Александр Гогун - Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы
На всех территориях бывшей польской и румынской Украины началась советизация, из всех мероприятий которой местное население наибольшее внимание обратили на изменение системы власти и начатый этой властью террор.
Жители православной Волыни к началу Второй мировой войны отлично помнили царское чиновничество, в своё время так едко высмеянное украинцем Николаем Гоголем. Чуждая польская бюрократия также не вызывала у них тёплых чувств. Однако, когда пришла «народная власть», местное население почувствовало разницу между бюрократией и номенклатурой. Волынянин Тарас Бульба-Боровец описывал советизацию со смесью гадливости и омерзения: «Райпартком новой аристократии с кучей первых, вторых, третьих, им же нет конца, секретарей. Райисполком, райЗАГС, райпродпромкооперация, райнарсуд, рай-заготхлеб, райзаготскот, райзаготптица, райуголь, райторг, рай-леспром, райзаготкож, раймолоко — да советских „раёв" не перечислить. И в каждом таком «раю» больше чиновников-дар-моедов, чем в бывшей губернской царской управе в Житомире. Напротив в прошлом „раю" — волости — сидел один старшина с писарем и сторожем. Кто ж всю эту „райскую" саранчу бюрократических дармоедов будет кормить? Они же паразитируют на народе, как вши на тифозной жертве»[45].
За 21 месяц — с сентября 1939 по июнь 1941 гг., из Западной Украины и Западной Белоруссии было депортировано в восточные районы СССР около 320 тыс. жителей, количество арестованных (в том числе расстрелянных) составляет 120 тыс. человек. Таким образом, за неполных два года было репрессировано 3 процента населения присоединенных областей[46]. Размах репрессий был сопоставим с национал-социалистской «социальной инжинерией» в «Генерал-губернаторстве» в тот же период.
В украинских областях бывшей Польши репрессии были направлены, прежде всего, против польского меньшинства, поскольку поляки до 17 сентября 1939 г. были здесь представителями государствообразующей нации. Но террор проводился также среди украинцев и евреев (среди последних, в частности, репрессировали яро антисоветских сионистов). Особенно пострадали ряды активистов политических партий, в том числе ОУН, УНДО и даже КПЗУ[47]. «Западноукраинская проблема» считалась советским партийным руководством весьма серьезной: информация о борьбе с украинскими партиями регулярно докладывалась Сталину, Берии и Вышинскому.
Операции НКВД УССР против оуновцев и других украинских партий проводились довольно масштабные. В 1940 году в Украине было арестовано 44 тыс. человек, и уже к началу 1941 года все тюрьмы УССР были переполнены[48].
Приход большевиков оказался для украинцев абсолютно непредвиденным, так как ожидали немцев. Это обстоятельство усугубило характер разгрома местных партий. «В Западной Украине большевистская власть уничтожала в первую очередь активных общественно-политических деятелей, чтобы таким образом обезглавить народную массу и лишить украинское общество элементов организованной национальной жизни»[49].
«Когда Советы пришли, — рассказывал спустя много лет в советском лагере бывший полицай и боец УПА Владимир Казанов-ский диссиденту Михаилу Хейфецу, — они в нашем Бучаче забрали 150 человек. Всех, у кого образование было»[50].
Как достойного врага описывал ОУН упоминавшийся выше Павел Судоплатов, чья жена была отправлена в командировку на свежезахваченные земли: «…Во Львове атмосфера была разительно не похожа на положение дел в советской части Украины.
Во Львове процветал западный капиталистический образ жизни: оптовая и розничная торговля находилась в руках частников, которых вскоре предстояло ликвидировать в ходе советизации. Огромным влиянием пользовалась украинская униатская церковь, местное население оказывало поддержку организации украинских националистов, возглавлявшейся людьми Бандеры. По нашим данным, ОУН действовала весьма активно и располагала значительными силами. Кроме того, она обладала богатым опытом подпольной деятельности… Служба контрразведки украинских националистов сумела довольно быстро выследить некоторые явочные квартиры НКВД во Львове. Метод их слежки был крайне прост; они начинали ее возле здания горотдела НКВД и сопровождали каждого, кто выходил оттуда в штатском и… в сапогах, что выдавало в нем военного: украинские чекисты, скрывая под пальто форму, забывали такой “пустяк”, как обувь.
