Всеволод Мартыненко - Оруженосцы бесстрастного бога (заметки о прозе Сергея Лукьяненко)
Обзор книги Всеволод Мартыненко - Оруженосцы бесстрастного бога (заметки о прозе Сергея Лукьяненко)
Мартыненко Всеволод
Оруженосцы бесстрастного бога (заметки о прозе Сергея Лукьяненко)
Всеволод Мартыненко
ОРУЖЕНОСЦЫ БЕССТРАССТНОГО БОГА
(заметки о прозе Сергея Лукьяненко)
... А окончательных побед
Не то, чтоб мало - просто нет,
Ведь это вечное сраженье.
Удрун-та-Хелиндреда, "Пролог"
1. Попытка диалога.
Трудно сказать что-то новое о Сергее Лукьяненко после таких асов отечественной критики и анализа фантастических произведений, как Переслегин и Бережной. Но попытаться всё-таки стоит. Игнорировать поднятые предшественниками вопросы невозможно, поэтому в какой-то степени данное рассуждение будет репликой в диалоге с ними. И с автором - "Так было интереснее".
Так будет интереснее.
Несколько лет назад писателя Сергея Лукьяненко не было. Почти ни для кого. Был только крохотный рассказик "За лесом, где подлый враг", в декабрьском номере "Уральского следопыта", из подборки начинающих журнала в журнале "Аэлита - 88".
И это действительно было начало. Никаких десятилетиями копившихся рукописей "в стол". Уникальный случай для нашей фантастики - автор, развивавшийся свободно, естественно. Печатаясь и получая отклики на опубликованное.
Писатель, создавший свою тему, своего героя, свой мир. Это не всякому удаётся и за долгую литературную жизнь. А тут - сразу, узнаваемо и притягательно: "Рыцари Сорока Островов", "Лорд с планеты Земля", рассказы...
Мир, отличаемый от других с первого взгляда. "Новая глава в анализе варианта будущего, известного, как "стандартная модель", или можель А. и Б. Стругацких." Вселенная "Лорда...", Земля "Дороги на Веллесберг", и ещё двух рассказов: "Мой папа - антибиотик" и "Почти весна". Кажется, когда-то эти рассказы объединялись в один цикл под условным названием "Прекрасное Далёко". Символическое название. Строка из песни, звучащей в одном очень оптимистичном детском фильме, выбрана для контраста, не случайно.
Вот и стоит посмотреть, насколько прекрасно оно, это "далёко". Не для нас, читателей, на которых расчитана авторская ирония, а для тех, кто в нём обитает. А заодно - насколько далеко отстоит будущее, показанное Сергеем Лукьяненко, от нашего настоящего. Насколько "стандартна" эта модель в рамках современных представлений о будущем - от Масуды и Маклюэна до Римского клуба.
Общим в этих представлениях является идея перехода к информационному, высокотехнологическому способу реализации всех общественных процессов. Только пользуясь "думающими", информационными инструментами и технологиями, можно разрешить большую часть накопившихся за всё развитие цивилизации противоречий, понизить внутриобщественное напряжение. И начать накопление новых противоречий и напряжений, но теперь уже - основывющихся на взаимодействии человека, и созданных им инструментов и технологий.
На Земле середины двадцать второго века такой переход должен бы уже довольно давно произойти. Ведь Масуда предполагал его осуществление к рубежу тысячелетий. Впрочем, это всё наивный технократический оптимизм послевоенной середины века, мода на красивые цифры "2000". До завершения этого перехода ещё есть время, а действительно заметные перемены в жизни (более заметные, чем эпидемия электронных игр у подростков, кредитные карты и компьютерные сети типа "Интернет"), появятся не раньше, чем лет через пятнадцать.
Что тогда будет волновать нас и наших потомков?
2. Местность предопределения.
Ну-ка, какие там, по Тоффлеру, у постиндустриального общества основные черты:
1. Основные базовые потребности удовлетворены, каждый хочет от жизни своего, поэтому одно только экономическое вознаграждение не является достаточным для устойчивой мотивации. - "Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный!"
А если серьёзно, это значит, что для того, чтобы работать, необходимо получать от работы удовольствие. Заниматься тем. и только тем, что интересно и необходимо самому - общество найдёт, как применить любые способности. Его потребности удовлетворяются считанным процентом работающих, энергия остальных употребляется для постоянного роста и развития структур и отношений.
2. Существуют ограничения в размерах как для корпораций, так и для правительственных организаций. - Жизнеспособность организации определяет не размер, "жировой запас", а напротив, динамичность, неперегруженность её информационной структуры, позволяющей ориентироваться и изменяться с максимальной эффективностью.
