Николай Непомнящий - Военные катастрофы на море
2 ноября из «Новороссийска» сквозь вырезанное автогеном отверстие в днище извлекли последних 37 человек, обессиленных, совершенно седых матросов. Последним был мичман с сильно ввалившимися глазами, еле живой. Он сказал, что все находящиеся с ним в отсеке люди погибли, вода прибывала и он плавал в абсолютной темноте среди раздувшихся трупов. В момент взрыва он лежал в койке-гамаке, которая несколько «спружинила» страшный удар, но он, тем не менее, на какое-то время потерял сознание. Сколько времени это длилось — он сказать не мог. Очнулся от страшной головной боли… Всех спасенных поместили в морской госпиталь.
Пробоину в днище «Новороссийска» я обследовал тщательнейшим образом. Мне, как водолазу, было известно, что в Севастопольской бухте за войну от неконтактных мин погибло четыре корабля и пять получили большие повреждения, и как выглядят пробоины такого рода, я хорошо знал. Ни одна мина не прошибала столько палуб, как это было на линкоре…
Продольный и поперечный набор корпусов кораблей от взрывов мин, включая палубы, деформируется, появляются гофры и разрывы в броне, заклепки вылетают.
На «Новороссийске» пробоина выглядела иначе: она была сильно вытянута по длине (целых 27 метров !). У меня не вызывало ни малейшего сомнения, что линкор взорвали морские диверсанты, итальянские, конечно. И они подвели под днище сравнительно небольшой заряд, прикрепив его не к «погребам», а к замурованным заранее мощным фугасам изнутри и тщательно замаскированным в период подготовки корабля к передаче нам, с этим «сюрпризом» он и плавал до поры до времени в наших водах…
Обо всем этом я тоже доложил… Каково же было мое удивление, когда в секретном приказе по флоту утверждалось, что «Новороссийск» якобы погиб в результате подрыва на донной мине, лежавшей на дне бухты с времен войны!
Этим же приказом семьям погибшим были выданы единовременные пособия — по 10 тысяч рублей за погибших матросов и по 30 тысяч — за офицеров. После чего о «Новороссийске» постарались забыть…
Я же еще несколько месяцев кряду спускался под воду с другими водолазами, побывал во многих помещениях, готовил искалеченный линкор к подъему на поверхность.
В развороченном корпусе его пробоина зияла как огромная пасть, одновременно отпугивая и дразня тайной. Ил, постепенно оседая, покрыл весь линкор толстым слоем, и он стал темно-коричневым. Я же все больше утверждался во мнении, что «черный отсек» с мощным зарядом тротила, начиная с 23 шпангоута, на корабле был. Этот отсек, или «потайной карман», простирался примерно до 54 шпангоута, был тщательно заварен, швы закрашены и замаскированы.
Место для этого потайного кармана было вычислено очень точно и гарантировало после взрыва потерю остойчивости и опрокидывание. Хлынувшая внутрь линкора забортная вода должна была завершить дело, так как заполняла помещения, расположенные выше броневой палубы. Дьявольский расчет полностью оправдался…
Мы слушали старого водолаза не перебивая. Было очевидно, что гибель линкора «Новороссийск» и пелена тайны вокруг него уже долгое время не дает ему покоя, заставляет размышлять, анализировать, сопоставлять…
Впрочем, бесславная гибель «Новороссийска», насколько мне известно, беспокоила не одного Ивана Петровича Прохорова. Много позже в мемуарах адмирала Г. Левченко, в статьях бывшего флагманского механика Черноморского флота контр-адмирала В. Самарина, писателя Н. Черкашина исследовалась история гибели линкора, как, впрочем, и в статьях ряда других историков и очевидцев. Но и после этих публикаций оставалось много загадочного во всей этой истории.
Нельзя не обратить внимания, что профессиональный водолаз высшей квалификации И.П. Прохоров, видимо, весьма близко подошел к причине страшного взрыва на корабле, считавшемся непотопляемым.
Капитан 2-го ранга Ю. Лепехов свидетельствует:
«В марте 1949 года, будучи командиром трюмной группы линкора „Юлий Цезарь“, вошедшего в состав Черноморского флота под названием „Новороссийск“, я спустя месяц после прихода корабля в Севастополь делал осмотр трюмов линкора.
