Айрат Димиев - Классная Америка
Уровень их подготовки и мыслительные способности на том же уровне. Разве что с дисциплиной дела обстоят несколько лучше. Многие из них хотят получить если уж не знания, то по крайней мере хорошую оценку. Неблагополучные ученики просто растворяются в преобладающей массе успевающих студентов. Да и общая уже сформировавшаяся школьная среда вынуждает их держать себя в рамках приличия.
Следует оговориться, что в дальнейшем в тексте я буду писать не столько о своих лучших студентах, сколько об основной, преимущественно неблагополучной в смысле знаний, массе учеников нашей школы и дистрикта. Книга о правилах, а не исключениях из правил.
Глава 6. На страже конституции
Подход к образованию является одной из отличительных национальных черт американцев. Одновременно это их национальная гордость, признанная демонстрировать преимущества старейшего демократического государства. Поэтом у как вся система образования в целом, так и школа как ее отдельный институт во многом обусловлены демократическими принципами и идеями, конечно, в американском понимании этого слова. А проще говоря, американской системой жизненных ценностей, или если ещё точнее, официальной системой жизненных ценностей.
Отправной идеологической точкой американского образования является постулат о равных возможностях, являющийся наряду с постулатом о неприкосновенности частной собственности одним из столпов американской Конституции. Будучи приложенным к институту образования, этот постулат декларирует, что все дети в стране имеют равные возможности на получение образования независимо от уровня доходов, социального положения, национальности и пр. По сути дела, это попытка претворить (или сделать видимость претворения) в жизнь сугубо коммунистического принципа в исключительно капиталистической стране.
Второй постулат не прописан в Конституции, зато им пестрит педагогическая литература: «Несмотря на различные природные способности (английский аналог русского понятия “умственные способности” в американской педагогике отсутствует — Авт.), каждый ученик способен учиться». Другая версия этого утверждения: «Все имеют одинаковые способности, просто они выражены по-разному».
Совершенно логично, что если все дети в стране имеют одинаковые шансы на образование и одинаковые способности, то они должны иметь и одинаковые знания как результат реализации этих шансов. На практике люди понимают, что шансы совсем не равные, а способности и подавно. Между тем продекларированные принципы требуют постоянного подтверждения своего претворения в жизнь. Как это можно сделать? Очень просто: заменив два уже приведенных постулата третьим — «Каждый ученик способен учиться и каждый ученик в американской школе может и должен достичь успеха (success)».
Американцы очень любят это слово success, делая акцент на том, что успех в школе — это начало успеха в большой жизни. Здесь происходит завуалированная подмена понятий: право на качественное образование подменяется правом на success. Якобы это одно и то же. Мол, какая разница, у кого какие возможности и способности, если в итоге у всех одинаковый success?
А что является мерилом этого успеха в школе? Конечно же, отметка!
Ответственность за выполнение этого принципа возлагается на школу, то есть на директора и учителей. В том, что ученик не успевает, виноваты не он сам и даже не его семья, а учитель и школа, так как априори считается, что сила американского государства настолько велика, что может из любого ученика сделать преуспевающего члена общества.
Этим утверждением о равенстве возможностей и способностей американская педагогика сама себя загоняет в тупик. Ведь что из него следует? А то, что высокий процент неуспевающих детей свидетельствует о недоработке государства, а точнее, тех чиновников, которые поставлены государством на столь ответственный пост — следить за выполнением этого принципа. Такого в демократическом государстве быть не должно. Только представьте себе, как далеко здесь можно зайти……….. Ведь сразу может возникнуть вопрос: а какие дети наиболее успевающие и какие — наименее? Возникнут попытки анализа и классификации. Что если окажется, что белые успевают лучше черных? Представляете, что из этого может вырасти?! Это же, извините, расизм какой-то. А вдруг выяснится зависимость между социальным положением родителей и успеваемостью их детей? Тогда вообще беда! Тогда под сомнение попадает главный постулат о равенстве возможностей.