Они, видимо, не учли, что на Западной Украине сапоги носили одни военные. Впрочем, откуда им было об этом знать, когда в советской части Украины сапоги носили все, поскольку другой обуви просто нельзя было достать»[51].
Действительно, обстановка во Львове отличалась от положения дел в Советской Украине. Поляки, белорусы, евреи и украинцы с территорий, «воссоединившихся» в 1939 г. с СССР, в своих воспоминаниях все как один свидетельствуют о шоке, испытанном от бескультурья, нищеты, забитости и одновременной жестокости пришельцев из другого мира — сталинского СССР. Со своей стороны, те, кто был послан на «освоение» новых земель, помимо всего прочего, позднее вспоминали об охватывавшем их то и дело чувстве стыда за низкий уровень собственной бытовой культуры. И это по сравнению с отсталым регионом бедной по западным стандартам Польши.
На протяжении 1939–1941 гг. в Западной Украине консервативные, демократические и социалистические украинские партии, не имевшие опыта подпольной работы, подверглись практически полному разгрому. В результате влияние самого последовательного врага большевизма — ОУН, сумевшей, несмотря на потери, сохранить себя, парадоксальным образом резко выросло.
Было и ещё две причины, по которой ОУН в 1939–1941 годах набирала силу — во-первых, плодотворное сотрудничество с Абвером, во-вторых, радикализация настроений населения в связи с начавшейся войной и приходом советской системы.
Польское вооруженное сопротивление, возникшее в ответ на политику, проводившуюся коммунистами, в основном было подавлено к середине 1940 г. Польские организации не имели опыта подпольной работы, их раздирали внутренние политические противоречия, да и большинство населения бывшей восточной Речи Посполитой относилось к полякам недоброжелательно. Только к середине 1940 года чекисты поняли, кто является их наиболее серьёзным врагом на территории Западной Украины.
На протяжении 1939–1941 гг. ОУН продолжала успешно набирать силу[52]. Боёвки, небольшие военно-террористические группы ОУН, участвовали в стычках с НКВД и даже РККА, а иногда убивали представителей советской власти на местах[53].
Сводка НКВД об антисоветских выступлениях во всём бескрайнем Советском Союзе в мае 1941 г. сообщала: «Наибольшую активность продолжают проявлять антисоветские организации украинских националистов на территории западных областей УССР… До настоящего времени большинство террористических актов остается нераскрытым»[54].
Отряды бандеровцев проникали по приказу Провода ОУН (б) с территории захваченной немцами Польши на территорию советской Украины для налаживания подпольной сети и подготовки восстания на случай войны. Но большая часть украинских политических активистов все же стремилась выбраться из советского рая на территорию Генерал-губернаторства[55]. По некоторым оценкам, с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. в захваченную немцами Польшу перебралось около двадцати тысяч украинцев. Нацистский режим считал украинских антикоммунистов временным союзником в грядущей борьбе с СССР, и уж во всяком случае, не врагами.
Германское руководство не вмешивалось в конфликт между ОУН(б) и ОУН(м), однако в целом было готово к сотрудничеству с ними в грядущем столкновении с большевизмом. В конце 1940 — начале 1941 гг. руководство обеих ветвей ОУН было уверено в скором германо-советском конфликте и приняло решение выступить в качестве союзника Германии.
По инициативе ОУН(б) при Вермахте были созданы два учебных отряда для подготовки офицерского и сержантского корпуса возможной в будущем украинской армии. Весной 1941 г. в этих отрядах создаются два украинских батальона — «Нахтигаль» («Соловей») и «Роланд».
22 июня 1941 г. началась советско-германская война, которая стала важнейшим рубежом в истории ОУН.
1.3. Вооруженные формирования. ОУН в сотрудничестве с нацистской Германией
«Никогда нельзя позволить, чтобы кто-нибудь, кроме немца, носил оружие!
Это особенно важно; даже если сперва представляется простейшим, чтобы получить вооруженную помощь каких-то чужих покоренных народов. Это неправильно! Однажды, это неминуемо и безусловно, они ударят по нам. Лишь немец может носить оружие, а не славянин, не чех, не казак или украинец!»
![Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]](/uploads/posts/books/36823/36823.jpg)