Линн Мартин - Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир
Как я уже говорила, Джуди, как и многие, приезжала в Сан-Мигель ради здешней богемной жизни. В центре города художественные галереи попадаются на каждом шагу, но мастерские и профессиональные студии в основном находятся на краю города, на Ла Аурора, в огромном здании бывшей текстильной фабрики. Здание было построено еще в 1901 году и с 1930-х стояло заброшенным. В 1991 году у здания началась новая жизнь: тут появились ателье и мастерские художников, фотографов, скульпторов, ювелиров, а также продавцов антиквариата и текстиля. Нас все время тянуло в это место – во-первых, потому, что там был отличный ресторан, а во-вторых, здесь были студии у Мэри, нашей приятельницы, автора номера с хлыстом и крупноформатных полотен, и у другой нашей подруги, скульптора и художника Мэри Рапп. Мэри Рапп живет на фабрике в элегантной квартире, в комнатах, где полно предметов искусства и много света. «Мне очень легко добираться на работу, – сказала как-то Мэри, погружая руки в глину. – Всего триста шагов и никаких пробок!»
На следующий день мы проделали путь, который совершаем в каждый свой приезд в Сан-Мигель: в первый четверг нашего пребывания в городке мы зашли к нашим подругам и отпраздновали свое возвращение в Сан-Мигель отличным обедом с бутылкой прекрасного мексиканского вина. Женщины помахали нам из аркады, а Мэри крикнула: «Не забудь, мы тебя ждем завтра вечером на арене к семи!» Я улыбнулась и кивнула, вспомнив обещание насчет ужина, которое мы дали ей и Бену в наш первый день в городе.
Следующим вечером мы впервые увидели серую, освященную веками арену для боя быков. Ее построили из местного камня, вход был выполнен в форме арок, расположенных на одинаковых расстояниях друг от друга. Мы поднимались к ресторану, устроенному на верхней площадке арены, и слышали оживленные разговоры мужчин. Двое, одетые в деловые костюмы, определенно не работали с быками, а вот двое других, жилистые и грациозные, хотя и стояли, прислонившись к стене, и слушали, пока те, в костюмах, что-то обсуждали, вполне могли быть матадорами. Я подумала, что они, наверное, обсуждают детали контракта или решают судьбу быка в предстоящем бою.
Из ресторана открывался великолепный вид на весь Сан-Мигель-де-Альенде, утопающий в розоватой предвечерней дымке. Рауль – хозяин ресторана и владелец большого стада, мощный, крупный мужчина – усадил нас за стол и принял заказ на напитки. Мэри, невероятная красавица, была сегодня в джинсовом костюме, с массой старинных украшений с бирюзой. К счастью, без своих знаменитых хлыстов.
– Мы сегодня погоняем по рингу несколько молодых быков – посмотрим, на что они годятся, – сказал Рауль. – Можете посидеть и посмотреть, а я вам принесу туда ваши напитки. Будет интересно!
Мне эта идея совсем не понравилась: не хочу я смотреть, как в животное будут втыкать разные острые предметы!
– Сеньора, ребята только немного поработают с плащом, больше ничего. Обещаю: будет интересно!
Тим и остальные закивали головами. Похоже, мне тоже придется пойти.
Рауль повел всю нашу четверку вниз, на трибуны. Каменные сиденья напомнили мне о древнеримских аренах. Одна из таких сохранилась в Вероне: там сейчас ставят оперы Верди. (Тим хотел забронировать для нас билеты на «Турандот» и «Аиду» в Вероне на следующее лето.) Перед моим мысленным взором пронеслись всевозможные кровавые сцены.
Мы уселись, и Рауль сказал:
– Сеньор Тим, если хотите попробовать поработать с быком, не стесняйтесь.
Я очень хорошо знаю моего дорогого Тима и увидела, как заблестели его глаза, хотя он и попытался это скрыть. Не поворачивая головы, я тихо пробормотала:
– Если ты это сделаешь, я с тобой разведусь. Нам скоро переезжать в Аргентину, и я не хочу отправляться туда с калекой в гипсе.
Тим не ответил, но когда я все-таки решилась взглянуть на него, на мгновение мне показалось, что со мной рядом сидит девятилетний мальчишка, предвкушающий невероятное приключение. Я поняла, что это сражение я проиграла.
Мужчины, которых мы видели по пути в ресторан, были теперь на арене. У двоих поджарых были в руках плащи. Он смеялись и подшучивали друг над другом. Один из тех, что были в костюмах, уже снял пиджак и держал теперь на руках какого-то младенца. Я с ужасом увидела, что в другой руке у него тоже был плащ. Несколько женщин собрались за оградой и болтали о чем-то. Наверняка одна из них и была матерью ребенка.
Неожиданно на арену выскочил бык. Он сделал несколько шагов, остановился, огляделся. Потом побежал. Он казался не очень крупным, но двигался стремительно.
