, — пояснил Артем, видя ее растерянный взгляд. Есть пиво, но я бы рекомендовал красное сухое. С сыром и зеленью. Или вы больше уважаете что-нибудь покрепче?
— Это что, Древняя Русь? — озираясь, спросила Оксана.
Обычный загородный пейзаж. Вильнувшая меж холмов речушка. Правда, не видно нигде ни шиферных крыш, ни решетчатых опор линий электропередач. Хотя, с другой стороны, терема и частоколы также отсутствуют.
— "За шеломянем еси…" — машинально ответил цитатой Артем, тоже что-то высматривая окрест. — Замечательный бугорок! Там и расположимся. И обзор превосходный, и сами, главное, на виду…
Он поправил туго набитую сумку и неспешно двинулся в сторону холма. Оксана последовала за ним.
— А если татары наедут? — с тревогой спросила она.
— Думаете, если наедут русичи, будет лучше?
— Ну а все-таки!
Артем обернулся.
— Кто бы ни наехал, хлопните в ладоши, — посоветовал он. — Только как можно громче. Или завизжите.
— Испугаются и убегут?
— Нет. Просто этот «Мини-хрон» настроен на звук. Тут же отключится и нас с вами выбросит в точку старта. То есть в мой кабинет.
Они достигли вершины холма. Артем расстегнул сумку, извлек и расстелил клетчатый плед, затем принялся выгружать сыр, зелень, лаваш, две бутылки вина…
— Смотрите! — вскрикнула вдруг Оксана. К счастью, достаточно тихо.
Артем выпрямился и взглянул в указанном направлении. На краю леска мелькнула человеческая фигурка. Потом еще раз. Неизвестный был облачен в синие шорты и белую тенниску.
— Это он?!
— Нет, — помолчав, сказал Артем. — Это я. Да вы не волнуйтесь — я здесь часто бываю…
Оксана всмотрелась, но расстояние было слишком велико — черт лица не различить.
— А поближе подойти можно?
— Не стоит, — сказал Артем. — "Мини-хрон"-то у нас один на двоих. Отойдете шагов на пятнадцать — и окажетесь…
— …в вашем кабинете?
— Именно. — Артем улыбнулся — и вдруг обнаружилось, что не такой уж он бука. Кажется, в первой половине тринадцатого столетия ему было куда спокойнее, нежели в современности.
Они сели на плед. Артем достал штопор и открыл первую бутылку. Вино оказалось хорошее, такое положено смаковать, но корреспонденточка оглушила стакан залпом. Необходимо было прийти в себя.
— Так! — решительно сказала она, тряхнув головой. — Короче! Давайте к делу. Как вы его собираетесь перехватывать?
Артем с задумчивым видом завертывал в лаваш зелень и сыр.
— Завтрак грузинского крестьянина, — сообщил он. — Рекомендую… Перехватывать?.. Да бог с ним! Куда он денется? Погуляет-погуляет — и сам придет…
— То есть как погуляет?! Он же за это время… — Оксана осеклась и еще раз оглядела безлюдные окрестности. — Позвольте!.. — страшным шепотом произнесла она. — А где же… — Округлила глаза — и вдруг расхохоталась. — Нет, но я-то, главное, жду, когда битва начнется! А она, значит, все-таки там — в мае 1223-го?..
Артем внимательно взглянул на корреспондентку и счел необходимым наполнить стаканы.
— В мае 1223-го — та же картина, — скорбно сообщил он.
Смех оборвался.
— Не понимаю…
— Что ж тут непонятного? Оба летописца ошиблись…
— То есть там тоже пусто?!
— Да не то чтобы пусто, — сказал Артем. — Скорее людно. Сотрудника нашего с лопатой — видела? Вот он там уже третий год со своим хронопуталом разбирается — и все конца-края не видно…
— Но ведь была же она, эта битва на Калке!.. — испуганно выдохнула Оксана.
— Наверное, была…
— Где? Когда?
— Ищем, — утешил Артем, протягивая ей стакан.
Вскоре они уже окончательно перешли на «ты».
— Поняла теперь, почему нас так финансируют? — с горечью говорил Артем. — От нас же толку никакого! Что мы охраняем? Кому оно нужно — то, что было на самом деле? Государству? До фонаря это государству! До высокой синей лампочки! Ему идеологию подавай, легенду… Твое здоровье!
Чокнулись, пригубили.