На 23 шпангоуте я обнаружил переборку, в которой флорные вырезы (поперечная связь днищевого перекрытия, состоящая из вертикальных стальных листов, ограниченных сверху настилом второго дна, а снизу — днищевой обшивкой. — Л.В.), оказались заваренными. Сварка показалась мне довольно свежей по сравнению со сварными швами на переборках. Подумал — как узнать, что находится за этой переборкой? Если вырезать автогеном, то может начаться пожар или даже может произойти взрыв. Решил проверить, что имеется за переборкой, путем высверливания с помощью пневматической машинки. На корабле такой машинки не оказалось. Я в тот же день доложил об этом командиру дивизиона живучести. Доложил ли он об этом командованию? Я не знаю. Вот так этот вопрос остался забытым».
Напомню читателю, не знакомому с премудростями морских правил и законов, что, согласно Корабельному уставу, на всех без исключения боевых кораблях флота должны осматриваться все помещения, включая труднодоступные, несколько раз в году специальной постоянной корпусной комиссией под председательством старпома. Осматривается состояние корпуса и всех корпусных конструкций. После чего пишется акт результатов осмотра под контролем лиц эксплуатационного отдела технического управления флота для принятия решения, в случае необходимости, о производстве профилактических работ или аварийно.
Как вице-адмирал Пархоменко и его штаб допустили, что на итальянском линкоре «Юлий Цезарь» имеется «потайной карман», не имеющий доступа и никогда не осматриваемый, остается загадкой!
Анализ событий, предшествующих передаче «Джулио Чезаре» в состав Черноморского флота, вместе со сторожевыми кораблями «Ловкий» и «Легкий», а также красавца парусника «Колумб», доставшихся СССР после раздела между союзниками итальянского флота, не оставляет сомнения, что после того, как война ими была проиграна, у «милитаре итальяно» было достаточно времени для подобной дьявольской хитрой акции.
Несомненно, что передача Хрущевым Крыма под юрисдикцию Украины самым отрицательным образом сказалась на боеготовности флота, включая авиацию и другие рода войск, как и на Севастополе, формально оставшемся основной военно-морской базой СССР.
Последнее слово адмиралаС глубоким вздохом Иван Петрович завершил свой рассказ:
— Водолазам была поставлена задача поднять «Новороссийск», что оказалось очень трудным делом и на это ушло много времени.
Для этого пришлось отделить от корпуса башни главного калибра и часть палубных надстроек. Пробоину заварили, подвели понтоны, стропы…
Со дня трагедии прошел год. Водолазы побывали во многих помещениях, забитых скелетами и кишащими крабами. Мы как бы заглянули внутрь стального гроба. Ракообразные и бактерии в воде обычно уничтожают утопленников за несколько недель, но предметы сохраняются довольно долго. В одном из кормовых помещений, куда я сумел заглянуть, я увидел при свете переносной лампы плавающие табуретки, тетради, томики Пушкина, авторучки, гитару. Из-за ила я не сразу разглядел несколько скелетов в умиротворенных позах. Двое как бы сидели обнявшись. Нелепо и странно было видеть на ногах скелетов матросские ботинки на толстых подошвах, именуемые обычно «ГД», а также сползшие ремни с матросскими бляхами. На одном я узрел изолирующий кислородный противогаз КИП-5. Этот, верно, задохнулся и наглотался воды позже других…
В луче фонаря я увидел бронзовую эмблему военно-морского флота Италии: связка прутьев (фасций), крепко связанных с боевыми топориками. Эмблема эта существовала еще во времена Юлия Цезаря, ее и позаимствовал Муссолини. Она стала означать силу и власть фашистов. Такие эмблемы сохранились на линкоре во многих помещениях, и я невольно вспомнил об умном и коварном князе Боргезе, мастере подводных диверсий, руководителе центра по обучению подводных пловцов. И вновь, в который раз, укрепился в мысли, что гибель «Новороссийска» — это умело подготовленная операция.
Недавно в журнале «Слово» опубликованы мемуары адмирала Николая Герасимовича Кузнецова «Крутые повороты». Как старый и многоопытный адмирал, он до самой своей кончины не сомневался, что гибель «Новороссийска» — это тщательно подготовленная операция. Об этом он пишет следующее:
«До сих пор для меня остается загадкой: как могла остаться и сработать старая немецкая мина, взорваться обязательно ночью и в таком самом уязвимом для корабля месте? Уж слишком невероятное стечение обстоятельств. Что же тогда могло произойти? Диверсия.
«Новороссийск» — трофейный итальянский корабль, а итальянцы — специалисты в такого рода делах. В годы войны они подрывали английские корабли в Александрии, техника позволяла это делать и сейчас. Пробраться в Севастопольскую бухту трудностей не представляло. Ведь мирное время, город открытый. К тому же патриотические чувства итальянских моряков могли толкнуть их на это. Значит, ничего невозможного здесь нет…
