Валентина Чупятова - Избавься от кошмаров прошлой жизни
В хирургической бригаде в первые годы моей работы дежурило много студентов. Некоторых из них мы ставили ассистировать. Но потом престиж хирургической специальности среди студентов упал. Сколько физической нагрузки и душевных переживаний, а денег никаких. Хирург получал, как и терапевт. Я дежурила бесплатно, потому что была кафедральным сотрудником. Среди студентов стало модным быть узким специалистом, например хирургом-косметологом, гинекологом, урологом. Понятно, почему. Если раньше, когда я делала опрос, кто из группы собирается стать хирургом, поднимался лес рук, то в последние годы поднятых рук совсем не стало. Студенты все видели и мотали на ус.
Я помню свои студенческие годы на кафедре хирургии во время дежурства нашего преподавателя: за ним ходила целая толпа. А я вот бегу по длинному, узкому, с бесконечными поворотами подвалу больницы, соединяющему основной корпус с роддомом одна.
Хирургическая братия очень сложно устроена. Были яркие звездочки, уверенно и успешно продвигающиеся в этой нелегкой профессии. Вот одна из них. Он был сыном профессора кафедры факультетской хирургии, но всего достиг сам. Я его знала, когда он учился у меня на кафедре оперативной хирургии. Воспитанный, улыбчивый, хороший товарищ. Вот у него вообще не было, по крайней мере, явных недоброжелателей. Мне кажется, даже завистников. Он был очень уверенный в себе, но не самоуверенный. Первый стал заниматься лапароскопической хирургией у нас на кафедре и уже в тридцать с небольшим стал признанным авторитетом в этой области не только в нашей стране, но и за рубежом. Очень быстро сделал научную карьеру. Стал профессором кафедры. И я вас уверяю, папа тут был ни при чем. Студентом днем и ночью пропадал в больнице. Все это происходило на моих глазах. Я всегда искренне радовалась его успехам. Он был человеком очень неравнодушным и современным. Помню, как он откликнулся на мою просьбу помочь перевезти со склада пачки "Вестника надежды", журнала, главным редактором и основным автором которого я была. Я его издавала по линии Московского общества помощи онкологическим больным, которое организовала вместе с больными. Он сделал несколько ездок. Тираж был 50 тысяч экземпляров. Благодаря своей работоспособности и внутренней порядочности и общительности, он быстро достиг не только выдающихся успехов в хирургии, но, судя по всему, и материального благополучия. И представление о том, что быть хирургом - это непрестижно со всех точек зрения, на его примере как бы не подтверждается. Все зависит от самого человека.
Очень заметной фигурой среди хирургов больницы был один из городских врачей. Он был хирургом с большим практическим опытом, и пришел в эту больницу, когда ему было уже далеко за сорок. Меня удивляло, как ему удалось сохранить неослабевающий интерес к изобретению различного рода модификаций рутинных операций. Он был разносторонне талантлив. Прекрасно играл на гитаре и почти профессионально рисовал. Все рисунки в своей кандидатской диссертации он выполнил сам. После хирургических конференций он дарил всем шаржи. Каждый день он приходил с какой-либо зарисовкой собственной операции и с большим интересом об этом рассказывал. Вокруг него всегда крутились молодые хирурги. У него было особое состояние души, настрой на творчество. А для хирурга, работающего в экстренной хирургии, когда ситуация непредсказуема и приходится принимать нестандартные решения, это было очень ценным качеством. Этого хирурга некоторые не принимали. Был непонятен его неостывший интерес к хирургии, над ним подсмеивались, ерничали. Они были все из той же команды. На хирургию смотрели как на средство к существованию. Страдали скрытой депрессией, о которой и до сих пор не подозревают. К сожалению, жизнь повернулась так, что подобных хирургов сейчас большинство. Но эти не сами выбрали этот путь, их заставила система.
Труд хирурга очень тяжелый как физически, так и морально. Хирург в нашей стране должен жить достойно, как его коллеги в странах Европы и Америки. Я это не раз наблюдала, когда была в зарубежных поездках. Я перестала дежурить, когда от постоянного напряжения стало резко падать зрение и ещё у меня ухудшилась ЭКГ. Напомнил о себе инфекционный миокардит, который я перенесла в тринадцатилетнем возрасте. Мне было уже за пятьдесят. Продолжала работать на кафедре. Подтвердила в очередной раз свой сертификат по хирургии, но не оперировала. Занималась со студентами и вела больных.
