Александр Гуц - Подлинная история России. Записки дилетанта
Количество находок ошеломляет и одновременно радует любителей древней истории. Еще бы — какие перспективы открываются!
Но…. Интересное наблюдение о «берестяных грамотах» сделано Ф. Л. Гримберг: «… „берестяные грамоты“ вызывают ряд вопросов, на которые ответить трудно или невозможно». Вот некоторые из этих вопросов.
Вопрос о возможностях обработки бересты и ее сохранности в качестве писчего материала… Смущает и время нахождения «берестяных грамот» — 1951 год — «железный занавес». В 1946, например, году академик С. П. Обнорский пишет: «Положение о происхождении русского литературного языка на русской базе имеет большое методологическое значение в дальнейшем изучении русского языка. Стоя на ложном пути, усматривая истоки нашего литературного языка в церковно-славянском прошлом языке, мы методологически неправильно в изучении русских памятников ставили односторонне вопрос о рамках русских элементов в свидетельствах того или иного памятника». И т. д. И т. п.
Находка «берестяных грамот», как выяснялось, «доказывала, что среди наших предков было немало грамотных людей не только среди светских вельмож и духовенства, но и в низших слоях общества». (Гримберг, с. 154–158). При этом Ф. Л. Гримберг особо оговаривает, что она не утверждает, «будто „берестяные грамоты“ — попросту говоря, „социально-политическая фальшивка“; нет…». Но ей хотелось бы, как и автору этого текста, точно знать, что было на самом деле.
Вот ответ историков на один из вопросов Ф. Л. Гримберг: «Высокая влажность новгородской почвы, перекрывающая доступ воздуха, создавала идеальные условия для сохраненности органических остатков… По поводу сохраненности органики, включая дерево и бересту, В. Л. Янин пишет: „Бревна восьмисотлетней давности, извлеченные из культурного слоя, можно и сейчас использовать для временных построек, а по древним уличным настилам свободно могла бы пройти, не повредив их, грузовая автомашина“» (Дубов, 1990. с. 120).
Убедительно? Вроде да, но все-таки В. Л. Янин не химик, а археолог, и поэтому его заверений маловато. Есть ли строгие научные подтверждения особых свойств почвы Новгорода? Проводились ли соответствующие исследования специалистами-химиками или почвоведами? Почему В. Л. Янин так уверенно заявляет о восьмисотлетнем возрасте найденных бревен? Дендрохронология? Слышали. Но слышали также о том, что этот метод не столь эффективен, как о нем говорят.
Раскопки велись в Пскове (180 км от Новгорода), в Изборске (Труворово городище — 200 км), в Ладоге (230 км), в Белоозере (400 км, Вологодская область, место, где находился брат Рюрика Синеус) и, наконец, в княжеской резиденции Рюриковом городище (всего 2 км от Новгорода!). Что, почва там совершенно отличная от новгородской? Берестяных грамот там, за исключением четырех псковских, не нашли. Плохо искали или почва неподходящая?
Несколько слов о «социально-политических фальшивках». Трудно в это верить, но чего не сделают ретивые чиновники из сталинского Гулага ради добывания доказательств того, «что среди наших предков было немало грамотных людей не только среди светских вельмож и духовенства, но и в низших слоях общества». Но все-таки, анализировались ли берестяные грамоты на предмет искусственного их удревления?
На первой лекции нами было сделано «странное» заявление по поводу необъясненной и неосознанной веры историков в то, что новые исторические источники будут постоянно находиться, и, следовательно, их общее число постоянно будет возрастать, несмотря на, казалось бы, самоочевидное представление о неизбежной гибели во времени исторических документов. Это «странное» заявление звучало так: «Время рождает источники и документы». Нам приходилось перед и после данного заявления предупреждать слушателей, или, лучше сказать, заверять о здравом состоянии духа лектора. Но вот интересное подтверждение высказанному заявлению. Цитата из книги историков; один из них стал академиком АН СССР. «За 50 лет раскопок в Новгороде вскрыто примерно 1,5 гектара культурного слоя, на котором обнаружено примерно 600 берестяных грамот. Если принять активно используемую площадь древнего города за 100 гектаров (общая его площадь в пределах валов окольного города конца XIV в. равна 260 гектарам), то количество еще не открытых, но хранящихся в земле берестяных документов приравняется 23 500. Такая цифра может показаться фантастической, но ее подкрепляют приведенные выше материалы о насыщенности новгородского культурного слоя берестяными грамотами. Она может быть несколько меньшей или несколько большей, но в любом случае Новгород таит в своих недрах многие тысячи берестяных документов, которым еще предстоит войти в фонд первоисточников нашей истории» (Янин, Зализняк, 1986. С. 9–10).