Он несся на того, кто стоял ближе, с плащом в одной руке и с младенцем в другой. Бычок боднул плащ и, не останавливаясь, побежал дальше. Все зааплодировали и засмеялись. Очевидно, для местных жителей это было совершенно обычным делом, но я была так потрясена, что инстинктивно вскинула руки вверх – как на рок-концерте. Только благодаря быстрой реакции я не разлила свою ледяную «маргариту».
И тут один из мужчин кивнул Тиму. Он и так уже ерзал, как школьник. Тим с мольбой взглянул на меня и сказал:
– Слушай, если уж человек с младенцем на руках может это сделать, то и я как-нибудь справлюсь.
Я только вздохнула:
– Ну ладно, старый дурак…
Я еще не успела произнести «старый», а он уже пролетел половину рядов и приближался к арене.
Когда Тим вышел на арену, один из матадоров принялся дразнить бычка, держа плащ за спиной, а когда повернулся, черный бычок боднул его прямо в пах. Матадор качнулся, но устоял. Я не могла на это смотреть.
Но даже это не остановило моего героя, сеньора Тима, и он, продолжая двигаться вокруг арены, обошел матадора. Тим подошел к человеку с младенцем, тот дал ему красный плащ и как мог объяснил, что нужно делать (если вы помните, Тим не говорит на испанском).
Я залпом выпила остаток «маргариты», махнула, чтобы мне принесли еще одну, и включила фотоаппарат. Я понимала, что если не сделаю ни одного снимка Тима с быком, наши отношения окажутся под угрозой, как это в свое время случилось у Мэри и Бена, когда она чуть не отрубила ему хлыстом нос.
Сеньор Тим вежливо ждал, пока его новые приятели-компадрес работали с бычком. Наконец инструктор подал знак Тиму, чтобы тот выходил в центр. Мэри, Бен и я встали: в кино я видела, что зрители на корриде так делают. Я крепко держала фотоаппарат и почти не дышала, а бык развернулся и понесся на моего мужа. Теперь он показался мне гораздо крупнее, чем прежде. Очень хотелось крикнуть Тиму: «Беги!», но я стиснула зубы и принялась щелкать камерой.
Когда бык поравнялся с ним, сеньор Тим привстал на носки, грациозно выгнул спину и поднял плащ. Он был великолепен – и я сделала отличный кадр! И муж, и брак вне опасности.
Хозяева и матадоры продолжили переговоры, а мы снова пошли наверх, к ресторану. Внизу мерцали огни Сан-Мигеля – и почти так же сияли глаза новоиспеченного матадора.
– Я так горжусь тобой, дорогой, – сказала я. – Ты выглядел потрясающе.
Тим надулся от гордости:
– Ты знаешь, этот малыш оказался гораздо крупнее, чем когда смотришь на него с трибун. И такой быстрый!
Я засмеялась:
– Ну, теперь можно добавить в твое резюме фразу «бывший тореадор», сразу после «победитель конкурса радио– и телерекламы “Клио”!»
Через пару недель, когда мы заканчивали укладывать вещи и в перерывах рассматривали фотографии, я благодарила небо, что мы не уезжаем отсюда с костылями или в бинтах. Скоро мне пришлось узнать о всякого рода сложностях, что поджидали нас в Аргентине, и это действительно счастье, что я отправилась туда не в компании увечного матадора!
Глава 4
Буэнос-Айрес
Устроившись на краешке чугунной скамьи, Тим, жестикулируя, объяснял что-то сидевшей рядом с ним стройной блондинке. Он был увлечен разговором. Я спускалась к ним по широкой лестнице, заросшей бугенвиллеями, Тим вскочил и закричал: «Дорогая, познакомься с Фелицией. Она потрясающая, и говорит на английском!»
Я не была готова сходу доверять этой женщине и поэтому поздоровалась с нашим новым «другом» холодно и на испанском: «Buenos tardes, Señora. Como esta usted?[4]»
На Фелиции были узкие белые джинсы и яркая блузка с глубоким вырезом, в ушах сверкали длинные серебряные серьги со стразами. Мне показалось, что все свои сорок с чем-то лет она жила яркой и насыщенной событиями жизнью, а сейчас оказалась как-то слишком близко к моему мужу.
– Прекрасно, спасибо, – промурлыкала она по-английски.
– Она говорит, что этот ипподром построен тут очень давно. Ты же знаешь, как аргентинцы любят лошадей, – объявил Тим с дурацкой улыбкой.
Я вполне понимала причину его воодушевления. Мы уже несколько дней не говорили ни с кем, кроме официантов и продавцов. Нам хотелось общения – но не ТАКОГО же!
Я ответила любезным тоном:
– Дорогой, вот такси. Простите, Фелиция, у нас встреча, нам пора возвращаться в Буэнос-Айрес.
Тим посмотрел на меня с явным неудовольствием, но спорить не стал. Хлопнув дверью такси, он сказал:
