Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №4 (2002)
Так что я никак не могу признать справедливым обвинение меня в том, что я “подымал руку на Шолохова”.
В недавно вышедшей книге Т. Окуловой-Микешиной “Бесовщина под прикрытием утопий” впервые исследована роль в разрушении великой державы такой касты, как советники из числа западников-космополитов последних советских вождей, начиная с Хрущева. Об истории возникновения этой касты рассказывает один из подобных советников Г. Шахназаров в своей книге “Цена свободы. Реформация Горбачева глазами его помощника”. “Это была первая группа такого рода. В какой-то мере ее создание было навеяно опытом американцев. Как раз в те годы президент Кеннеди привлек к себе на помощь для совета специалистов из числа крупных политологов, историков, экономистов. В моду входили так называемые мозговые атаки, предлагавшие правителям веер альтернативных решений. Нечто вроде этого задумал только что возведенный в сан секретаря ЦК КПСС заведующий отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран Юрий Владимирович Андропов”. По признанию мемуариста, эта группа была “своего рода инородным телом в чиновничьем организме, какой представлял собой аппарат ЦК КПСС”. По его же словам, в политической жизни противостояли два лагеря: “в одном — великодержавники, славянофилы или евразийцы , в другом — западники , интегралисты или космополиты ”. Новоиспеченная группа консультантов Андропова и состояла исключительно из западников-космополитов, таких как Г. Арбатов, Г. Шахназаров, А. Бовин, А. Черняев, Ф. Бурлацкий и т. д.
В своих мемуарах Ф. Бурлацкий бахвалится, что Андропов называл его и других своих консультантов “духовными аристократами”. Заметим, не то, что нас, “славянофилов” — презрительным словом “русисты”. Читая мемуары этих “духовных аристократов”, видишь, сколько высокомерия и презрения у этой ядовитой, поистине инородной публики к “серой массе” цековских работников, в том числе и к самим членам Политбюро из русских, и вместе с тем как дружно, образуя неразрывный круг, демонстрируют они свои “особые отношения” с Андроповым, сначала секретарем ЦК КПСС, а затем генсеком — вплоть до того (как рассказывает об этом Бурлацкий), что Юрий Владимирович доверительно почитывал им свои стихи, дружеские стихотворные послания, чем, оказывается, он увлекался.
Недавно в нашей печати (газета “Советская Россия”, 8 апреля 2000 г.) приводились слова заместителя госсекретаря США Тэлботта о том, что академик Арбатов стал “другом Америки” еще с 70-х годов. В качестве агента влияния в интересах США действовал он и как консультант в ЦК КПСС. Ему были всегда открыты двери кабинетов генсеков... Вот одна из историй. Партийная комиссия во главе с одним из членов Политбюро при проверке работы академического Института мировой экономики установила факты “засоренности института сионистскими элементами”, пришла к выводу, что “институт дезориентировал руководство страны относительно процессов, происходящих в мире”. Директор этого института И. Иноземцев оказался, что называется, в подвешенном состоянии. И тогда на выручку своему другу и единомышленнику бросился Арбатов. Как он сам рассказывает в своих мемуарах “Затянувшееся выздоровление (1953—1985 гг.)”, придя к Брежневу в его кабинет, он начал обвинять парткомиссию в необъективности, клевете на директора Института мировой экономики, и первой же реакцией Леонида Ильича на эти слова было то, что, положив руку на телефон, он спросил: “Куда звонить?” И этот звонок генсека в присутствии Арбатова прекратил расследование преступной деятельности агентов влияния. Как пишет автор названной выше книги “Бесовщина под прикрытием утопий”: “Насколько обоснованными были выводы комиссии, можно судить и по тому, что бывший сотрудник этого института Д. Саймс после эмиграции в 1973 году в США стал там консультантом Совета по разведке ЦРУ”. Со вступлением Андропова на высший пост в партии панибратское отношение с ним Арбатова приняло такой наглый характер, что новый генсек счел нужным в письме к “академику” несколько урезонить его. Сам поклонник, опекун “интернационалистов”-космополитов в литературе и театре вроде шатровых, юриев любимовых, евтушенок, Андропов не нуждался в арбатовском оголтелом навязывании ему роли апологета еврейской “творческой интеллигенции”, тем более что всему должно придти свое время...
В том же докладе к 60-летию СССР, где он назвал дореволюционную Россию “тюрьмой народов”, Андропов ратовал за “слияние наций” в одну “советскую нацию”, прекрасно, конечно, зная, что есть одна нация, заинтересованная в “слиянии наций” и которая сама никогда ни с кем не сольется, — это народ по имени “И.”