Нужно ли говорить, что американская педагогика, будучи обремененной этими идеологическими установками, сильно отличается от нашей. Ее суть невозможно понять, если пытаться это делать с позиций российского менталитета, нашей системы жизненных ценностей, да и просто с точки зрения здравого смысла. Если попытаться объяснить ее суть нашему человеку, то единственной реакцией будут слова: «Что за бред?».
Приведу небольшой пример. Знаете, что должен сделать настоящий педагог, если у него в классе безобразничает ученик? Никогда не догадаетесь — настоящий педагог в данной ситуации должен спросить себя: «А что же я делаю неправильно, что заставляет ученика так себя вести в моем классе?»
И действительно, в американской школе в центр вселенной поставлен его величество ученик, а все остальное вращается вокруг него (student-centered instruction). Учитель же является по сути дела обслугой, нанятой для процесса обучения. Для нас это кажется диковатым, тем не менее сами американцы в эту систему свято верят и считают ее единственно верной. Правда, не все американцы. Скажем так, что на этом настаивают педагоги-теоретики и чиновники от образования. Рядовые же учителя, особенно их старшее поколение, весьма критически высказываются об этой системе. Они еще помнят то время, когда в школах не было сегодняшнего абсурда.
Еще одно существеное отличие американского и российского образования.
В России акцент делается на преподавании теории и фактического материала. Мы предлагаем ученикам теорему и способ её доказательства. Для умственной деятельности даем задачи и примеры. Американцы считают более важным привить навыки решения сугубо практических задач — real life problems. Считается, что если студент умеет решать поставленные задачи, то фактический материал всегда можно найти в литературе.
Это, конечно, не лишено смысла. Общеизвестно, что российское образование слишком теоретизировало и что неплохо приблизить его конкретике. Но американцы не понимают (или делают вид, что не понимают): если фактических знаний полный ноль, то алгоритмы решения задач просто не к чему приложить.
В российской школе на уроках естествознания мы сначала в достаточно большом объеме даем эмпирический материал, который впоследствии обобщается в правила, теории и законы. Таким образом, наше образование выстроено в полном соответствии с историческим развитием науки. Американцы же, наоборот, сразу вываливают глобальную теорию или закон при минимальном количестве рассмотренных в подтверждение примеров. Фактический материал — такой, например, как конкретные свойства конкретных веществ, не изучается вообще. Видимо, считается, что этим не стоит забивать студентам голову. Вместо этого предлагается учить основополагающим законам, по которым вещества реагируют друг с другом.
По сути дела они запрягают телег впереди лошади, или точнее, вообще без лошади. Без конкретных примеров общие законы не могут быть поняты и усвоены. 3анимaясь этим каждый день и имея возможность сравнивать, я очень хорошо вижу и понимаю это.
Недавно президент Буш издал вердикт, называющийся N'o child left behind, что значит «Ни одного неуспевающего ребенка». Название говорит само за себя, и по сути это дальнейшее развитие рассмотренного выше постулата о равных возможностях. Идея для Америки не нова, но в этот раз президентский почин получил дальнейшее развитие, непосредственно коснувшееся всех учителей-иностранцев.
В соответствии с этим указом в школах Америки не должно остаться ни одного несертифицированного учителя. Дли нас, работающих на основании временного разрешения нашего дистрикта, это означало, что мы должны получить полноценный американский сертификат. Главным же условием его получения служила сдача экзамена по американской педагогике. Причем те, кто не имел российского педагогического образования, принудительно направлялись на курсы за «скромную» плату в 3500 долларов.
К моей великой радости, университетское образование было приравнено к педагогическому. Таким образом, мне нужно было только сдать экзамен. Я как мог, оттягивал это знаменательное событие, надеясь на то, что уволюсь раньше, чем меня окончательно припрут к стенке. Но в конце концов, мне пришлось пройти через это, последним изо всей нашей команды.
