Евгений Додолев - Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы
1967. Развод Чурбанова
20 ноября. Инструктор ЦК комсомола Чурбанов награжден юбилейной медалью «50 лет советской милиции». Месяц спустя - другой, «Пятьдесят лет Вооруженных сил СССР». Самое удивительное, что будущий генерал Чурбанов в армии (подчеркиваю, именно в СА, анев МВД) не служил и, как явствует из аттестационного листа, даже не проходил сборы! Ну, да ладно.
29 декабря. Решением Дзержинского нарсуда г. Москвы наконец расторгнут мучительный брак между Юрием и Тамарой Чурбановыми. Решение было благословлено в обеих семьях, но, пожалуй, Чурбановы-старшие вздохнули сладостней и глубже: как- никак, но напряг между матерями трепал нервы всем, однако именно Юрина мать первая открыто согласилась на развод. Хотя позднее она в сердцах кляла себя. Позднее. Когда стало уже слишком поздно.
Юрий Михайлович Чурбанов перешел из комсомола в систему МВД СССР - заместитель начальника политотдела Главного управления исправительно-трудовых учреждений МВД СССР (1967—1971 г. г.).
Сам он об этом вспоминал в своих мемуарах: «Меня назначили заместителем начальника политотдела мест заключения РСФСР. После комсомола эта работа еще долго казалась мне чересчур академичной, «бумажной», очень хотелось живого и разностороннего общения, к которому я привык, не хватало задора, что ли, но вместе с тем накапливался и первый профессиональный опыт. Я почти безвылазно бывал в местах лишения свободы, объехал многие зоны. Тогда это были другие колонии, чем теперь. Разница довольно существенная. На месте «общежитий», где сейчас живут зэки, тогда стояли бараки-развалюхи, там было полно клопов и крыс. На территории колоний я крайне редко видел деревья, хотя это средняя полоса, а не пустыня. А офицерский состав, работающий здесь, в основном составляли люди, не нашедшие себя «на гражданке». У них был только один выход - устроиться туда, где нужны хорошие кулаки, - жутко, что было. Еще когда я работал помощником начальника по комсомолу мест заключения Московской области, хорошо помню свою первую командировку в Серпухов. Добрался туда уже под вечер, электричкой, начальник тюрьмы - полковник, бывший фронтовик - встретил меня неласково и говорит: «Ладно, уже поздно, я пойду домой, а завтра встретимся и поговорим». - «Хорошо», - отвечаю, - «а я пока что познакомлюсь с комсомольской организацией» (по нашим данным, тюремная организация ВЛКСМ плохо платила комсомольские взносы). Встретился, разобрался - вид у этих надзирателей жалкий, одежонка неважная, ну что тут скажешь, честное слово... Наступила ночь. А где спать? Ведь никто тебе гостиницу не закажет. В кабинете начальника стоял кожаный диван, там я и расположился: дали мне подушку, укрылся шинелью, заснул. Тут еще вот какое дело: в тюрьме была, конечно, своя контрольно-надзирательская служба, но прибывший из Москвы, из политотдела, офицер для них был в эту минуту старшим начальником. Случись что, решение принимать именно мне. И вот ночью я просыпаюсь от страшного шума. Что такое? Вбегает насмерть перепуганный дежурный помощник начальника следственного изолятора (ДПНСИ) и докладывает: в одной из камер бузят заключенные, надо срочно что-то делать. А я - первый раз в тюрьме, зэков сроду в глаза не видел, и вот мы идем по этим коридорам, мат стоит такой, что невозможно передать, причем, кто хлеще матерился, надзиратели или зэки, это еще спросить надо. Оказывается, кто-то из зэков обиделся, чего-то им не дали, вот они и «восстали». Ну, успокоили их как- то, я лег спать, хотя заснуть не удалось. Утром пришел начальник тюрьмы, ему доложили все как есть. «Ладно, - говорит он, - разберемся». Остаемся мы вдвоем. «Ну как, страшно было?» - спрашивает. «Конечно, - говорю, - тюрьма бузит!» - «Да это не тюрьма, это же мы тебя проверяли!» Я так и сел. «Ну и шуточки, - говорю, - у вас тут». А он смеется, хотя я понимаю этого старого фронтовика: он войну прошел, а я для него мальчишка, молокосос. Не знаю, конечно, точно, но мне кажется, что зэков тогда у нас было больше, чем сейчас. Вот так, изо дня в день, я проработал три года, занимаясь вопросами пропаганды и агитации, идейного воспитания как личного состава, так и заключенных».
