Элиот Уайнбергер - Ренга
Обзор книги Элиот Уайнбергер - Ренга
Элиот Уайнбергер. Ренга
ЛЕС
Когда попадете в Анголу, не ходите ночью в лес Кокве. Ибо там по зарослям с жуткими воплями бегает Муханги, старик, некогда бывший великим охотником. Заблудившихся путников преследует в облике девушки Каньяли с гнездом термитов на голове. Капвакала, ребенок, живущий в дуплах деревьев, шуршит фартуком, сшитым из шкур. А еще есть Сиаййи — бродячий костер, и Калулу — красный младенец, который свистит и жужжит на лету. Самутамбиэка, неведомый зверь с одной ногой, одним глазом, одним ухом и одним зубом, всегда носит с собой палицу, багряную от крови людской. Но хуже всего — Нгуза, громадный глаз: он сидит на дереве на корточках и смотрит.
ГОЛУБЫЕ ГЛАЗА
Дни шли, а я сидел в деревне на Амазонке и ждал, пока придет пароход и увезет меня отсюда. Ночевал я в одном месте, где сдавали комнаты. Когда я зажигал среди ночи свет, потолок покрывали сотни прозрачных саламандр — они неподвижно сидели там вверх тормашками. Поесть можно было тоже только в одном месте — в хижине без окон, с неосвещенной кухонькой и двумя металлическими столиками, выставленными на дорогу прямо в грязь, а дорога служила единственной улицей. Вот там я и сидел. Однажды в конце дня такого сидения по дороге ко мне подошел старик и спросил: «Sprechen sie Deutsch?» Он был в чистой джинсовой одежде, выцветшей до облачного оттенка, а лицо его слишком долго жгло солнцем. Разочарованный моим невежеством, он перешел на английский и произнес такой монолог: «Вероятно, вы думаете, что я индеец, но я не индеец. Посмотрите в мои глаза — они голубые. У индейцев нет голубых глаз. Я не индеец. Индейцы — как животные. В Германии у нас была верная идея. Один маленький укол и — пуфф! больше ничего. Посмотрите на мои глаза — они голубые…» И так все дальше и дальше, до самой темноты.
Большинство немцев верят, что у Гитлера были голубые глаза, но они у него были карими. Официальные фотографии высших нацистских чинов часто ретушировались, чтобы глаза получались голубыми, а немигающий взгляд был таким чистым и холодным, как горное озеро, как ледник, как безоблачное небо, как плод воображаемой беспримесной крови.
Много лет спустя я ехал по индийской равнине, до ближайших городков — много часов езды, сквозь монотонную череду обмазанных грязью деревушек с единственным деревом, в тени которого сидят на корточках двое мужчин, курят, трое детишек расчерчивают классики в пыли, четыре грифа препираются над собачьим трупом, женщина тащит за собой одинокую козу, еще двое мужчин на повозке, запряженной волом, три вороны бесцельно чего–то клюют, четыре мухи устроились у меня на ноге. Машина притормозила, как это часто бывало, перед стадом коров, запрудившим всю дорогу. Среди животных шел бродячий монах в обычной оранжевой рясе, с деревянным посохом и миской для подаяний, а его выбритая голова была расписана полосками Шивы. Однако, он был гораздо выше обычного, а кожа его имела подпаленный розовый оттенок — не смуглая. Когда машина медленно прокатилась мимо него, он поднял миску к окну, не говоря ни слова, и какой–то миг смотрел на меня небесными, непостижимыми глазами цвета голубых ледников.
МУХИ
Муха на стекле не может понять, как с той стороны может существовать мир, до которого она не в состоянии дотянуться. Муха, как уже часто утверждалось, на куске дерьма пребывает в раю; муха, попавшая в мед, обречена. Мухобойка Вишну, сделанная из волос яка, обозначает дхарму: есть они, есть мы, и мы не можем их не смахивать прочь. Мухе ведомо наслаждение, недоступное млекопитающим: спариваться в воздухе. Вельзевул, Повелитель Мух. Человек, видящий, как муха, калейдоскопически, сошел бы с ума; муха, видящая, как человек, затосковала бы от прямолинейности. Аполлоний Тианский избавил Византию от мух, изготовив бронзовую муху и закопав ее под столбом. Муха может думать о чем–то другом или не думать вообще; она не смотрит, куда летит, и врезается в сетку. Йоко Оно снимала на пленку муху, карабкавшуюся по груди так, точно она покоряла Эверест. Русские девчонки раньше вырезали из репы гробики и хоронили в них мух. Муха на зияющей ране человека просто остается мухой и наслаждается тем фактом, что человек остается человеком. Когда Чарлзу Резникоффу дали в Голливуде место, но не дали работы, он писал мухам на своем столе стихи о тишине и одиночестве.
В первой серии кинофильма «Муха» ребенку снится он сам: крохотная человеческая голова на мушином теле, попавшемся в паутину, пищит: «Помогите». Во второй серии кинофильма «Муха» сон о себе видит взрослый: она по–прежнему его любит, каким бы чудовищем он ни стал.
