Василий Владимирский - Эксперимент есть эксперимент
Василий Владимирский - Эксперимент есть эксперимент краткое содержание
Василий Владимирский
Эксперимент есть эксперимент
Смотрящие вслед
В музыкальном мире есть традиция время от времени выпускать в свет альбомы, полностью составленные из кавер-версий композиций одного выдающегося автора или знаменитой музыкальной группы. Именуют такие альбомы трибьютами, от английского tribute – «дань, коллективный дар». Нечто подобное практикуется и среди фантастов: на Западе регулярно появляются сборники произведений «по мотивам» «Войны миров» Герберта Уэллса, «Умирающей Земли» Джека Вэнса, «Мифов Ктулху» Говарда Филипса Лавкрафта… Но если говорить об отечественной «жанровой» литературе, то главным объектом для подражания у нас остаются Аркадий и Борис Стругацкие, главные советские фантасты 1960–1980-х, классики первой величины, чье влияние не только переоценить невозможно, но и осмыслить до сих пор толком не удалось.
Первым таким официальным трибьютом, «данью памяти братьев Стругацких», принято считать серию антологий «Время учеников», запущенную петербургским редактором Андреем Чертковым в 1996 году. Ну то есть что значит «принято считать»? Так оно все и было на самом деле. Затею Черткова одобрил Борис Натанович Стругацкий, за дело с энтузиазмом взялись представители «четвертой волны» советской фантастики, завсегдатаи Малеевски и Дубултов, выпускники московского и ленинградского семинаров, дебютировавшие в семидесятых-восьмидесятых годах – зачастую не без деятельной поддержки АБС.
«Эксперимент удался, – писал Борис Натанович в предисловии к первому тому «Времени учеников». – Миры, выдуманные Стругацкими, получили продолжение, лишний раз этим доказав, между прочим, свое право на независимое от своих авторов существование. Я всегда подозревал, что тщательно продуманный и хорошо придуманный литературный мир, вырвавшись на свободу, обретает как бы самостоятельное существование – в сознании читателей своих. Он начинает жить по каким-то своим собственным законам, обрастая многочисленными новыми подробностями и деталями, которыми услужливо снабжает его читательское воображение. И остается только сожалеть, что не существует некоего суперментоскопа, с помощью которого можно было бы этот многократно обогащенный и усложнившийся мир сделать всеобщим достоянием».
Но писать «под Стругацких», подражать их стилю, манере построения фраз, темпу и ритму, советские фантасты начали гораздо раньше. Далеко не всегда это холодная, продуманная имитация, чаще – результат мощного подсознательного влияния, неодолимого (и вполне понятного) желания «занять место рядом со Стругацкими». Отсылки к АБС можно без труда обнаружить в повестях Александра Бушкова «Дождь над океаном» (1982) и «Дети тумана» (1986), Андрея Столярова «Мечта Пандоры» (1986) и «Третий Вавилон» (1988), Вячеслава Рыбакова «Первый день спасения» (1986), «Доверие» (1989), «Вода и кораблики» (1992) и рассказах «Великая сушь» (1979), «Пробный шар» (1983), «Все так сложно» (1984), «Домоседы» (1987) и т. д. Даты первой официальной публикации, указанные в этом перечне, редко совпадают с датой написания: в основном произведения годами, а то и десятилетиями отлеживались «в столе», обсуждались на семинарах, иногда уходили в самиздат – и в итоге издавались в заметно отредактированном виде. Впрочем, и сами Стругацкие не стеснялись учиться у классиков – Жюля Верна, Алексея Толстого, Эрнеста Хемингуэя, о чем охотно рассказывали в воспоминаниях и интервью. Ничего зазорного в таком подражании на этапе становления, разумеется, нет – по крайней мере, если со временем автору удалось от него избавиться, а в идеале – переплавить во что-то принципиально новое.
Однако чаще влияние не сводилось к чисто стилистическому. Куда важнее то, что именно Стругацкие привили советским фантастам вкус к неразрешимым этическим парадоксам и драматическим коллизиям, в результате которых герой оказывается перед выбором из двух (или более) равновеликих зол. Эта тема стала центральной в произведениях целого ряда вполне самобытных авторов, от Владимира Покровского, Любови и Евгения Лукиных, раннего Андрея Лазарчука и Эдуарда Геворкяна – и до супругов Дяченко включительно. Чувство собственного морального превосходства, монополия на истину в последней инстанции – все это абсолютно несвойственно героям зрелых Стругацких и их лучших учеников. Другое дело постоянная неуверенность, сомнение в правильности своих решений и поступков – что не мешает персонажам действовать энергично, решительно, порой жестко. Такая игра на контрастах сделала «четвертую волну» уникальным явлением в истории нашей жанровой литературы – к сожалению, уже к середине нулевых действие прививки АБС стало ослабевать и сегодня полностью сошло на нет… Но не будем о грустном.
