Стефан Кларк - Англия и Франция: мы любим ненавидеть друг друга
Летом 1189 года Ричард прослышал, что его отец хочет отдать Аквитанию Джону. Взбешенный перспективой потерять Такой лакомый кусок своего законного наследства — ведь он остался старшим среди сыновей, — Ричард положил начало очередной волне отцеубийственных восстаний в Анжу. И на л от раз нашел брешь в обороне Генриха — уговорил младшего брата Джона предать отца.
Капеллан Генриха II, уэльско-нормандский хронист по имени Джеральд Уэльский, описывает полотно, украшавшее одну из комнат королевского замка в Винчестере. На нем изображен орел, которого клюют три цыпленка, а со стороны за ними наблюдает еще один цыпленок, самый маленький. Говорят, Генрих, когда его спрашивали, в чем смысл этой странной сцены, объяснял, что цыплята — это его сыновья, а младший, «которого я сейчас окружаю самой большой заботой и нежностью, однажды доставит мне больше всего боли». Правда это или притча, придуманная уже по следам событий, сказать трудно, но страшное совпадение налицо.
Генрих отправился в Анжу, чтобы отстоять свою власть, но Ричард и его союзники (к которым примкнул и сын Людовика VII, Филипп Август) встали на дыбы, и Генрих решил уступить всем их требованиям. В любом случае, к этому времени сердце старого короля уже было в буквальном смысле разбито предательством Джона.
В считанные дни после капитуляции перед сыновьями и их французскими союзниками — 6 июля 1189 года — Генрих II умер в Шинонском замке (где когда-то держал в заточении свою супругу Элеонору). Говорят, что он умер от горя, и когда Ричард, явно лицемеря, пришел проститься с Генрихом, у мертвого короля из носа начала сочиться кровь, словно в доказательство того, сколько головной боли доставил ему блудный сын.
Но Ричард не страдал сентиментальностью: он тут же короновался как герцог Нормандии, после чего отправился прямиком в Лондон, чтобы вступить на престол в качестве короля Англии.
Продается столичный город, полный антиквариата
Ричард I (Львиное Сердце) вошел в историю как великий король Англии, но фактически из десяти лет владения короной всего семь месяцев провел в стране, которой должен был править. Он предпочитал буйствовать за границей, и чаще можно было видеть, как он защищает жителей Восточного Средиземноморья от любой свободы вероисповедания или вышибает потенциальных узурпаторов из обширных французских владений, унаследованных от родителей: Ричард был не только королем Англии, но и герцогом Нормандии, Аквитании и Гаскони, графом Анжуйским и Нантским, лордом Бретани.
Он не испытывал особой привязанности к Англии и даже говорил, что «продал бы Лондон, найдись покупатель», чтобы оплачивать свои крестовые походы.
Ричард как раз находился в одном из таких походов, когда его младший брат Джон продолжил семейную традицию заговоров против ближайших родственников, тем самым обеспечив себе роль злодея в бесчисленных фильмах о Робин Гуде, вместе с шерифом Ноттингемским. Во всяком случае, легенда пытается убедить нас именно в этом. Потому что, помимо заверений турагентов от Римского вала до Уилтшира [26], других доказательств существования Робин Гуда как не было, так и нет. Или, по крайней мере, существования одного-единственного Робин Гуда, каким мы его знаем. Дело в том, что в Средние века это было очень распространенное имя: Робин — как сокращенный вариант Роберта, а Гуд — как альтернатива Вуда [27]. Робин Гуд мог быть и собирательным образом героя разбойника, точно так же как слово «хулиган» обязано своим происхождением далеко не законопослушной семейке, которая промышляла в Лондоне в 1890-х годах.
Народные баллады, прославляющие героические подвиги Робин Гуда, относятся к тринадцатому веку. Их пронизывает идея сопротивления властям — тема привычная для того времени, когда простой люд работал до седьмого пота, но мог запросто оказаться на виселице по прихоти хозяина. В балладе «Подвиг Робин Гуда», записанной в конце пятнадцатого века, по вполне возможно, что и гораздо позже, «Робин разъясняет свои цели другу, Малышке Джону»:
Эти епископы и архиепископы,
Их надо бить и вязать,
А шерифа Ноттингемского
Первым из них поймать…
Епископы, архиепископы, шериф — все это столпы средневековой власти, и Робин Гуд призывает крушить их.