Комментировать не хочется. Но полезно предложить слушателям задуматься над тем, что академик В. Л. Янин имеет в виду только те берестяные документы, которые, так сказать, оказались на помойке, в мусорных ямах, вывались из карманов и т. д. Иначе говоря, затерялись. На самом деле их было гораздо больше! Новгород просто был заполнен грамотными людьми. Но читать они не любили. Потому что время не желало сохранять для нас их книги, разве что «Слово о полку Игореве» да еще десяток книг.
Кстати, каково содержание берестяных грамот? Ведь столько надежд с ними связано. «В числе найденных берестяных грамот письма-распоряжения феодалов зависимым от них людям, крестьянские жалобы, донесения сельских старост, черновики завещаний, хозяйственные и ростовщические записи, сообщения политического и военного характера, школярская шутка, частные письма разнообразного бытового содержания, ученические упражнения, судебные документы». Другими словами, в берестяных грамотах нет ответов на «глобальные вопросы» древней русской истории. Быт «съедал» время предков, и они не позаботились о создании берестяного учебника истории. Хотя берестоискатели полны надежд, что рано или поздно такая берестяная книга будет найдена.
Чем выскребали буквы на бересте? При раскопках были найдены предметы, названные археологами «писалами». Они похожи на гвозди, инструменты для протыкания дыр и тому подобное. Эти «писала» годятся не только для того, чтобы скрести по бересте, но и для много чего другого. То, что это письменные принадлежности, думается, всего лишь версия историков.
Писала
Под занавес сообщим читателю, что среди раскопок 1930 г. близ с. Подгорного в Поволжье (в пределах Золотой Орды) была найдена монгольско-уйгурская рукопись на бересте (!) (Греков, Якубовский, 1950. с. 175; рис. 26). Почему на бересте? Есть над чем задуматься.
Историки и история: первые книги по истории России до XIX в.
Кто вообще первым написал историю российского государства? Большинство людей о нашей истории знают только по школьным учебникам. Кто-то знает об «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, написанную во времена Пушкина. Первое ли это сочинение по русской истории? Писал ли кто раньше Н. М. Карамзина о русской истории?
Писали. Напомним кратко об этих людях и их произведениях.
Мартин Вельский (1495–1575)
Автор «Хроники всего света» в 10-ти книгах (1551), «Хроники Польши» (1597).
Мартин Кромер (1512–1589)
Польский церковный деятель, дипломат и историк. Учился в Кракове и Болонье. Написал «О начале и истории польского народа» (1555), опубликовал в 1611 г. перевод на польский язык «Польской хроники в 30 книгах» Мартина Блажовского.
Матвей Стрыйковский (1547 — ок.1592)
«Хроника польская, литовская, жмудская и русская» (1582, Кенигсберг) с древнейших времен до 1572 г. Польский историк, секретарь посольства А. Тарановского в Турцию, участник Ливонской войны.
Александр Гваньини (1538–1614)
Итальянец на польской службе, ротмистр, комендант крепости Витебск на протяжении 18 лет. Автор книги «Описание Сарматии Европейской» (1578, лат), перевел на польский «Хронику Сарматии Европейской» (1611).
Мавро Орбини (?-1614)
«Далматинский историк, родоначальник югославской исторической науки. В книге „Славянское царство“ (1601, рус. пер.1722) пытался дать историю всех славянских народов, показать их единство, выдвинул теорию скандинавского происхождения славян» (Советский энциклопедический словарь, с. 931). По мнению Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко, Орбини — итальянский (рагужский архимандрит) историк (Носовский, Фоменко. Империя, с. 286). Перевод был сделан с итальянского (!) языка — языка оригинала — на русский по распоряжению Петра I. Энциклопедический словарь искажает содержание книги Орбини, которое во многом противоречит учебникам.
И. Гизель