Надо признать, тексты братьев Стругацких с самого начала провоцировали к сотворчеству, домысливанию, интерпретации. Некоторые капканы соавторы расставили вполне сознательно. Например, их любимый прием – «отказ от объяснений». Картина мира, которую рисуют АБС, заведомо неполна: она насыщена деталями, фантастическими терминами, вскользь упомянутыми персонажами, которые придают пейзажу объем и глубину. Однако соавторы редко останавливаются, чтобы растолковать что-то читателю, разжевать, разложить по полочкам. Возникает искушение притормозить, свернуть в сторону, пройти по тропинкам, только намеченным классиками, предложить свою трактовку событий.
Та же история с открытыми финалами: что произошло в Арканаре после эвакуации Руматы Эсторского? Как сложилась судьба Бойцового Кота Гага, главного героя «Парня из преисподней»? Что творил на Саракше Максим Каммерер после взрыва Центра и встречи со Странником? Выжил ли Лев Абалкин, получив пулю в Музее внеземных культур? АБС оставляют эти вопросы открытыми: думайте сами, стройте версии, перебирайте варианты.
Еще один повод взяться за перо – уникальная диалогичность прозы Стругацких. Любую серьезную проблему, любую конфликтную ситуацию герои их книг обдумывают обстоятельно, всесторонне, взвешивают все «за» и «против» – по сути, устраивают настоящий мозговой штурм. У АБС можно найти цитату на любой вкус – а заодно и позицию, которую хочется оспорить, особенно если сами авторы сделали это недостаточно артикулированно.
Реальность поверженных
Сегодня счет «зависимых произведений», основанных на сочинениях АБС, идет на сотни, если не тысячи. Рискну условно разделить такие тексты на несколько категорий. Самую многочисленную можно назвать «эксплуатационной литературой» – по аналогии с «эксплуатационным кино». Как подсказывает «Википедия», «exploitation films – жанровые фильмы, эксплуатирующие какую-либо популярную тему в целях быстрого заработка. Термин «эксплуатация» в киноиндустрии обозначает рекламу и раскрутку. Фильмы, которые называют эксплуатационными, привлекают зрителя в основном именно сенсационной рекламой и яркими постерами, а само качество фильма вторично, поскольку главное для продюсеров – привлечь зрителя». В общем, ничего личного – только бизнес.
В России первая волна «эксплуатационных» романов по отдаленным мотивам книг Стругацких хронологически совпала с выходом компьютерной игры «S.T.A.L.K.E.R» в 2006 году. Несмотря на заверения разработчиков, будто франшиза не имеет ничего общего с «Пикником на обочине», чтобы догадаться, откуда ноги растут, не придется долго ломать голову. Авторы одноименной книжной серии поступают еще откровеннее, они уже не скрывают источник вдохновения: отсылки и сюжетные цитаты из «Пикника…» встречаются в каждой второй книге проекта. «Сточкер» был восторженно встречен юными игроманами, тиражи книг побили все рекорды, в серии приняло участие несколько десятков отечественных фантастов – в том числе те, кого едва ли можно заподозрить в остром интересе к Стругацким. Некоторые книги оказались вполне читабельными, как «Остальное – судьба» Михаила Успенского, «Беглый огонь» Александра Зорича или «Смертники» Евгения Прошкина и Олега Овчинникова, другие – чудовищными. На продажи это, разумеется, никак не повлияло. Праздник непослушания продолжался ровно до тех пор, пока компьютерная игра оставалась в первых строчках тематических хит-парадов – но стоило ей утратить популярность, и тиражи обрушились в одночасье, погребя под собой легионы сталкерописцев, безвестных и именитых.
Собственно, серия «STALKER» (уже без точек) выходит по сей день – правда, тиражами 3–5 тысяч экземпляров, а не 50–100 тысяч, как восемь лет назад. «Сточкер» уверенно занял свою нишу, каждый месяц на прилавках появляется парочка новых романов об опасных и захватывающих приключениях в Зоне – Хармонтской, Чернобыльской, Петербургской и т. д., – но пик массового помешательства на этом проекте остался в прошлом. Так же бесследно канули в Лету другие попытки поэксплуатировать миры Стругацких – например, межавторская серия «Обитаемый остров», запущенная «по следам» одноименного кинофильма Федора Бондарчука.
