Ярослав Кеслер - Великая узурпация
Обзор книги Ярослав Кеслер - Великая узурпация
Ярослав Кеслер
Великая узурпация
История России до начала XVII в., т. е. до прихода в 1613 г. к власти новой династии бояр Юрьевых-Захарьиных, принявших фамилию «Романовы», начала писаться только во второй половине XVIII в. Однако, общепринятая ныне историческая традиция закладывалась не русскими Ломоносовым и Татищевым, а иностранцами: Миллером, который «собрал в Сибири (!) коллекцию копий документов по русской истории», и его последователями Шлецером и Байером, допущенным к государственным архивам. Иностранцы редактировали и труды русских историографов XVIII в. Татищева, Щербатова и Болтнева. Оригиналов «копий документов», составлявших «портфели Миллера» не видел никто, как и оригинала труда Татищева, попавшего к тому же Миллеру. Именно эта историческая традиция и легла в основу первой энциклопедии истории России, написанной Н. М. Карамзиным, и окончательно изданной только к началу царствования Николая I.
Эта версия истории России, естественно писалась по заказу «Романовых» и, так сказать, «под Романовых». Обстоятельства конца старой царской династии «Рюриковичей» и прихода к власти новой боярской династии в ней остаются весьма туманными, хотя и подаются историками романовского периода в наиболее выгодном для Романовых свете.
И здесь немедленно появляется первый вопрос, который должен возникнуть у внимательного читателя: почему первые полтора века правления Романовых история до-романовского периода в России вообще не писалась? На этот вопрос вразумительного ответа традиционная история не дает.
В самом деле, суррогатная «романовская» схема русской истории выглядит так: легендарная «Древняя Русь», затем Орда и полулегендарные средневековые «Рюриковичи», правление которых фактически закончилось со смертью «жестокого тирана» Ивана Грозного, далее мерзкий детоубийца и узурпатор Борис Годунов, «лже-Дмитрии», смута — и благообразное избрание на царство несовершеннолетнего боярина Миши Романова, с которого началось трехсотлетнее благоденствие России под властью государей-Романовых.
При этом период правления первых Романовых в России «допетровских времен» XVII в. характеризуется примерно так: при набожных царях «скорбном ногами» Михаиле Федоровиче и «тишайшем» Алексее Михайловиче. Заметьте, что никто не называет их Михаилом I и Алексеем I, в отличие от Петра I и дальнейших. Их называют по имени-отчеству, как и должно было называть бояр, но не царей, и это далеко не случайно. Например, Н. И. Костомаров [1] и В. И. Буганов [2] приводят свидетельства того, что до конца XVII века бояр Романовых далеко не везде признавали царями — ни в Европе, ни в самой России, за исключением территорий областей, непосредственно примыкавших к Московской.
Да и полудетективная — полуфарсовая история с «великим посольством» молодого Петра Алексеева в Голландию и Англию, когда вся Европа якобы «делала вид, что не узнает русского царя», годится разве что для художественных произведений. Европа не «не узнавала», а окончательно не признавала законности прав Петра Алексеевича Романова на российский престол вплоть до его громких побед над соседями — шведами и турками. Он просто заставил Европу признать себя не только Царем, но и Императором Петром I.
Причем католической Европе это очень не понравилось, поэтому сначала она попыталась перевербовать царевича Алексея, наследника Петра, а затем просто уничтожила его руками самого же Петра. Строго говоря, Петр I и был единственным настоящим Царем России Романовым, которого признали все, поскольку после него мужская династическая линия Романовых прервалась.
А между тем, даже официальная биография основателя династии, боярина Федора Никитича Романова (он же патриарх Филарет), весьма красноречиво свидетельствует о реальной истории прихода Романовых к власти в России. В истории России, да и в общеевропейской истории, роль этого крупнейшего политика начала XVII века до сих пор освещена недостаточно.
Ф. Н. Романов родился около 1555 г. в семье боярина Н. Р. Юрьева. Он был племянником первой жены Ивана Грозного Анастасии Захарьиной, и, соответственно, двоюродным братом последнего Рюриковича Царя Федора Иоанновича по женской линии. Федор Романов был женат, имел сына (1597 г.) и дочь. После пострижения в монахи в 1601 г. принял имя Филарет.