ТРИ ФРАЗЫ ПО ПУТИ В БЕЛИЗ
Сижу на последнем ряду в самолете, рядом с белизкой неопределенного возраста. На обед выбор: макароны, рыба или курица, — но когда тележка с едой доезжает до нас, остаются только макароны или рыба. Моя соседка мило улыбается стюардессе и говорит: «В следующий раз придется зарезать больше куриц».
ЕЩЕ ОДИН АБЗАЦ
Запущен лететь по немощеному, изрытому выбоинами шоссе Колибри, мимо деревеньки Колибри, десяток домиков на сваях. Река Колибри течет с хребта Колибри, где каждая гора называется пик Колибри. Говорят, здешний народ обладает неимоверно крохотным воображением. О женщине они говорят, что она прекрасна, словно колибри, о мальчишке — что он проворен, как колибри, реплика может быть остра, точно клюв колибри, утро — дымчато, будто крылышки колибри, мужчина — молчаливей колибри, все вещи — мельче или крупнее колибри, а еда хороша так, что колибри может парить над тарелкой. Умирая, человек возрождается в обличье колибри. А если умирает колибри, она отправляется прямиком в рай. Там она живет вечно в деревеньке Колибри у реки Колибри в отрогах хребта Колибри. Там все точно так же, вот только шоссе Колибри нет, потому что там некуда больше ехать.
КРЫЛЬЯ АНГЕЛОВ
Душу часто представляют птицей, а у ангелов есть крылья, потому что жизнь происходит именно здесь, а послежизние — где–то там. Однако, в большинстве культур покойника кладут на спину, и земное притяжение тянет все жидкости тела вниз, а оттого верхние участки приобретают эту восковую бледность. Нижние, там, где застаивается кровь, — темнеют, если не считать тех мест, которыми тело упирается в поверхность, на которую его положили. Сам вес тела выталкивает в таких местах кровь из тканей, образуя участки гораздо светлее, чем все остальное вокруг. Один из таких участков — лопатки и верх спины, и он принимает форму соверщенно симметричных крыльев.
АМЕРИКА: МЕРТВЫЕ
Люди умирают, но в Америке мертвых нет. Мертвые — это те, кого эксгумируют через год после похорон, отмывают им кости и помещают в катакомбы или специальную нишу в доме, кому раскрашивают черепа, в глазницы вправляют драгоценные камни, а сами черепа затем водружают на шесты по всему двору. Мертвые — это те, кого погребают в нефритовых покоях, чтобы они жили вечно среди своих украшений, оружия, утвари и еды, которая потребуется им в ином мире. Мертвых хоронят сидящими на троне лицом к востоку. У мертвых в надгробьях высечен петух, кукарекающий о пробуждении души. Мертвые — те, ради кого сжигают благовония, свечи, бумажные деньги, бумажные автомобили, бумажные дома с бумажными посудомоечными агрегатами и бумажными видеомагнитофонами. Мертвые — те, чьи мемориальные таблички и портреты занимают в гостиной или в храме почетное место. У мертвых есть могилы, которые регулярно навещают и где пропалывают сорняки, или же которые своей запущенностью навевают меланхолию. У мертвых есть могилы, где семья раз в год устраивает пикник и шалит. Мертвые населяют то место, где живые, молитвой ли, трансом, одиночеством или наркотиками, могут с ними беседовать. Мертвые — это те, кто завладевает живыми. Мертвые — это те, кто возвращается.
А в Америке мертвых нет, потому что нет покойников. Трупы — невидимые граждане Америки, секрет, о котором не рассказывается, случайно наблюдать их удается гораздо реже, чем акт совокупления. Мы их не видим, мы их не касаемся, мы их не одеваем, мы не знаем, что с ними делать, мы не держим их у себя в спальнях, пока их не погребут, мы не смотрим, как их ноги торчат из–под савана, когда пламя начинает их поглощать. По телевидению в Америке умирает столько народу просто потому, что в нашей жизни не умирает никто — кто–то просто исчезает, а телевидение — великий компенсатор всего, что мы не видим или чего у нас нет.
В Америке нет мертвых, потому что там нет места. Мертвые зависят от поколений, которые никуда не движутся. У мертвых есть могилы, про которые семья знает, где они есть. В Америке предков бросают позади — вся нация, как ни одна другая, основана на погоне за счастьем, опирается на мечту о таком будущем, где мертвым нет места. Среди мертвых за счастьем не погонишься. Сама страна сложилась (в свою историческую эпоху) как побег от мертвых. За исключением тех, кто в первые годы приехал отправлять свою религию — чтобы сохранить старое, — ее эмигранты приехали сюда за свободой от тирании мертвых и, подобно оказавшимся на воле рабам, должны скитаться по свету и изобретать себя заново. Поколения движутся дальше, новые люди вечно «начинают все заново», держась за нравственный идеал «нового рождения» в этой жизни.