К больным я всегда относилась бережно. У меня дома был филиал больницы. Мама - инвалид первой группы. Болезнь оперированного желудка постепенно подтачивала её организм. Появились боли во всех костях. Беспокоила жестокими болями грыжа позвоночного диска. Были нарушены все виды обмена. Она вынуждена была ограничивать себя в еде. Весь желудочно-кишечный тракт был поражен. От госпитализации мама категорически отказывалась, она верила только мне, поэтому в квартире был стационар на дому. Я периодически проводила ей витаминотерапию и переливание внутривенно белковых растворов. Мое окружение все время твердило: если бы не ты, она бы уже давно умерла. Ох, как я с этим не согласна! Я помогала её телу. А тело продолжало жить только потому, что так хотела душа. У мамы была громадная жажда жизни. Преодолевая боль, она вставала и делала зарядку. Научилась точечному массажу. Вспомнила и записала все свои любимые песни и пела их, когда в очередной раз ей становилось чуть-чуть лучше. Однажды она сама пошла в церковь, которая находилась неподалеку от нашего дома, и простояла всю службу. Пошла она на голодный желудок, что при её болезни могло закончиться гипогликемической комой. Но ничего не случилось. С какой радостью она рассказывала об этом всем. Она не боялась жизни, ей очень хотелось жить, несмотря на все болячки. Она умерла от инсульта, как и её мать, не дожив ровно месяц до 78 лет. За три дня до смерти она сидела за столом и ела, задумавшись, свою маленькую порцию любимых кислых щей. Вдруг встрепенулась и сказала спокойно: "Я умру через три дня". Мама говорила о смерти. Я почувствовала мимолетное смятение и стала возражать. Через три дня мама умерла. Накануне я рассказывала ей о том, что в будущей жизни у неё будет другое, здоровое тело. Она мне верила всегда.
Я старалась разговаривать с больными и их родственниками без врачебного чванства, потому что на собственном опыте знала, что это такое. А в студенческие годы на моем дежурстве медсестрой меня покоробил один случай. Я делала внутримышечную инъекцию пожилой больной. Она готовилась после удаления желчного пузыря к выписке. И вдруг в палату влетел хирург, который её оперировал. Был он, надо сказать, уже в возрасте, и фамильярно, хлопнув её по ягодице, спросил: "Ну что, бабуля, как дела, будем завтра выписываться?" У больной после этого поднялась температура, и она ушла домой только через неделю.
Я учила студентов уже при входе в палату оценить состояние всех больных, чтобы подойти в первую очередь к самому тяжелому. Всегда поздороваться, и представиться новому больному, и обращаться по имени или по имени и отчеству в зависимости от возраста. Не позволяла себе никогда безличного обращения "вы", "ты", "бабка", "дед". В моих палатах больные всегда ждали моего прихода. Я всегда старалась без врачебного снобизма доступно ответить на все их вопросы. И это приносило свои положительные результаты. У больных моих палат были самые маленькие койко-дни, то есть время пребывания в больнице. Одна больная в день выписки крупными буквами на листе ватмана, который ей специально принес муж, написала большое стихотворение. Оно начиналось так: "Скоро солнышко взойдет, наша Валечка придет".
Я всегда чувствовала в себе задатки психотерапевта. Еще в школьные годы мне приходилось терпеливо выслушивать и утешать всех моих подружек. Они почему-то всегда приходили ко мне. Я наблюдала, наблюдаю и сейчас, что так же и к моей сестре приходят её подруги поплакаться. Она никогда их не перебивает и не дает советов, только в конце утвердительно-вопросительно говорит: "Ты же его любишь?!" Это у нас от отца.
Когда я начинала учиться, специальности "врач-психотерапевт" не существовало. Она появилась и объявила о себе во весь голос каких-нибудь лет двадцать назад. Я много читала литературы, преимущественно иностранной, по психотерапии. Много статей с психотерапевтическим звучанием я писала и в журнале "Вестник надежды", который издавала. Журнал весь пронизан психотерапией. Совместно с сотрудниками хосписа Святого Христофера Вирджинией Гамли и Мэгэн Бик в Лондоне я приняла участие в подготовке и издании русского варианта книги "Принципы и философия хосписов и паллиативной медицины". Подготовила программу для медицинских вузов по паллиативной медицине, но она где-то застряла в портфелях чиновников от медицины. Паллиативное лечение - это активная общая помощь больному в той стадии заболевания, когда лечение существующими современными средствами не дает желаемого эффекта и когда борьба с болью и другими симптомами, а также решение психологических, социальных и духовных проблем приобретает первостепенное значение. К таким болезням относятся многие формы рака, болезнь Альцгеймера - всего около 25 названий.