1968. Гагарин vs Че Гевара
27 марта погиб Гагарин. И кстати, в отличие, допустим, от пассионария-команданте, первый космонавт вечно жив, поскольку мертвым его не видели. Поэтому и возник миф о том, что космический первопроходец не погиб в авиакатастрофе под Киржачом в возрасте 34 лет, а на самом деле жив. Как-то Юлиан Семенов узнал, что венгерский журналист Иштван Немере готовит к печати книгу «Гагарин - космическая ложь», в которой утверждалось, что первым космонавтом был в действительности сын знаменитого авиаконструктора летчик-испытатель Владимир Ильюшин. Цель провокационной публикации - снивелировать набирающий в ту пору обороты скандал, связанный с обнародованием в США очередных документов, доказывающих, что американцы на самом деле никогда на Луне не были, а псевдовысадку снял Стенли Кубрик. Семенов предложил нам, членам редколлегии «Совершенно секретно», посвятить апрельский выпуск 1990 года полету Гагарина с разбором всех версий и слухов. Так вот, одна из гипотез - о том, что Юрия после пьяной ссоры с Брежневым на очередном кремлевском банкете могли упрятать в психлечебницу и сфальсифицировать его гибель в воздухе, - оказалась настолько востребованной социумом, что публика требовала (скаламбурю) «продолжения банкета»: тираж «гагаринского» выпуска допечатывался трижды, а первый и последний выпуск англоязычной версии «Совсека» был посвящен именно этой тематике, и на облоге газеты был, естественно, Gagarin.
//-- * * * --//В сентябре Чурбанову обламывается еще одна приятная поездка. На этот раз в Западную Германию, где, судя по тогдашней прессе, «поднимают головы неонацисты».
В октябре Галина приехала в служебную командировку (от АПН) в Латвию. Хотя говорили, что она приехала потусить, но, скорее всего, действительно по работе (осень- не самый сезон для Юрмалы). Первый визит - в рыболовецкий колхоз «Банга», чтобы сделать материал о председателе Лисменте Микелисе. Естественно, репортаж готовила не сама Галина, а ее напарница и сослуживица, которую все тогда вычислили как даму «в погонах» (АПН было крышей и для грушников, и для комитетских).
Родственниками Галины активно прокачивается версия, что выпивать она стала «под руководством» Чурбанова. Так вот, те, кто был на колхозном банкете, помнят, как лихо зажигала дочь генсека, напившись и отплясывая под соло на аккордеоне, исполненное персонально председателем.
Ей понравилось в Прибалтике. Следующим летом она приехала в Юрмалу с Ольгой Гришиной, дочерью хозяина столицы - первого секретаря Московского горкома партии.
Кстати, из Риги Галина везла едва ли не упаковками продукцию местного «Дзинтарса» (Dzintars) - мужской одеколон «Тайфун». И она не дарила парфюмы своим ухажерам, пользовалась ими сама, поскольку утверждала, что брюнеткам такие ароматы идут. А ее родитель, Леонид Ильич, предпочитал одеколон «Рижанин». Помню, для «Взгляда» я в 1988 году делал сюжет про то, что Брежневу одеколон разливали в элитные спецфлаконы, чуть побольше стандартных (видимо, и содержимое оттюнинговали), и еще для него персонально делали спецсигареты «Новость» (30 копеек пачка), для которых привозили табак из США (штата Вирджиния) и уже в те годы лепили угольные фильтры.
