Александр Ципко - Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании
И хотя, к примеру, Сергей Кара-Мурза на словах критически относится к Марксу из-за его русофобских высказываний, на самом деле вместо национального подхода он нам предлагает какой-то извращенный вариант классового подхода. Все-таки у Карла Маркса «умом и сердцем» человеческой истории был пролетариат, носитель промышленного сознания. А тут получается, что безлошадное, нищее крестьянство, часто, в силу личных особенностей, не способное поставить на ноги свое хозяйство, и есть настоящая Россия, настоящий русский человек. Таким образом, оценка исторического смысла демократических реформ Горбачева зависит от того, какой вы смысл вкладываете в понятия «русский народ», «русская нация», «русская культура». И получается, что прежде чем судить об историческом смысле перестройки, о событиях, освободивших Россию от коммунистической системы и марксистской идеологии, вы должны определиться прежде всего с понятием «русский народ».
Впрочем, насколько верно утверждение, что именно беднейшее крестьянство решило в 1917 году судьбу России, выбрало красный, коммунистический проект? Проблему эту впервые поставил Антон Иванович Деникин в своих «Очерках великой смуты». Он в своем исследовании причин победы большевиков обращает внимание, что в руководстве Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, который решил судьбу России в 1917 году, на самом деле, за редким, штучным исключением, не было ни представителей крестьянства, ни представителей рабочего класса. Судьбу России тогда как раз решили представители особого сословия, космополитической, социалистической интеллигенции, которую Сергей Кара-Мурза не включает в понятие народ.[27] Эти люди умели манипулировать настроениями масс, на самом деле они представляли только собственные интересы, интересы революционной интеллигенции. И действительно ли, как считают авторы статьи «О Боге, человеке и цивилизации», отличие сталинского социализма 40-х – начала 50-х от ленинского состоит в том, что он был ближе к тому, что они называют «русской системой»?
Далее. Нельзя всерьез говорить ни о перестройке, ни о ее соответствии тем или иным представлениям о русском культурном коде, не отдавая себе отчета о том, что стоит за понятием «советская система». Когда тот же Сергей Кара-Мурза говорит, что советская система была реализацией русского культурного кода, то, как видно из его текста, он имеет в виду исключительно советскую плановую экономику, основанную на общественной собственности и исключающую частную собственность на средства производства, исключающую рыночную конкуренцию. Он имеет в виду только ту организацию производства и распределения продуктов, которая обеспечивала, по его словам, «скромный, гарантированный достаток». Но ведь в действительности, и это стало очевидным как раз во время перестройки, блага относительного равенства, создаваемые советской экономикой, обеспечивались, как говорит марксизм, тесно связанной с ней политической надстройкой. Советская система на самом деле – это прежде всего монополия правящей, единственной коммунистической партии, не только на власть, но и на правду. Монополия эта обеспечивалась запретом на политическую деятельность, цензурой, установлением единой государственной идеологии, политическим сыском, доносительством и т. д. И если, как считает Сергей Кара-Мурза, классическим воплощением советской системы была сталинская эпоха, то к ней, к советской системе, надо присовокупить и вождизм, и право вождя по собственному усмотрению распоряжаться жизнью и судьбой своих подданных, право прикрепить их к тем или иным видам труда, и т. д.
В том-то и дело, что перестройка была направлена именно на демонтаж политических скрепов советской плановой экономики, направлена на то, чего обычно не принимают во внимание сторонники учения об особой русской цивилизации. Другое дело, Горбачев не понимал, что, разрушая монополию КПСС на власть и на правду, он тем самым разрушал и советскую экономическую систему, и те социальные блага, которые она действительно несла людям. И если Сергей Кара-Мурза говорит, что перестройка была «демонтажом народа», то означает ли это, что советский, левый тоталитаризм, то есть единовластие, государственное крепостничество, право государства вмешиваться в личную жизнь, навязывать убеждения, соответствовал менталитету русского народа? В том-то и дело, что все нынешние проповедники особой русской цивилизации, в том числе и Патриарх Кирилл, не учитывают, что на самом деле социалистическая солидарность в труде (до 1917 года труда, организованного в национальном масштабе не было и быть не могло) была не результатом свободного выбора, а особой системой государственного принуждения к труду.