В балладах Робин помогает не только бедным, в одной из них он дает денег рыцарю, чтобы тот вернул долг аббату. А в ранних источниках практически не упоминается о том, как Робин помогает королю Ричарду в борьбе против брата Джона — похоже, это добавили позднее, чтобы возвысить Робина, отведя ему чуть более значимую роль, нежели простое перераспределение богатства. На самом деле для среднего англичанина Ричард был скорее финансовым бременем, нежели королем; в 1193 году его взял в заложники один из его многочисленных врагов, Генрих VI, император Священной Римской империи, который затребовал за него выкуп в размере 150 000 марок (что втрое превышало годовой доход английской короны). Деньги были собраны за счет массового и грабительского повышения налогов в стране, чему поспособствовал и Джон, предложивший 80 000 марок в качестве взятки за то, чтобы Ричарда попридержали в тюрьме.
Освобождение Ричарда и его возвращение в Англию для спасения страны от неэффективного управления Джона обычно преподносится как драматическая концовка сказки о Робин Гуде, но Ричард не стал надолго задерживаться среди своих английских подданных, даже из чувства благодарности, — зов войны и желание устроить порку французам оказались слишком сильны. Воспользовавшись временным заточением Львиного Сердца, старый союзник Ричарда, Филипп Август, ныне король Франции Филипп II, пытался прибрать к рукам удерживаемые англичанами земли в Нормандии и Анжу. Поэтому Ричард спешно прикарманил все деньги из государственной казны и снова покинул Англию, на этот раз навсегда.
Последние пять лет своей жизни он посвятил войне с французским королем-грабителем. И провел ее настолько успешно, что после битвы при Жисоре на севере Франции в сентябре 1198 года смог твердо заявить о своей независимости и от короля Франции и Англии. До этого, будучи герцогом или графом французских территорий, Ричард, как и все английские монархи, теоретически был феодальным вассалом Филиппа Августа. Отныне Ричард руководствовался дошедшим до наших дней королевским девизом Dieu et mon droit («Бог и мое право»), который весьма красноречиво, да еще и на французском языке, так чтобы Филиппу Августу было проще понять, объяснял, что король Англии присягает на верность одному только Богу. Но даже при этом имеет свои права.
И все-таки именно Франция окончательно добила Ричарда.
В марте 1199 года он подавлял мятеж в родной Аквитании, затеянный «мелкой сошкой», французским виконтом, и вел рутинную осаду замка Шалю, который защищали всего несколько рыцарей, причем один из них вместо щита использовал обычную сковороду. Ричард настолько был уверен в победе, что однажды вечером пошел побродить вдоль крепостного рва без лат, словно дразня неприятеля. К несчастью, тот самый рыцарь со сковородой отважился выстрелить из арбалета, и стрела попала Ричарду в шею. В результате неумелых действий хирурга [28], который вытаскивал стрелу, в рану попала инфекция, и вскоре Ричард оказался на смертном одре.
По легенде, к умирающему Ричарду привели для прощения того самого французского арбалетчика. Солдат оказался мальчишкой — вроде бы по имени Пьер Базиль, — и он сказал Ричарду, что выстрелил в него из мести, поскольку англичане убили его отца и брата. По английской версии, Ричард был настолько тронут, что благословил парнишку и даже щедро одарил его наличными.
Некоторые французские источники утверждают, что коварный Ричард приказал убить арбалетчика, но это не что иное, как антианглийская фальшивка. Похоже, дело было так: тотчас мосле смерти Ричарда 6 апреля 1199 года командир его наемников (кстати, француз) приказал казнить всех защитников замка Шалю через повешение на крепостном валу. А самую суровую кару он приготовил для юного Пьера Базиля, с которого заживо содрали кожу — не иначе как в наказание за убийство богатого работодателя.
Впрочем, французские историки скажут что угодно, лишь бы опорочить репутацию английского короля.
Плохой король Иоанн, случайный герой
Преемник Львиного Сердца, Иоанн (Джон) был действительно ужасным королем для Англии. Современники высмеивали его, придумав прозвища Безземельный и Мягкий меч: последнее он получил за свои военные поражения, но, очевидно, подразумевались и некоторые его физиологические особенности. Однако в том, что касается англо-французской истории, Иоанн обладал единственным неоспоримым качеством — он очень умело раздражал Францию.