Это единственный в истории России патриарх у которого были дети, что сегодня немыслимо по церковному уставу. Это единственный патриарх, которого провозглашали (не избирали!) дважды: в 1608 и 1619 гг. Этот человек сумел не только организовать избрание своего несовершеннолетнего сына Михаила Царем Всея Руси, он и сам был «избран Великим Государем», т. е. Царем, оставаясь при этом и Патриархом, и единолично правил Московией до своей смерти в 1633 г.
Этот человек остро соперничал со своим ровесником Борисом Годуновым и пытался отравить его еще в 1601 г., за что и был Годуновым сослан, а затем пострижен в монахи. А полтора века спустя в «романовской» истории было затверждено, что Годунов повинен не только в «убиении законного наследника Рюриковичей» царевича Дмитрия, но и в фабрикации дела о заговоре и в «незаслуженных гонениях» на заговорщиков-Романовых.
При этом Филарет отнюдь не был русским патриотом, как Дмитрий Пожарский, Козьма Минин или Патриарх Гермоген, умерщвленный голодной смертью в тюрьме в 1611 г.
Даже из его официальной биографии, написанной при его внуке Алексее Михайловиче, ясно, что, прежде чем стать Патриархом, Филарет был сразу по смерти Годунова в 1605 г. назначен митрополитом Ростовским. При этом назначил его никто иной, как польский ставленник «Лжедмитрий I», т. е., по той же романовской версии, его же, Федора Романова, бывший служащий Григорий Отрепьев. А Патриархом Филарета впервые назначил «Лжедмитрий II», и 1608–1610 гг. Филарет провел при нем, в его Тушинском лагере.
Филарет стоял практически за всеми заговорами при российском дворе, включая «неожиданную» смерть Годунова, которая носила явные признаки отравления, и последующий стремительный государственный переворот и уничтожение рода Годуновых.[1] Еще одной жертвой отравления стал в 1610 г. талантливый полководец М. Скопин-Шуйский, успешно возглавлявший борьбу с поляками. На совести клана Романовых и мученическая смерть инокини Марфы — вдовы Ивана Грозного Марии Нагой в 1612 г.[2]
А ведь боярский род Нагих был династическим европейским родом, ведшимся от венгерского короля Лайоша Великого (Людовик I Великий Венгерский, по-венгерски Laios Nagy, король Венгрии с 1342 г.), он же Людвиг (Ludwig I), король Польши с 1370 г., он же, видимо, и Людовик Великий (Louis Valois — Валуа), в «романовской» истории позже отражен и как хан Ногай. Так что бояре Романовы истребили королевский род Нагих.
Всё то время, когда в России шла борьба с польской интервенцией, Филарет находился в стане врага — у короля Сигизмунда III. Об этом официальная история дома Романовых говорит уклончиво: «возглавил вместе с В. Голицыным великое посольство в Польшу в 1610 г. и был задержан в плену», умалчивая при этом, что официальной целью «великого посольства» было приглашение на царство польского королевича Владислава.
Филарет умело сыграл на тщеславии и Голицына, и Сигизмунда. Последний в 1611 г. даже сам пожелал занять русский трон, но испугался гнева Папы, поскольку Филарет выдвигал условием принятие православной веры. При этом Филарет, естественно, скрывал свои претензии на трон, а подчеркивал, что основной русский претендент — князь Голицын — находится тут же, в заложниках. Сам же Василий Голицын был повязан с Романовыми кровью — в 1605 г. Голицын лично участвовал в удушении вдовы Годунова и его сына Федора, уже провозглашенного царем.
Именно Филарет фактически руководил созывом и проведением Земского Собора 1613 г., на котором в результате избрали на царство его сына Михаила. В 1619 г. Филарет с колоссальным триумфом вернулся из Польши в Москву, а «основной претендент на трон» В. Голицын…умер.
До своей смерти в 1633 г. Филарет был первым реальным самодержцем России. Таким образом, Филарет как политик переиграл и русских, и иноземных претендентов на Российский трон и в конце концов оказался обладателем наследства Ивана Грозного, борьба за которое велась с 1584 г. Кардинал Ришелье по сравнению с Филаретом — бледная копия.