И вообще, если сталинская система была реализацией русского культурного кода, то надо признать, что на самом деле никакого русского культурного кода не было, ибо сталинская система до малейших деталей оказалась воспроизведена и в албанском социализме времен Анвара Ходжи, а сегодня процветает в стране внука Ким Ир Сена. Чем не советская система? Всеобщее равенство скромного достатка, временами переходящего в голод. Мобилизационная экономика, стимулируемая очередными идеологическими кампаниями, жизнь и работа в коллективе и только во имя государства. Я бы лично советовал авторам книги «Цивилизационно-ценностные основания экономических решений» и прежде всего руководителю этого коллектива В. И. Якунину внимательно изучить организацию труда в Северной Корее. Ведь там есть все, что он, а теперь и Патриарх Кирилл, и все руководство ВРНС считают принадлежностью русского культурного кода. Материальное стимулирование практически под запретом, «идейно-духовный фактор хозяйствования» ставится во главу угла, «нетрудовые люди» не только оцениваются в качестве «негосударственного элемента», а вообще уничтожаются. И самое главное – расправа вождя над своим родным дядей, над своими собственными двоюродными братьями и сестрами, произошедшая несколько дней назад. Внук Ким Ир Сена уже вошел во вкус борьбы с «врагами социализма», начал и свой 1937 год, правда, в «скромных масштабах», приговорив к смерти всего 200 человек из ближайшего окружения своего деда. Все точь-в-точь, как у нынешнего любимца проповедников особой русской цивилизации, все по-советски, по-сталински.
Само собой разумеется, что все простые люди в Северной Корее «ведут нестяжательский образ жизни» и осуждают стяжательство. И самое главное. Неугодные вождю называются врагами народа и уничтожаются на корню, до третьего колена. Сталин в этом отношении был милосерднее, чем любимый нашими «верными ленинцами» внук Ким Ир Сена. Он все же детей «врагов народа» не убивал.
Конечно, если все тезисы учения об особой русской цивилизации, говорящего, что Горбачев и все мы, перестройщики, якобы убили настоящую, подлинную Русь, довести до логического конца, то это попахивает абсурдом. Нигде в классической русской литературе нет типажа, который бы соответствовал тому образу русскости, который воссоздают сегодня в своих текстах сторонники особой русской цивилизации.
Но мы живем в эпоху, когда на смену марксистской мифологии (которая могла сохранять правдоподобность до появления русского коммунизма, до нашего коммунистического эксперимента) приходит идеология откровенного абсурда, приходит идеология, утверждающая, что на самом деле русские – это недолюди, ибо им не дано то, что было дано всем другим европейским народам, не дано быть свободными, не дано наслаждаться жизнью, достатком и, самое главное, не дано право на личный успех.
И самое главное в моей полемике со сторонниками учения об особой русской цивилизации. Как совместить реальную историю прихода к власти большевиков (и, что не менее важно, реальную историю удержания большевиками власти, захваченной в Петрограде в октябре 1917 года), и, самое главное, реальную историю социалистического строительства в СССР, создания колхозного строя, наконец, реальную низкую экономическую эффективность советской экономики, и прежде всего советского аграрного сектора, с учением об особой русской «солидарной», коллективистской цивилизации. Так и хочется спросить его адептов: почему так много людей надо было убить, посадить в тюрьму, чтобы создать систему, которая якобы соответствует их национальному характеру? Может быть, та русская нация, которая возникла в результате социалистического строительства и которая, вполне возможно, свыклась с «социалистической системой», имеет мало общего с той русской нацией, которая оказалась в окопах Первой мировой войны и отчаянно сопротивлялась попыткам большевиков перейти к коммунистической организации труда.
Существуют тысячи аргументов, доказывающих, что советский строй не был результатом сознательного, добровольного выбора русского человека, а тем более сознательным выбором образованной России. Но самым убийственным аргументом, противоречащим утверждению, в частности Всеволода Чаплина и Александра Рудакова, будто колхозный строй соответствовал русскому православному идеалу, является тот факт, что все шестьдесят лет его существования советский крестьянин на своем клочке земли работал в десять раз более усердно и с большей отдачей, чем на колхозном поле. Все-таки для русского и не только русского крестьянина работать на себя было несравненно ближе, чем работать «на дядю», на государство вообще.