— Но все равно ведь на прошлое посягают… — в растерянности сказала Оксана. — Значит, есть что охранять…
— Хронопуталы-то? — Артем пренебрежительно скривился. — Да брось ты! Случая еще не было, чтобы кто-то из них попал туда, куда хотел. Ты пойми: они же не историю — они учебник истории хотят изменить… Чувствуешь разницу? И никак не возьмут в толк, придурки, что учебники не в прошлом, а в настоящем исправляют…
— Но ведь исторические документы…
— Оксанка! Документы людьми пишутся! Так что главные хронопуталы, если честно, это как раз историки с летописцами… Кстати, о хронопуталах… Пора бы ему показаться, соколу ясному… — Артем аккуратно поставил стакан на плед и, приподнявшись, окинул округу пристальным оком. — Ага, вижу… — ворчливо известил он через некоторое время. — Все в порядке: заметил нас, идет сюда… А разоделся-то, разоделся! Чистый ансамбль песни и пляски…
Оксана вскочила и уставилась в ту сторону, куда глядел Артем.
Человек, поднимавшийся по склону, был и впрямь одет в духе народных самодеятельных коллективов: алая шелковая рубаха, перехваченная по талии шнуром с кистями, синие (тоже шелковые) портки вправлены в короткие сапожки. В руках почему-то гусли. Под Бояна, что ли, косил? Непонятно…
Очумело озираясь, хронопутало брело к вершине холма. Оксана уже различала, что лицо у злоумышленника длинное, изможденное (не иначе — от трехчасового пешего блуждания по окрестностям), русая гривка едва закрывает уши, а узкий подбородок, кажется, усажен редкой белесой щетиной. Неказист. И все же сквозило в его облике что-то трогательно-беспомощное.
Злоумышленник остановился в десятке шагов от расстеленного пледа, воззрившись на неизвестно откуда взявшихся здесь современников. Видно было, что еще немного — и бедняга тронется рассудком.
— Татар не видели? — с отчаянием спросил он.
Артем помотал головой.
— А наших?..
— Вы подсаживайтесь, — с сочувствием на него глядя, сказала Оксана. Выпейте, успокойтесь. А я вам сейчас все объясню…
Контакты четвертого рода
— Серые вы люди! — искренне сказал я аборигенам, выбираясь из люка ракеты.
Они и вправду были серого цвета.
— А ты розовый, — констатировали они.
— Скорее голубой… — уклончиво уточнил я.
Они заморгали:
— Это как?..
…Теперь вот меня отстранили от полетов. И, спрашивается, за что? Они же сами поинтересовались!
2 (тут)Она вышла из летающей тарелки — и сразу же увидела меня. Ультрафиолетовые глаза пришелицы вспыхнули восторгом. Надо полагать, по меркам ее планеты я был неотразим. Она (по меркам моей планеты) — тоже.
— Вася, — представился я спроста.
От возмущения щеки ее стали инфракрасными, и она закатила мне пощечину.
Ногой.
Сжатой в кулак.
Когда я поднялся с земли, летающая тарелка уже таяла в голубом мареве.
Кто же знал, что мое имя на их языке означает такую похабщину!
Интересно, а каким русским матерным словом звали ее?
Маскарад
— А теперь — вручение призов за лучший маскарадный костюм!
Мушкетеры подкрутили усы, Чебурашки поправили ушки, громко затрещали пластмассовыми веерами какие-то придворные дамы.
Один лишь Петр Иванович, главбух НИИ, был в своем будничном костюме, сером в полоску, — даже не удосужился приодеться ради праздника.
— Первый приз завоевала маска "Марсианин"! — Снегурочка зааплодировала.
К сцене сквозь толпу протиснулось какое-то двуногое — шипастое, рогатое, когтистое, с выхлопной трубой меж лопаток. Раскланиваясь, двуногое грациозно взялось когтями за свое зеленое рыло, стянуло его — и оказалось розовощеким институтским электриком Сазоновым.
— Мо-ло-дец!
— А мне? — глухо, как из бочки, спросил Петр Иванович, но его не расслышали.
— Второй приз — "Цыганочка Аза"!
Инженер-конструктор Пернатова, отстреливая черными очами мужчин, звеня браслетами и монистами, взвилась на сцену и в блеске смоляных кудрей и шелесте пестрых юбок порхнула к Деду Морозу: "Позолоти ручку, красноносенький, всю правду скажу!"
— Мо-ло-дец!
— А мне? — обиженно повторил главбух и двинулся к сцене.
Его опять не расслышали.
— Третий приз присуждается за костюм "Старик Хоттабыч"!
Директор НИИ, оглаживая длинную бороду из мочалки и снисходительно улыбаясь, прошествовал к сцене.
— Мо-лод-цы! — почему-то во множественном числе скандировал зал.
— А мне? — громко и возмущенно выкрикнул Петр Иванович, хватая Снегурочку за полу шубки.
— Но у вас же костюма нет, — ослепительно улыбаясь, прошипела Снегурочка.
— А это? — Главбух отпустил шубку и ткнул себя в грудь.
— Но это же не маскарадный костюм! — не выдержал Дед Мороз.