3. Информация является столь же, а возможно, и более важной, чем земля, труд, капитал, сырьё. - Потому что информация - это способ, которым используют все перечисленнные ценности с максимальной отдачей, а значит, уже - экономический фактор. Человек так же является потребителем информационных структур - ориентирующих, обучающих, развлекающих. Словом, изменяющих по собственному его желанию его же состояние.
4. Массовое, стандартизированное производство заменяется "индивидуальным". Конечным продуктом такого производства являются не миллионы идентичных стандартизированных товаров, а индивидуальные продукты потребления и услуги. - Это есть уже во всех экономически развитых странах. Легче и дешевле собрать из комплектующих автомобиль по индивидуальному заказу, чем разбирать и перерабатывать не проданные, не востребованные машины.
5. Наилучшим способом управления является не бюрократия, а адхократия, направленная на решение какой-то конкретной задачи. Решения, принимаемые адхократией, так же являются дестандартизированными. - Там было здорово длиннее, но суть этого пункта такова: К образовавшейся проблеме из ниоткуда (это только кажется, что ниоткуда, на самом деле - из специально продуцирующей их субкультуры), слетаются требуемые для решения специалисты. Быстренько, по хорошо отработанным процедурам, собираются в организацию необходимого профиля, абсолютно свободную в выборе партнёров, вырабатывают решение, соответствующее этой, и только этой проблеме, запускают его в реализацию, и выполнив всё, так же незамедлительно разлетаются.
6. Развитие технологии не обязательно несёт с собой прогресс, и более того, если это развитие не поставлено под внимательный контроль, оно может разрушить уже достигнутое. - "...а так же две технологические контрреволюции". Лучше на эту тему посмотреть американские фильмы в стиле "дарк фьючер". Того же "Джонни Мнемоника". Или киберпанк почитать на ночь. Приятные сновидения гарантируются.
7. Работа для большинства людей должна быть вариативной, не повторяющейся и достаточно ответственной, требующей свободы действия, оценки и суждения. - Смотри пункты все, кроме шестого, это и есть основная составляющая их реализации.
Прикинем всё это к Земле будущего, изображённой у Сергея. Не сходится.
Общество, заявленное, как постиндустриальное, таковым на самом деле не является. Цивилизация у Лукьяненко не информационна. Отдельные сверхструктуры не доказательство. Нет массовости в применении информтехнологий, той самой дестандартизации.
Доказательства? Пожалуйста, по пунктам или в разбивку:
" - Хочешь икру? - неожиданно спросил он. - Закажем пару коробок.
- Не люблю синтетику, - резко ответил я. Игорь, похоже, пытался помириться.
- Какая синтетика? Это же дом полноправных членов общества, их снабжение не лимитировано."
Вот так. И дело не в том, можно или нельзя завалить весь мир коробками с икрой. Настоящей или синтетической. Дело в отношении к такой возможности. Маленькие словечки - "полноправных", "лимитировано".
Эдгар из "...Весны" вызывает брезгливое отношение у героя не только слабостью к алкоголю и легким наркотикам. Не только своим жалким, разнузданным эгоцентризмом. Но и теми материальными благами, которыми общество подтверждает его право на подобный род индивидуализма.
Да и сам герой в своих странствиях упорно обращает внимание на разницу в обеспечении людей своего дивного нового мира. Откуда это? Стремление с раннего возраста понять, какова цена, заплаченная за его отличие от остальных? Похоже. Но в странные же оно вылилось формы.
А что там насчёт неэкономического вознаграждения и мотивации?
"Лишь одна пара из восьми получает право иметь детей друг от друга. Для друних - генетические доноры, приёмные дети... А то и полная стерилизация. То, что всегда было нормой, стало исключением. Предметом гордости. Показателем собственной полноценности."
Опять же, проблемы с генетикой вполне представимы. Но кто заставляет воспринимать их, как показатель общественного статуса? Причём неизменного, заложенного в недосягаемо отдалённый момент времени. Что должна стимулировать подобная состема вознаграждений и наказаний?
Да и так уж ли неразрешим генетический вопрос: За несколько минувших лет неоднократно проходили сообщения близости расшифровки генотипа человека и животных. Не через полтораста лет, а через пятнадцать-двадцать достижим уровень генетических операций, давших миру Михаила Кобрина и Тимми. Уровень грубых и непредсказуемых операций. Если быть абсолютно честным, они возможны уже сейчас.