Оголились при Горбачеве, сбросив с себя показные идеологические покровы, и другие бывшие генсековские консультанты. (Экс-шеф ЦРУ Гейтс пишет в своих воспоминаниях: “ЦРУ с энтузиазмом отнеслось к Горбачеву с момента его появления в начале 1983 года как протеже Андропова”. Кстати, с приходом Андропова к власти вернулся из Канады в Москву оголтелый русофоб А. Яковлев, ставший его ближайшим советником, а при Горбачеве — “главным архитектором перестройки”.) На VII пленуме правления Союза писателей РСФСР в своем выступлении (“Литературная Россия”, 30 марта 1990 г.) я говорил о некоем теоретике, который идеологически обосновал “перестройку”, горбачевское “новое мышление” как продолжение и развитие идущей от Эйнштейна “прогрессивной” идеи глобализма, мирового сообщества, управляемого мировым правительством. Теоретик этот — Г. Шахназаров, все из того же круга бывших генсековских консультантов. Приводил я тогда и его же слова: “Ждут своей очереди книги Максима Ковалевского и других корифеев отечественной политической науки”, — добавляя к этим словам свой комментарий: “Известно, что М. Ковалевский был не только “корифеем политической науки” с мощной ориентировкой на политические порядки Европы, но и корифеем масонства, организатором в России в начале двадцатого века масонских лож”.
Жуткая тень не просто КГБ (где работали разные люди и где, конечно же, были скрытно сочувствующие русским патриотам), а самого Андропова нависла над моей бедовой головой. Предстояло ждать своей участи. Незадолго до этого подвергся допросу в КГБ историк С. Н. Семанов за хранение купленных им номеров машинописного русского периодического журнала “Вече”, который редактировал В. Н. Осипов. Тогда же С. Семанов был снят с поста главного редактора журнала “Человек и закон”. Как стало известно впоследствии, этому предшествовала секретная записка Андропова в Политбюро, в которой речь шла и о Семанове как “русском и антисоветском элементе”. И вот теперь мы оба, знавшие друг друга со второй половины 60-х годов, давние “молодогвардейцы”, оказались в схожем положении. Мы встретились с ним около его дома, на Большой Дорогомиловской улице, рядом с Киевским вокзалом. Долго петляли, как зайцы, по переулкам и дворам, по привокзальной площади, остерегаясь быть услышанными даже и там, хотя чего вроде бы таиться и скрывать — как “русисты” мы были все на виду в своих писаниях. По крайней мере, так я мог сказать о себе, когда писал, стараясь уйти в “русский дух”, в чем виделось мне наиболее действенное противостояние разлагателям России. Сколько я ни общался до этого с Сергеем Николаевичем, все казалось теперь празднословным в наших прежних отношениях, и только сейчас что-то новое холодком общей опасности коснулось нас обоих. Оба мы, видимо, смахивали в чем-то на окруженцев, и командиром моим был в этих знакомых ему местах Семанов, уверенный, что за ним следят и надо заметать следы.
Между тем пущенная в ход по приказанию генсека идеологическая машина набирала обороты. Заведующие отделами ЦК КПСС — агитации и пропаганды Б. Стукалин, культуры — В. Шауро — послали докладную записку в Секретариат ЦК партии с осуждением моей статьи. И того, и другого я никогда не видел в лицо, и позднее мог составить представление о них, встретившись с ними.
Набросились на меня борзописцы, первыми — П. Николаев, Ю. Суровцев, В. Оскоцкий — давние мои “попечители”. Сегодняшнему читателю эти фамилии ничего не говорят, но тогда это была одиозно известная (во всяком случае, в литературных кругах) свора отпетых русофобов — достойных папашек нынешних “демократических” телекиллеров. “Освобождение... от чего?” — многозначительно назвал П. Николаев свою статью, опубликованную в “Литературной газете” 3 января 1983 года. У меня в статье сказано: “Не решившийся до сих пор говорить об этом, только дававший иногда выход сдавленному в памяти тридцать третьему году — упоминанием о нем, автор набрался, наконец, решимости освободиться от того, что десятилетиями точило душу, и выложить все так, как это было”. Вроде бы ясно, о каком освобождении идет речь, но моему обличителю требуется политическая улика, и вот он “расшифровывает” заголовок статьи как освобождение от всех социалистических основ, как неприятие коллективизации, индустриализации, марксистско-ленинской идеологии, классовой борьбы, “завоеваний советской литературы” и т. д.
